– Ты не поверишь, – сказала я. – Но все вы одинаковые.
Женек прищурился, продолжая улыбаться.
– Только не говори, что… – начал он.
Я его перебила.
– Плед с человеком-пауком!
Женек так скривился, что я рассмеялась. Да, кто бы мог подумать, что мальчики с разницей в двадцать лет могут хотеть на Новый год одно и то же? Верно говорила мама: первые сорок лет в детстве мужчины самые тяжелые.
От смеха у меня глаза заслезились. Я утирала их, продолжая хихикать. А отсмеявшись, убрала руки от лица и заметила, что Женек теперь смотрит на меня серьезно.
– Что? – я вскинула брови.
– Это странно.
– Что странно?
– Почему ты решила подарить мне подарок?
Женек не отводил взгляд, а мне очень хотелось. Вот вам раз, приехали! Кто бы мог подумать, что смутить меня возможно и что это сделает Женек?
– Захотелось, – сказала я, дернув плечом.
Я надеялась, что в голосе будет слышаться пренебрежение, но, кажется, вместо него проскочила бравада.
Женек не улыбнулся, лишь пристальнее в меня всмотрелся. Я выдержала – первым глаза отвел Женек. Но не казалось, что он проиграл. Я глянула в сторону, просто чтобы не смотреть на Женька, и мой взгляд тут же обратился на каток, к ярко-оранжевому пятну.
– Секунду! – воскликнула я, вскакивая со стульчика.
Женек не успел возразить. Я бросилась к катку. Он был огорожен пластмассовыми прозрачными стенами, которые возвышались до самого потолка.
Я стала тарабанить по пластику, радуясь, что он хлипкий на швах и потому трясется, создает шум, в общем, привлекает внимание.
Девочка в ярко-оранжевом свитере ехала задом. Она так старалась, что высунула кончик языка. Девочка была сосредоточенной, ничего не слышала и не видела дальше своих ступней.
Затем я увидела того мальчугана-гонщика. Он брал разгон у противоположной стороны катка. Еще секунд десять, и он будет рядом: собьет девочку, и та сломает руку.
Я пуще прежнего забарабанила по пластику. А потом заорала:
– ДЕВОЧКА В ОРАНЖЕВОМ!
Половина фудкорта обернулась на меня с осуждающими взглядами. По крайней мере, так казалось из-за чувства, что толстовка на спине вот-вот загорится.
Зато девочка встрепенулась. Я увидела, как свелись к переносице ее брови, а потом она глянула на меня. Я принялась обезьянничать: корчила рожицы и махала руками. Девочка обернулась, думая, что я кого-то другого зову. Но, осознав, что все представление для нее одной – захихикала и стала кого-то звать, показывая на меня пальцем. Но самое главное – она остановилась.
Мальчик-гонщик промчался прямо перед ее носом. Девочка отшатнулась, улыбка слетела с ее лица. Она замахала руками, заваливаясь назад. Это ничего страшного – упадет на попу и самое неприятное что с ней случиться – это взрыв плача.
Но вопреки моим пессимистическим прогнозам, девочка поймала равновесие. Затем она подняла на меня взгляд – испуганный и восторженный. Я улыбнулась ей, поджав губы, затем вскинула руку, чтобы отдать честь, а потом развернулась и пошла к Женьку.
– Что это было? – спросил он, когда я села.
– Спасла ребенку праздник.
Женек, кажется, не понял, но объяснить не просил. Я бросила взгляд на каток, чтобы убедиться – с девочкой все в порядке. Так оно и было. Теперь она ехала к выходу за руку с какой-то женщиной. Девочка что-то ей эмоционально рассказывала, тыкая пальцем в мою сторону. Обе они то и дело поворачивали головы, но не видели меня, ведь я пряталась среди столиков.
– Праздник? – Женек вскинул брови. – Я думал, ты ненавидишь Новый год.
– Так и есть, – сказала я, чувствуя, что лгу.
Чувство было странным – новым и неожиданным. Я нахмурилась, уставившись на руки, которые скрестила на груди. А потом подняла взгляд на Женька.
– За что ты любишь Новый год? – спросила я, осознав это, лишь когда полностью произнесла фразу.
– За традиции, – сказал Женек, ни секунды не размышляя. – У него самые необычные традиции. За то, что получаешь подарки… И даришь! Конечно, и даришь подарки… За то, что можно без зазрения совести первого января проспать до обеда… И за то, что сбываются желания.
Последнее Женек произнес тихо. Я все равно его услышала. Вскинула брови и спросила:
– Правда? И какие твои желания сбылись?
Наверное, прозвучало едко. Что было несправедливо. Последнее и по совместительству единственное новогоднее желание, которое я загадала за минувшие лет десять, исполнилось. Ну не совсем. Я не желала, чтобы этот день повторялся, пока не понравится мне. Но так оно и произошло. Хотя… Какова вероятность, что завтра я проснусь в первом января?
– Ну… – тянул Женек. – Помню, что лет в семь загадал огромного плюшевого медведя.
Я усмехнулась и воскликнула:
– Скукотища! Ты был самым посредственным ребенком на планете Земля!
Женек делано оскорбился, отчего мне стало еще смешнее.
– А ты? – спросил он. – Чего желала ты?
Я не стала рассказывать про свое тогдашнее отношение к новогодним чудесам, чтобы не портить настроение. Вместо этого я крикнула:
– Нет, мы про тебя сейчас говорим! – и прежде, чем Женек успел возразить, я задала вопрос. – А сейчас? Что ты загадаешь сегодня?
Женек ответил сразу:
– Не знаю… Мне ничего не надо. У меня все есть.
– Ты говоришь, как моя бабушка, – сказала я.
– Я тебе больше скажу: я говорю, и как моя бабушка.
Я снова засмеялась, но тут же взяла себе в руки. Женек пытается отшутиться, но я ему не позволю.
– Ну скажи, скажи! – продолжала я. – Может, подкинешь мне идейку… В смысле, если твое желание мне понравится, я его тоже загадаю.
– Если скажу свое желание вслух, оно не сбудется.
Аргумент был серьезным, поэтому я умолкла. Вновь сложила руки на груди и откинулась на спинку стульчика. Я уставилась на Женька уничижительным (как мне казалось) взглядом. А он лишь повеселел.
– Что? – улыбнулся он.
– Какие планы на вечер?
– Ты знаешь.
Я действительно знала. Женек будет с компанией старых школьных друзей. Никогда бы не подумала, что променяю Кирилла и алкоголь на Женька и «Взрывных котят». Но, кажется, так и будет. Конечно, если Женек не вспомнит, как грубо я отказала его приглашению уже четыре раза.
– Будет на меня местечко? – спросила я, впрочем, только ради приличия.
Глаза Женька округлились, так что он больше, чем всегда, стал походить на добрую большую собаку. Сравнение не лестное, но правдивое.
– Инопланетяне существуют, – вдруг сказал Женек.
Я нахмурилась. Переспрашивать не стала, Женек сам пояснил:
– Потому что я не могу объяснить иначе твое поведение, кроме того, что в тело Алисы вселился добрый инопланетянин, с которым я сейчас разговариваю.
Я вздернула брови, пока Женек радовался собственной шутке. Затем он дернулся и ойкнул. Это я пнула его под столом. Чтобы не умничал.
– Нет, правда, – сказала я. – Просто…
Наверное, нет смысла держать марку. Так что я собралась с мыслями и на одном дыхании произнесла:
– Просто я действительно хочу с вами встретиться и…
– Что «и»? – сказал Женек, ведь я резко умолкла.
– И мне больше некуда идти… Точнее, больше никуда не хочется идти!
Женек качал головой, но улыбался. На мгновение мне показалось, что он откажет. Скажет, что пиццу уже заказали ровно на их компанию и что во «Взрывных котят» можно играть максимум тем составом, что у них собрался.
Но Женек произнес:
– Конечно, приходи.
Я улыбнулась, но, наверное, получилось печально, потому как у Женька улыбка тоже стала грустной, а я была уверена, что он повторяет за мной. Я положила ладонь на стол, но Женек не накрыл ее своей, хотя глянул на нее. Может, я все себе надумала, и это не правда, что одиннадцать лет Женек только и мечтал, чтобы я села с ним за один столик, подарила подарок, а потом попросила провести время вместе. Может. Но вряд ли я ошибалась. Какой бы черствой я ни была, такие вот волнения чувствовала в других. Вот и сейчас ощущала, хотя Женек так и не накрыл мою ладонь своей.
– Только мы, получается, вшестером будем спать на одной кровати, – сказал Женек.
– Что?! – возмутилась я. – Нет! Я тогда… Я буду спать на полу!
– Удачи.
– Нет! – продолжала я. – Я буду спать одна на кровати, а вы все на полу!
– Как скажешь.
Женек потешался надо мной, что было обидно. Поэтому я не собиралась сдаваться, хотя знала, что проиграю.
– Вы все будете на улице, а я на кровати!
– Твое слово – закон.
– Нет, вы меня не знаете, – сказала я. – Я вас всех спихну на пол, даже если вы со мной ляжете!
– Я в этом не сомневаюсь.
В этом действительно не стоило сомневаться, но Женек почему-то смотрел на меня с улыбкой.
– Ладно, – сказала я, почувствовав, что становится совсем уж неловко.
Затем я вскочила, взяла пакет с подарком для Ярика, а потом слишком громко сказала:
– Пока! Увидимся!
Не дожидаясь, пока Женек ответит, я помчалась к выходу. Уж не знаю почему, но неловко сделалось мне самой. Давно я ничего подобного не ощущала. Может даже никогда.
Пижама с динозаврами
За те пару часов, что остались до конца моей урезанной смены, я еле успела сделать все запланированное.
Я попинала стойку хоста, пока Маша рассказывала, какие подарки приготовила своим братьям и сестрам. Ей очень понравилась идея с пледом и человеком-пауком, и она расстроилась, что сама ее не выдумала. Я искреннее не понимала, почему всем так нравится этот дурацкий плед. Как он может нравиться, если на нем не «Winx», ну?
Затем я позлорадствовала над Глебом, что он, лох, остается до закрытия. Потом помогла ему протереть посуду, и та стала сверкать под огоньками гирлянды на елке, как бриллиантовая.
И только проделав все это, я решилась подойти к Алине.
Она сидела за седьмым и болтала по телефону. Она так смеялась, что я подумала: может, стоит перенести разговор на другой день? Он точно будет неприятным, а портить Алине настроение в праздник не хотелось… Какой кошмар, неужели это я сказала? Так, нет. Сделаю, как мне удобно.