Я выхожу из комнаты. Быстро хватаю сумки рядом вешалкой, бесшумно открываю входную дверь и выбегаю из дома.
Глава 55Сэм
Санта-Круз, 16 июля 1953 года
– Сэм! Сэм! – Я слышу, что мама выкрикивает мое имя.
Джимми смотрит на меня:
– Кажется, твоя мама ищет тебя.
– Ага. – Я делаю вид, что ничего страшного в этом нет, но сам гадаю, будут ли меня ругать. Может, папа вернулся домой? Было бы здорово. Перепрыгивая сразу через две ступеньки, бегу вниз.
Мама стоит рядом с входной дверью.
– Ты не можешь войти, – слышу я голос Мардж. – Ничего, если Сэм будет приходить, но ты не входи.
Мама ей не отвечает, только берет меня за руку и тянет за собой.
– Я пошел в гости к Джимми, мама. Прости, что не сказал тебе.
Она останавливается и смотрит мне в глаза. Я жду нотации, но вместо этого она говорит:
– Сэм, мы должны уехать. Нет времени собирать вещи. Залезай в машину.
– Что? Но куда мы поедем?
– Расскажу по пути. Просто залезай в машину.
Я делаю так, как мне велено. По тону ее голоса я понимаю, что это важно.
Мы выезжаем на дорогу, скрипят тормоза. Я оборачиваюсь и вижу, как Мардж смотрит на нас с широко открытым ртом. Мама ведет машину так, будто мы участвуем в погоне. Это меня пугает. Она ведет себя словно сумасшедшая.
– Мама, где полицейский? Что происходит? Куда мы едем?
Она не поворачивается на меня.
– Дай мне сосредоточиться на дороге, Сэм.
Я хочу плакать и утираю глаза рукавом, пытаясь быть смелым. Я выглядываю в окно.
Когда мы выезжаем на шоссе, она кладет руку мне на колено.
– Все будет в порядке, Сэм.
– Но куда мы едем, мама?
– Мы должны убежать.
– Что?
– Помнишь, я сказала тебе о твоих биологических родителях? О мистере и миссис Лаффитт?
– Да.
– Кое-что произошло.
– Папа возвращается обратно, да?
– Сейчас речь не о твоем папе. А о тебе, Сэм. Мистер и миссис Лаффитт хотят вернуть тебя. Они хотят, чтобы ты приехал к ним во Францию.
– Но я не могу.
– Я знаю, что не можешь. Но они все равно хотят, чтобы ты поехал к ним. Они хотят, чтобы ты выучил французский и был их сыном.
– Не переживай, мама. Я не поеду. Я не хочу уезжать.
– Я тоже не хочу, чтобы ты уезжал, но они могут тебя заставить.
– Они не могут. Я просто не поеду.
– Боюсь, что могут. Поэтому нам надо сбежать. Чтобы они нас не нашли.
– Просто скажи им, что я не хочу ехать.
– Они не послушают меня, Сэм. Они все еще сердятся, что мы не связались с ними после войны. Они искали тебя.
– Но я хочу остаться здесь. Я хочу, чтобы папа вернулся.
Внезапно она ныряет на другую полосу, подрезав сразу три машины. Один из водителей ей сигналит.
– Заткнись! – кричит она.
Я подпрыгиваю на месте, мое сердце бешено бьется. Не могу понять, она кричит это водителю, который сигналит, или мне. Я смотрю на спидометр. Мы едем так быстро, что стрелка перевалила за последнюю цифру.
– Мама, – говорю я. – Ты превышаешь скорость.
– Да, я знаю.
Она смеется, но каким-то безумным, высоким смехом, и мне он не нравится.
– А что с папой? – Вот бы он был здесь.
– Он присоединится к нам позже, когда мы устроимся.
Я откидываюсь в своем кресле, пытаясь не расплакаться. Я не хочу убегать.
– Но куда мы едем? Где мы будем жить?
– В Мексику, Сэм. Мы едем в Мексику.
– Мексику? Но это даже не Америка!
– Не беспокойся, это не так далеко. Почему бы тебе не поставить какую-нибудь музыку?
Я включаю радио и тут же узнаю мелодию.
Oh, my pa-pa, to me he was so wonderful…
– Это Эдди Фишер, – говорит мама.
От слов этой песни мне хочется плакать. Папа знал бы, что теперь делать. Он бы смог сказать им, что я не могу поехать жить во Францию. Мне так хочется, чтобы он был сейчас здесь.
– Когда приедет папа?
– Пока не знаю. Посмотрим. Но я знаю, что он думает о тебе каждую минуту.
Это немного поднимает мне настроение. Я закрываю воспаленные от слез глаза. Веки тяжелеют. Моя голова падает набок, и я прислоняюсь к окну.
Когда просыпаюсь, на улице уже темно, а мы все еще едем. Ужасно хочется в туалет.
– Мама, можем остановиться? Я хочу в туалет.
– Хорошо, только быстро.
Мы подъезжаем к заправке, и она дает мне четвертак, чтобы купить что-то перекусить, пока она наполняет бак. Указатель ведет в туалет позади магазина, но там нет лампочки и внутри темно. Пытаясь быть храбрым, я иду вдоль стены на ощупь, пытаясь найти дверь. Кричит какая-то птица, я подпрыгиваю от испуга.
– Мама! – кричу я.
Ответа нет.
– Мама! – кричу я еще громче. – Мама!
– Включи-ка свет, – слышу я в темноте приближающийся женский голос.
Вдруг меня ослепляет яркий свет. Я зажмуриваю глаза.
– Думаю, твоя мама заправляет машину.
– Хорошо, – говорю я, открывая дверь туалета, которая оказывается прямо передо мной. Я запираюсь в кабинке, чувствуя себя идиотом. Звук моей мочи, падающей в воду внутри унитаза, громко раздается в пустой комнате. Интересно, слышит ли это женщина снаружи?
Когда я выхожу, женщины снаружи нет. Мама заходит в магазин, и я иду за ней, будто ничего не произошло. Эта женщина говорит ей:
– Он сам себя напугал, там, на заднем дворе. Там довольно темно, если не включить свет.
Она смеется.
– Сэм, – говорит мама. – Возьми себе что-то поесть, только давай быстрее.
Я хватаю плитку шоколада «Hershey» с ближайшей полки и протягиваю женщине четвертак.
– Довольно поздно для путешествий.
Она берет деньги и улыбается мне своими добрыми глазами. Я улыбаюсь в ответ.
– Мы едем в Мексику, – говорю я.
Мама бросает на меня сердитый взгляд. Я жалею, что не промолчал.
– В Мексику? – повторяет женщина. – А что там в Мексике?
– Семья, – отвечает мама.
Я знаю, что она снова лжет.
Женщина пробивает плитку шоколада на кассе, затем отсчитывает сдачу и кладет ее мне наладонь.
– Пять центов, пятнадцать центов, двадцать центов, двадцать пять центов.
Я смотрю на нее, а не на деньги. Она хмурит брови.
– Все так, милый?
Киваю и бегу к выходу, мама придерживает мне дверь.
Усевшись в машину, мы на всей скорости уезжаем с заправки. Я открываю свою шоколадку и жалею, что не выбрал что-нибудь посерьезнее. Внезапно я чувствую себя очень голодным.
Глава 56Шарлотта
Калифорния, 16 июля 1953 года
Мы подъезжаем к границе ближе к полуночи. Сэм проспал большую часть пути, его голова повисла под каким-то неестественным углом. Я хочу поправить ее и слышу, как он бормочет что-то во сне. Мальчик выглядит таким красивым, и я впитываю все до мельчайшей подробности: его шелковые черные ресницы, закручивающиеся на концах, прямые темные волосы, гладкая оливковая кожа. Его глаза такой же миндалевидной формы, как мои.
Люди часто говорят, что он очень похож на меня. Кажется, будто он и вправду начал походить на меня внешне, будто его растущее тело смотрело на мое и повторяло его форму. Он не очень похож на Жан-Люка, но он точно так же смеется и улыбается только одной половиной лица.
Его было так легко полюбить. Пока мы шли через Пиренеи, я так полюбила его, будто он был моим родным сыном. Теплый малыш, прижатый к моему телу, время от времени поднимающий глазки, чтобы посмотреть на меня и принять. Иногда я нарочно наклонялась вперед, делая вид, что падаю, чтобы он вытягивал свои пальчики и посильнее хватался за меня. Он нуждался во мне, и я отвечала на эту нужду так естественно и просто.
Почему они не могут оставить нас в покое? Как они собираются построить мирное будущее, если они постоянно копаются в прошлом? Мысль о том, что Сэму придется страдать, сдавливает мне горло. Насколько же больнее видеть, как страдает твой ребенок, чем страдать самому. Я сделаю все, чтобы его защитить. Все.
На шоссе пробка. Когда мы приближаемся, я вижу таможенников, которые проверяют паспорта. Я подавляю в себе желание развернуться и уехать в другую сторону. Господи, прошу, шепчу я про себя. Пусть все будет хорошо.
Грубый стук в окно пугает меня. Рядом с машиной стоит офицер. Я открываю окно, моя рука дрожит.
– Ваши паспорта, мэм.
Он смотрит на Сэма, который только что открыл глаза.
Я протягиваю документы.
– Ждите здесь, мэм.
Я чувствую, как бешено стучит мое сердце. Господи, прошу тебя, прошу.
Он возвращается с другим офицером.
– Выходите из машины, мэм.
Нет! Они не могут! Но они открывают мою дверь и тащат меня за локоть.
– Развернитесь.
Офицер толкает меня в спину. Я стою лицом к машине, он обыскивает меня. Прикусываю нижнюю губу, пытаясь сохранять спокойствие. Ради Сэма.
Затем я чувствую холодное прикосновение наручников на своих запястьях. Замок защелкивается. Я проглатываю крик и смотрю на Сэма. Офицер держит его за руку и что-то шепчет ему на ухо. Сэм начинает вертеть головой в поисках меня.
– Прости меня, – говорю я почти беззвучно. Закусив губу еще сильнее, я сдерживаю животный крик, который так и норовит вырваться у меня из груди.
Глава 57Шарлотта
Калифорния, 17 июля 1953 года
Боль внутри меня растет, как воздушный шарик, который наполняют воздухом до предела, пока он не лопнет. Я пытаюсь удерживать ее внутри, но она сжимает мои внутренности и перехватывает дыхание, упирается в сердце. Когда полицейская машина останавливается около участка и они выпускают меня наружу, я едва могу пошевелиться от боли. Согнувшись пополам, скованная наручниками, я поднимаюсь по лестнице. Иду по длинному коридору, свет флуоресцентных ламп ослепляет. Мы останавливаемся перед камерой. Несмотря на невыносимую боль, я поднимаю глаза и вижу, что за решеткой уже кто-то есть, женщина с потекшей тушью, размазанной по лицу, ее длинные голые ноги торчат из-под короткой джинсовой юбки.