Фусаги обычно отвечал в течение недели, но не в этот раз. Ответ не пришел и через месяц. Для Котаке это был шок. Конечно, ответы Фусаги были короткими. Но они всегда были вежливыми, казались честными и искренними. Поэтому Котаке пока не унывала. Она ждала два с половиной месяца.
И на исходе этого срока от Фусаги пришло письмо. В нем была всего одна фраза:
«Давай поженимся».
Эти два слова растопили ее сердце, она еще никогда не испытывала ничего подобного. Но Котаке не знала, как ответить на письмо. Она долго подбирала слова, но в конце концов просто написала:
«Да, давай поженимся».
Только позже Котаке узнала, что Фусаги едва умеет читать и писать. Когда она узнала об этом, то спросила, как ему удалось читать ее длинные письма. Он объяснил, что просто пробегался глазами по тексту, а в своих ответах руководствовался общим ощущением от письма. Но пробежав глазами последнее письмо, он ощутил, что упустил нечто важное. И тогда Фусаги стал просить разных людей объяснить ему значения слов и прочитал письмо до последней строчки – вот почему он не отвечал так долго.
Котаке все еще выглядела так, будто не могла в это поверить.
– Это был коричневый конверт, примерно такого размера, – сказала Казу, рисуя размеры конверта пальцами в воздухе.
– Коричневый конверт?
Использование коричневого конверта должно было что-то означать для Фусаги, но Котаке не понимала смысла.
– Возможно, любовное письмо? – предположила Кей, невинно сверкнув глазами.
Котаке жалобно улыбнулась.
– Нет, ни за что, – сказала она, размахивая руками, чтобы отвергнуть эту идею.
– Но если бы это было любовное письмо, что бы вы сделали? – спросила Казу со смущенной улыбкой.
Обычно она не вмешивалась в чужую личную жизнь, но сейчас ей хотелось обсудить версию с любовным письмом, чтобы развеять мрачную атмосферу, царящую в кафе.
Котаке тоже хотела сменить тему, поэтому охотно приняла версию о любовном письме, предложенную человеком, который не знал, что Фусаги был практически безграмотен.
– Думаю, я бы с удовольствием прочитала его, – ответила Котаке, улыбнувшись.
Она не солгала. Если это письмо было любовным признанием, написанным Фусаги, то, разумеется, она хотела прочитать его.
– Почему бы не вернуться и не посмотреть? – спросила Кей.
– Что?
Котаке в недоумении уставилась на Кей, не понимая, о чем она говорит.
Казу также отреагировала на безумную идею Кей, она резко поставила свой стакан на барную стойку и воскликнула:
– Сестренка, ты серьезно?
– Она должна прочитать это, – уверенно сказала Кей.
– Кей, дорогая, опомнись… – взывала Котаке, пытаясь остановить ее, но было уже слишком поздно. Кей взволнованно дышала, и ей были совершенно не интересны попытки Котаке удержать ее.
– Если это любовное письмо, которое написал вам Фусаги, то вы должны его получить!
Кей была убеждена, что письмо Фусаги содержало любовное признание. И пока это сидело у нее в голове, она была неудержима. Котаке знала Кей достаточно давно, чтобы понять это.
Казу была не в восторге от происходящего, но она просто вздохнула и улыбнулась.
Котаке в очередной раз посмотрела на освободившееся место женщины в платье.
– …
До нее доходили слухи о возвращении в прошлое. Она также знала о нелепых правилах, но никогда, ни разу не думала путешествовать во времени сама. Она даже не была уверена в том, что это вообще возможно. И все же, если был хотя бы один шанс… Больше всего на свете она хотела знать содержание письма. Если бы только ей удалось вернуться в тот день, когда Фусаги планировал отдать ей свое послание.
Однако она не могла решить для себя, правильно ли было возвращаться в прошлое, чтобы получить конверт, теперь, когда она знала, что Фусаги желал вернуться в прошлое, чтобы отдать ей письмо. Котаке глубоко вздохнула и попыталась спокойно все обдумать.
Она вспомнила о правиле, согласно которому возвращение в прошлое не изменит настоящего, как бы сильно она ни старалась. Это означало, что даже если она вернется в прошлое и получит письмо, ничего не изменится.
Котаке решила уточнить это у Казу.
– В настоящем ничего не изменится, – подтвердила Казу.
– …
Котаке почувствовала, как камень свалился с ее души. Итак, «в настоящем ничего не изменится» означало, что даже если она вернется в прошлое и возьмет письмо, то в нынешнем состоянии Фусаги, который собирается вернуться в прошлое, чтобы отдать ей письмо, не произойдет никаких изменений.
Котаке допила свое саке «Семь счастий». Это было именно то, что придало ей решительности. Резко выдохнув, она поставила стакан на стойку.
– Все верно… – пробормотала Котаке себе под нос.
– Если это действительно любовное письмо, написанное для меня, какая может быть проблема в том, чтобы прочитать его?
Котаке пыталась заглушить в себе чувство вины, нарочно называя это любовным письмом.
Кей энергично кивнула в знак согласия и допила стакан апельсинового сока, как бы выражая солидарность с Котаке.
[–]
Казу не присоединилась к остальным, она молча поставила недопитый стакан на стойку и исчезла в кухне.
Котаке стояла перед стулом, который, предположительно, должен был перенести ее в прошлое. Она осторожно проскользнула между столом и стулом и опустилась на мягкое сиденье. Все стулья в этом кафе выглядели как предметы антикварной мебели, элегантные, с изогнутыми ножками, обитые зеленой тканью. Котаке вдруг заметила одну странность – они сохранились в отличном состоянии, как если бы были совершенно новыми. Весь интерьер кафе оставался сверкающим и чистым. А ведь если оно открылось в самом начале периода Мэйдзи, то просуществовало уже более 100 лет.
Женщина восхищенно вздохнула. Она знала, что для того чтобы сохранить это кафе в такой чистоте, кто-то тратит уйму сил и времени на ежедневную уборку. Она огляделась вокруг, чтобы отыскать Казу. Та незаметно приблизилась. Девушка стояла совсем рядом так тихо, что Котаке сделалось страшно. В руках у нее был серебряный поднос. На подносе стояла белая кофейная чашка, а вместо стеклянного графина, обычно используемого для обслуживания клиентов, – маленький серебряный кофейник.
Казу как будто изменилась, готовясь исполнить свой ритуал с кофе. Девичья угловатость полностью исчезла, лицо было торжественным.
– Вы ведь знакомы с правилами, не так ли? – спросила Казу немного отстраненным тоном.
Котаке начала поспешно вспоминать правила возвращения в прошлое.
Первое заключалось в том, что, вернувшись в прошлое, можно встретить только тех, кто посещал это кафе. «Я понимаю… даже если бы вся страна узнала об этом кафе… возвращение в прошлое было бы бессмысленно почти для всех, так как им некого было бы там встретить, – подумала Котаке. – Однако для меня это правило не проблема. Ведь Фусаги бывал здесь бессчетное количество раз».
Второе правило гласило: что бы вы ни сделали в прошлом, настоящее не изменится. Котаке уже убедилась, что это правило не было проблемой. Если она вернется в прошлое, чтобы забрать письмо, она не изменит настоящее. Конечно, правило не ограничивалось только письмами. Если бы, например, был обнаружен и каким-то образом возвращен в прошлое способ лечения болезни Альцгеймера, это не смогло бы улучшить состояние Фусаги. Это правило казалось ей несправедливым.
Третье правило заключалось в том, что для возвращения в прошлое нужно было сидеть на стуле, который занимала женщина в платье. Котаке слышала, что эта женщина обычно ходит в туалет раз в день. Но никто не знал, во сколько именно она пойдет туда. Просто по стечению обстоятельств женщина в платье пошла в туалет как раз в подходящий для Котаке момент. Эта редкая возможность, которую нельзя было упустить. Она не знала, правда это или нет, но слышала, что если попытаться силой спихнуть женщину в платье с ее места, она проклянет тебя. Впрочем, такой необходимости у Котаке не было, ей действительно повезло.
Но на этом нелепые правила не заканчивались.
Четвертое правило запрещало вернувшемуся в прошлое покидать место, на котором он сидит. Нет, человек не прилипал к стулу, но если вставал с него, немедленно возвращался в настоящее. Кафе находилось в подвале, мобильные телефоны здесь не работали, и значит, невозможно было вернуться в прошлое и позвонить кому-то за пределами кафе.
Котаке слышала, что несколько лет назад кафе стало очень популярным из-за городской легенды. Толпы клиентов жаждали вернуться в прошлое. «Неудивительно, что клиенты прекратили приходить сюда из-за всех этих нелепых правил», – подумала Котаке.
Котаке вдруг поняла, что Казу молча ждет ответа.
– Я должна выпить кофе, пока он не остынет, верно? – спросила Котаке.
– Да.
– Нужно сделать что-то еще?
Это были все правила, которые Котаке смогла вспомнить. Помимо правил, она хотела бы знать еще кое-что: как она вернется в нужный день и в нужное время?
– Вам нужно сформировать сильный образ того дня, в который вы хотите вернуться, – добавила Казу, будто прочитав мысли Котаке.
Сформировать образ дня – довольно расплывчатое определение.
– Образ дня? – переспросила Котаке.
– Того дня, когда Фусаги еще помнил вас. Дня, когда он думал передать вам письмо… и когда он принес письмо с собой в кафе.
Казу четко объяснила ей, как сформировать образ нужного дня. Котаке вновь и вновь повторяла ее слова, перечисляя все необходимые условия.
– День, когда он еще помнил… Письмо… День, когда он пришел.
День, когда Фусаги еще помнил Котаке. Это была грубая догадка, но она вспомнила один летний день, три года назад, до того, как у Фусаги обнаружили симптомы болезни.
День, когда Фусаги собирался вручить ей письмо. Это было трудно. Если Котаке не получила его, откуда она могла знать?! Но вернуться в прошлое за день до того, как он написал письмо, было бы бессмысленно. Котаке решила, что ей просто стоит представить себе образ Фусаги, пишущего письмо.