Казу вернулась с кухни, держа стеклянный графин, чтобы налить Фусаги новую порцию. Она подошла к его столику. В ожидании, когда Казу нальет ему добавку кофе, Фусаги обычно читал свой журнал, но сегодня все было по-другому. Сегодня он смотрел прямо на Казу со странным выражением лица.
– …
Чувствуя, что поведение Фусаги отличается от обычного, Казу, естественно, подумала, что он хочет заказать что-то еще.
– Вы хотите заказать что-нибудь еще? – с улыбкой спросила Казу.
Фусаги вежливо и немного смущенно улыбнулся ей.
– Вы новая официантка? – спросил он.
– …
Выражение лица Казу не изменилось, она поставила чашку кофе перед Фусаги.
– Э-э-э-э… да, – ответила она.
– Правда? – робко переспросил Фусаги. Он, казалось, был бы рад пообщаться с официанткой на правах постоянного клиента кафе. Но, услышав ее односложный ответ, он тут же опустил голову и вновь погрузился в чтение журнала.
Казу вернулась к работе с бесстрастным выражением лица, как будто ничего необычного не произошло. Хотя работы сейчас у нее было совсем немного: кафе пустовало, и Казу просто протирала вымытые стаканы и тарелки салфеткой и расставляла их на полке. Во время этого нехитрого занятия она решила поболтать с Фусаги.
– Так вы часто сюда приходите?
– Кто? Я? – поднял голову Фусаги.
– Да…
Казу продолжала:
– Вы знаете об этом месте?.. Слышали его городскую легенду?
– Да, я все знаю.
– И насчет этого стула тоже?
– Да.
– Так вы один из тех посетителей, которые хотят вернуться в прошлое?
– Да, верно, – без колебаний ответил Фусаги.
Казу прервала свою работу.
– Если вы вернетесь в прошлое, что вы собираетесь сделать? – спросила она.
Но вдруг поняла, что вопрос был неделикатный и грубый, и осеклась.
– Бестактно было спрашивать вас об этом… Простите, – сказала она, поклонившись, и снова начала протирать стаканы и тарелки, избегая взгляда Фусаги.
– …
Фусаги посмотрел на понурившуюся Казу и тихо достал из портфеля папку на молнии. Он вытащил из нее простой коричневый конверт. Углы были помяты, словно он носил его с собой долгое время. На конверте не было никакого адреса, но выглядел он как письмо.
Фусаги бережно поднял письмо обеими руками, чтобы Казу увидела его.
– Что это? – спросила она, вновь оторвавшись от работы.
– Для моей жены… – тихо пробормотал Фусаги. – Это для моей жены…
– Это письмо?
– Да.
– Для вашей жены?
– Да, я так и не отважился передать ей это письмо…
– Итак, вы хотите вернуться в день, когда собирались передать ей это письмо?
– Да, все верно, – еще раз подтвердил Фусаги.
– А где же сейчас ваша жена? – спросила Казу.
Фусаги сделал неловкую паузу.
– Ммм…
Казу стояла и в упор смотрела на Фусаги, ожидая его ответа.
– Я не знаю, – ответил Фусаги еле слышно и почесал голову. Признавшись, что не знает, где его жена, Фусаги еще сильнее занервничал. Казу промолчала в ответ.
Затем, как будто в оправдание, Фусаги произнес:
– Хм, но у меня действительно была жена… – и поспешно добавил: – Ее звали… – Фусаги начал постукивать пальцем по голове: – А?.. Странно… – он наклонил голову. – Как же ее звали? – и снова замолчал.
Через некоторое время Кей вернулась из подсобки. Ее лицо выглядело расстроенным, возможно, потому что она оказалась свидетелем разговора Казу и Фусаги.
– Но это так странно… Простите меня… – сказал Фусаги, вымученно улыбнувшись.
На лице Казу проступила тонкая смесь эмоций – не совсем обычное хладнокровное выражение, но и не сочувствие.
– Не принимайте близко к сердцу, – сказала она.
Дзинь-дзинь
Казу молча посмотрела на вход.
– Ах… – воскликнула она, увидев Котаке, стоящую у входа.
Котаке работала медсестрой в местной больнице. Должно быть, она возвращалась домой. Вместо униформы медсестры женщина была одета в оливково-зеленую блузку и темно-синие брюки капри. На плече висела черная сумка. Котаке вытерла пот со лба сиреневым платком, мельком взглянула на Кей и Казу за барной стойкой, а затем подошла прямо к столу Фусаги.
– Привет, Фусаги, я вижу, ты сегодня снова здесь, – сказала она.
Услышав свое имя, Фусаги взглянул на Котаке.
Посмотрев на нее в недоумении, он быстро отвел взгляд и молча опустил голову.
Котаке почувствовала, что настроение Фусаги отличается от обычного. Она предположила, что он не очень хорошо себя чувствует.
– Фусаги, ты в порядке? – мягко спросила она.
Мужчина поднял голову и посмотрел в упор на Котаке.
– Простите… а мы встречались раньше? – смущенно произнес он.
– …
Котаке перестала улыбаться. Воцарилось гробовое молчание. Сиреневый носовой платок, которым она вытирала пот со лба, упал на пол.
Страдая от прогрессирующей болезни Альцгеймера, Фусаги начал терять память. Один из поразительных симптомов ранней стадии состоит в том, что ухудшение работы мозга кажется выборочно рассеянным. Страдающие от этой болезни забывают одни, но хорошо помнят другие вещи. В случае с Фусаги его память постепенно разрушалась, начиная с самых новых воспоминаний. Между тем он помнил многое из прошлого.
Прямо сейчас Фусаги вспомнил, что у него была жена, но он не мог вспомнить, что Котаке, стоящая перед ним, и была его женой.
– Эм… Думаю, что нет, – тихо сказала Котаке, отступив на один, а затем и на два шага назад.
Казу молча стояла и смотрела на Котаке, а Кей опустила свое бледное лицо вниз и уставилась на пол. Котаке медленно повернулась и пошла к стулу у кассы, дальше всех расположенному от Фусаги, и села там.
Присев, Котаке заметила, наконец, платок, выпавший у нее из руки. Она решила проигнорировать это. Но Фусаги заметил платок и поднял его. Он продолжал смотреть на платок еще мгновение, а потом встал и подошел к стулу у кассы, где сидела Котаке.
– Вы должны извинить меня, последнее время я стал многое забывать, – сказал он, поклонившись. Котаке не смотрела на Фусаги.
– Хорошо, – просто ответила она и взяла платок трясущимися руками.
Фусаги снова поклонился и неловко вернулся на место.
Он сел, но не мог расслабиться. Перелистнув несколько страниц своего журнала, мужчина остановился и почесал голову, затем взял чашку и отхлебнул кофе. Он только что получил добавку, но…
– Этот кофе холодный, – пробормотал он.
– Еще кофе? – спросила Казу.
Но Фусаги поспешно встал.
– Я сейчас ухожу, – сказал он внезапно, закрыл журнал и начал собирать вещи.
Котаке продолжала рассматривать пол, сложив руки на коленях и крепко сжимая платок. Фусаги подошел к кассе и попросил счет.
– Сколько с меня?
– 380 йен, пожалуйста, – ответила Казу, глядя на Котаке. Она пробила сумму на кассовом аппарате.
– 380 йен, – Фусаги вытащил купюру в тысячу йен из своего изрядно потертого кожаного бумажника. – Хорошо, вот вам тысяча йен, – сказал он, передавая банкноту Казу.
– Ваша тысяча йен, – произнесла Казу, забирая деньги и барабаня по клавишам кассы. Фусаги продолжал украдкой смотреть на Котаке. Он выглядел обеспокоенно и оглядывался вокруг, явно ожидая какого-то подвоха.
– Вот ваши 620 йен сдачи.
Фусаги быстро протянул руку и взял сдачу.
– Спасибо за кофе, – сказал Фусаги, почти извиняясь, и поспешно покинул кафе.
Дзинь-дзинь
– Спасибо вам, приходите еще…
После ухода Фусаги кафе погрузилось в неловкую тишину. Только женщина в платье по-прежнему читала свою книгу и явно была безразлична к тому, что происходило вокруг нее. Без фоновой музыки единственными звуками, которые звучали в кафе, были тиканье часов и шорох перелистываемых страниц книги.
Казу первая нарушила это долгое молчание.
– Котаке… – обратилась она к неподвижной фигуре у стойки.
Не находя подходящих слов, Казу запнулась.
– Все в порядке, я мысленно готовилась к сегодняшнему дню… – процедила сквозь натянутую улыбку Котаке. – Не волнуйтесь.
Их разговор снова оборвался, атмосфера казалась невыносимой, и Котаке опять уставилась в пол.
Ранее Котаке уже рассказывала Кей и Казу про болезнь Фусаги.
Нагаре и Хирай также знали об этом. Котаке ожидала, что однажды Фусаги полностью забудет, кто она такая. Она всегда готовилась к этому. «Если это случится… – думала она, – …я буду заботиться о нем как медсестра. Я медсестра, так что я справлюсь». Причина, по которой Казу и Кей называли ее по девичьей фамилии, была в том, чтобы не запутать Фусаги. Раньше они называли ее госпожа Фусаги.
Ранний этап болезни Альцгеймера развивается по-разному у каждого человека, в зависимости от ряда факторов, включая возраст, пол, причину болезни и лечение. Ухудшение состояния Фусаги происходило сравнительно быстрыми темпами.
Котаке все еще была в шоке от того, что Фусаги забыл, кто она такая. Она попыталась обсудить это, но все были заняты своими делами. Она повернулась туда, где, как она думала, находилась Кей, но та исчезла на кухне. Почти мгновенно Кей появилась снова, держа в руках бутылку саке. – Подарок клиента, – пояснила она, поставив бутылку на стол. – Кто-нибудь будет пить? – спросила Кей, улыбаясь глазами, все еще красными от слез. Надпись на этикетке гласила: «Семь счастий».
Спонтанный поступок Кей, казалось, разрядил обстановку. Котаке сомневалась насчет выпивки, но не хотела, чтобы саке выпили без нее.
– Ну, если только немного… – неуверенно произнесла она.
Котаке была благодарна Кей. Атмосфера в кафе изменилась, и сама Котаке вдруг с удивлением почувствовала необыкновенную радость, совсем неожиданную в этот тяжелый момент ее жизни.
Хирай часто упоминала талант Кей жить счастливо.
Несколько минут назад Кей выглядела подавленной, но теперь она смотрела на Котаке открытым и ясным взглядом. Котаке поняла, что не может оторваться от этих глаз, и странным образом они успокаивали ее.
– Посмотрю, смогу ли я найти какую-нибудь закуску, – сказала Казу и исчезла на кухне.