– Мы не хотим, чтобы они думали, что вы жили как свиньи! – кричали они.
На следующий день ранним утром, задолго до рассвета, они вывели тысячи заключенных за ворота. Похожие на скелеты, они надевали на себя одежду, укутывались в одеяла, сгибаясь под их весом, как измученные старые ослы. Включили прожекторы. Сотни эсэсовцев и их псов окружили их со всех сторон. Снег так и не переставал идти.
– Schnell! Быстро! Быстро! Разделились на шеренги!
Ворота лагеря открыли.
Корпус за корпусом, они покидали Аушвиц. Группе, в которой была Сара, пришлось пропустить около сорока корпусов, прежде чем они тоже смогли двинуться с места. Она нащупала хлеб у себя в кармане. Нет. Позже, сказала она себе. Он понадобится тебе позже. Она знала, что еды и воды для заключенных не будет. Какая надзирателям разница, если они умрут в сугробах? Им это будет только на руку – не придется убивать их самим.
– Быстрее! Быстрее! Вы, грязные вшивые собаки!
Все заключенные начали бежать. У Сары участился пульс, гоняя по венам кровь, согревая ее, наполняя энергией истощенный организм. Сердце бешено стучало в груди. Она была жива! Они покидали Аушвиц, и она выжила!
Как роботы, люди шли и шли вперед. Они должны были держать темп, иначе их убьют. Во время этого долгого перехода раздалось много выстрелов. Каждого, кто пытался сбежать в лес, тут же убивали, как и тех, кто отставал, или тех, кто падал, хотя обычно их просто забивали в давке. Переставлять ноги, одну ногу за другой – вот и все, что ей надо было делать. Продолжать идти. Но ей так хотелось пить и есть, она так устала. Девушка, стоявшая рядом с ней, зачерпнула пригоршню снега прямо с воротника идущей впереди женщины и отправила его себе рот, не замедляя шага. Сара повторила за ней. Она держала снег во рту, чтобы тот растаял. Она снова потрогала хлеб в кармане, он пригодится ей позже, может даже завтра. Заключенные не знали, сколько еще им предстоит идти без еды.
Все больше и больше людей падали в снег, сдаваясь в руки спасительной смерти. Остальные продолжали идти по ним или в обход них. Выбора не оставалось – это был вопрос выживания. Сара думала, каким человеком она будет, если выживет. «Не думай. Просто продолжай идти, – шептала она в темноте, – Ты должна выжить». Но мысль о смерти захватывала. Больше не существовать. Прекратить быть. Больше никакой боли. Никакого холода. Никакого истощения. Ничего. Сара почти сдалась, но она знала, что где-то идет Давид. Ей мерешился его голос, он говорил с ней: Сара, Сара. Любовь всей моей жизни. Найди меня. Найди меня.
Не задумываясь, она нарушила строй, чтобы побежать вперед. Нужно найти его.
Удар по голове заставил ее пошатнуться. Женщина закрыла глаза и упала в сугроб. Мягкий белый снег был похож на одеяло, готовое укутать ее. Наконец она может поспать. Она зарылась лицом в мягком снегу, зная, что найдет Давида в своих снах.
Вдруг чьи-то руки потянули ее вверх.
– Сара! Вставай!
Перед ее глазами возникло лицо Симон.
– Дай мне поспать. – Ее голова была слишком тяжелой для тела. Она просто хотела забыться. Но где же Давид? Она нашла его?
– Давид. Где Давид?
– Он где-то здесь. Поднимайся! Ты должна найти его.
Сара почувствовала, как еще одна пара рук подхватила ее и потянула вверх. Раздался выстрел, затем еще один. Он эхом отозвался в ее дрожащем теле. Она не умерла. Она должна остаться в этом мире. Несмотря ни на что, она должна продолжать идти – должна забыть о своем слабом теле и позволить душе вести ее. Господи, проведи меня через это, молилась она. С помощью двух женщин Сара собрала все свои силы, не обращая внимания на пульсирующую боль в голове, и поднялась с земли. Она поцеловала подруг в холодные губы и пробормотала:
– Вы будете жить. Пообещайте мне, что будете жить.
Женщины потащили ее вперед, это и был их ответ. Вместе они пытались бежать вперед. Наконец вышло солнце, но оно совсем не грело. Ледяной ветер продувал насквозь, будто проникал под кожу в их слабые и уставшие тела. Все больше женщин падало в снег.
– Вы прошли двадцать километров! – крикнул командир.
Они добрались до заброшенной деревни, в которой не осталось ни души. Наступило время отдыха.
Люди забились в большое здание с обвалившейся крышей. Внутри лежали сугробы, зато теперь они были защищены от безжалостного ветра. Заключенные падали на землю. Но Сара старалась держаться. Она должна найти Давида. Если она уснет, то погибнет. Поэтому женщина покинула свою группу и, перелезая через тела и карабкаясь по сломанным стенам, стала искать.
– Давид! Давид! – звала Сара. Если она сейчас его не найдет, то не сможет идти дальше. У нее не осталось сил.
– Давид!
Ее голос становился все слабее и слабее, пока она пыталась отыскать его в море лиц.
– Сара!
Это был он! Ее сердце снова забилось. Она нашла его! Голос раздавался из кучи тел, жавшихся у стены. Сара побежала к ним.
Она сразу же узнала его глаза. Его темно-карие глаза, сверкающие в снегу. Сара бросилась к Давиду, навалившись на него всем телом, она трогала его лицо. А потом сжала его в своих костлявых пальцах, заглянув в глаза.
– Это ты? Это действительно ты?
– Сара, ты нашла меня.
Глава 50Жан-Люк
Санта-Круз, 10 июля 1953 года
После того, как они разрешили ему позвонить Шарлотте, Брэдли и двое офицеров вышли из комнаты для допроса и заперли за собой дверь. Жан-Люку кажется, что он просидел там уже несколько часов, но когда он смотрит на часы, оказывается, что прошло всего пятнадцать минут. Ему не терпится отправиться домой к Шарлотте. Ему не стоило сообщать ей обо всем вот так, по телефону. О чем он только думал? Все потому, что был в шоке. Жан-Люк почувствовал себя виноватым.
Офицер, которого он еще не видел до этого, входит в комнату.
– Вы улетаете завтра утром. Вы можете поехать домой, собрать сумку, а затем вы должны вернуться сюда.
– Но я еще не встречался с адвокатом. Я хочу поговорить с адвокатом.
– Он вам не поможет. Вас экстрадируют. Вам предоставят адвоката во Франции.
– Но… как же мои права?
Лицо офицера расплывается в улыбке.
– Мистер Боу-Чемпс, я думаю, вы не осознаете всю тяжесть своего преступления. Похищение приравнивается к убийству. И у нас нет ни повода, ни желания отказывать Франции в сотрудничестве. Теперь они будут решать, было ли это похищение или… что-то еще. Больше не наша проблема. Мы отвезем вас домой, у вас будет десять минут на сборы.
– Десять минут! Но мне надо поговорить с Шарлоттой и Сэмом. Я не могу уехать вот так.
– Я сказал – десять минут. А теперь прекращайте ныть, или я сокращу их до пяти.
– Прошу вас…
Скрестив руки на груди, офицер смотрит на свои наручные часы. Не говоря ни слова, Жан-Люк встает и следует за ним в ожидающую их машину. Слава богу, на него не надели наручники. Жан-Люк садится позади офицера. Они едут к его дому.
– Мы будем ждать здесь, – говорит офицер, когда машина останавливается.
Жан-Люк вылезает из автомобиля краем глаза замечая, что занавески на кухне Мардж шевелятся. Он подходит к входной двери и открывает ее, гадая, где сейчас Шарлотта и Сэм. Но в доме стоит жуткая тишина.
Жан-Люк слышит шаркающие звуки, доносящиеся с кухни. Он направляется туда, его сердце бешено стучит.
Шарлотта с маленькой сумкой в руках стоит в центре комнаты. Она открывает рот от удивления, а когда видит его, ее лицо бледнеет.
Жан-Люк знает, что она делает. Его сердце сжимается от невыносимой боли.
– Шарлотта.
Жан-Люк тянет руки к ней.
– Мы должны бежать! Сейчас! – кричит она ему.
Жан-Люк аккуратно притягивает ее к себе. Он чувствует, как ее злость рассеивается. Шарлотта падает к нему в объятия.
– Тсс, тихо… mon ange.
Она сползает на пол, будто рассыпается у него в руках. Жан-Люк опускается на корточки вместе с ней, гладит ее и повторяет:
– Шарлотта, Шарлотта.
Кто-то кашляет. Жан-Люк поднимает глаза и видит, что Сэм стоит в дверном проеме, его маленькое личико побледнело. Одной рукой обхватив Шарлотту, он отводит вторую. Без слов Сэм присоединяется к родителям. Он обвивает своими маленькими руками шею Жан-Люка и шепчет ему на ухо:
– Папочка, пожалуйста, не уходи опять. Мне страшно.
Глава 51Шарлотта
Санта-Круз, 13 июля 1953 года
– Почему мы не можем поехать во Францию вместе с папой?
Сэм врывается в спальню и запрыгивает на кровать рядом со мной. Я хочу обнять его и не выпускать из объятий до скончания веков. Кажется, будто мир во всей своей неприглядности снова врывается в нашу жизнь, и на этот раз я не смогу защитить сына от него.
– Сэм, твой папа должен поехать и помочь полиции с расследованием. – Я глажу его шелковистые волосы. – Это не какое-то веселое путешествие.
Он выпячивает нижнюю губу.
– Но я ведь хотел поехать в кэмпинг во Францию.
– Знаю. Когда-нибудь мы поедем.
Сэм встает, открывает шторы и смотрит из окна.
– Мама, почему там полицейский?
– Он охраняет нас.
– Зачем?
Сэм поворачивается ко мне и морщит лоб.
– Зачем нас охранять?
У меня по телу бегут мурашки. Что я могу ответить?
– На всякий случай.
– На какой всякий?
– На случай, если придет бугимен. Ладно, хватит, пора ложиться спать.
– Но кто такой бугимен?
– Он не существует. Я просто так сказала.
– Зачем тогда ты это сказала?
– Хватит, Сэм. Время спать. С бугименом или нет.
Он смотрит на меня обеспокоенными глазами.
– Не могу спать.
Я наклоняюсь к нему и целую его в лоб.
– Конечно, можешь.
– Не могу. Мне страшно. Можно мне поспать с тобой? Пока папы нет.
Мне нравится мысль, что он будет рядом. Мне тоже страшно.
– Ладно, но только в этот раз.
Я укладываю его в нашей кровати, а сама спускаюсь на кухню, раздвигаю занавески и смотрю на полицейскую машину. Они думают, что я могу попытаться сбежать вместе с Сэмом; конечно, прямо они этого не говорят, но я могу прочитать это в их глазах – подозрение, смешанное с чем-то похожим на жалость. Не знаю, куда себя де