Главный прокурор Альф Бьёрнфут был начальником Ребекки Мартинссон. Сейчас он работал в основном в городе Лулео, доверив девушке пост в Кируне.
— Это так, но теперь ты имеешь дело со мной, а не с ним, — ответила Анне-Марии Ребекка.
Фред Ульссон и Томми Рантакюро повесили носы. Охота откладывалась.
— Но они угрожали мне и хотели заставить меня бросить это расследование! — не сдавалась Анна-Мария.
— Однако этого ты не сможешь доказать, — парировала Ребекка.
— Я звонила Ёрану Силльфорсу, — продолжала Мелла. — Он сообщил, что рассказывал своему соседу в Пиили-ярве о том, что к Хьорлейфуру приходила полиция. В деревне, что знает один, знают все. Туре и Яльмар Крекула тоже, вероятно, прослышали о нашем визите. Они могли направиться к нему сразу после того, как поговорили с нами на парковке.
— Но мы этого не знаем, — возразила Ребекка, — это еще нужно доказать. Вот если бы кто-нибудь видел их поблизости от его дома или хотя бы в Курраваара…
Мелла застонала.
Вся стая, за исключением Свена-Эрика, умоляюще смотрела на Ребекку.
— Нас тут же обвинят в преследовании, — объяснила прокурор. — И этой возможности братья Крекула не упустят.
— Так мы никогда до них не доберемся, — безнадежно заключила Ребекка. — Или вы хотите повторения истории с Петером Снеллем?
Пятнадцать лет назад полицейские искали Роню Ларссон, тринадцатилетнюю девочку, пропавшую без вести после субботней вечеринки с одноклассниками. Петер Снелль был другом ее семьи. Один из приятелей Рони рассказал, что Петер приставал к ней, в то время как она считала его «омерзительным». На следующее утро после роковой вечеринки Снелль облил свой автомобиль бензином и сжег его в лесу. На допросе он отрицал свою причастность к преступлению, однако не мог объяснить, почему уничтожил машину.
— Он ведь не обязан за это перед нами отчитываться, — говорил тогда Анне-Марии прокурор Бьёрнфут. — Любой имеет право сжечь свой автомобиль, когда сочтет нужным. Боюсь, здесь ничего не докажешь.
Напрасно искали ДНК в обугленных останках. Труп девушки тоже не нашли. Дело закрыли, несмотря на то что личность преступника полицейские установили с самого начала. Кто убийца, знали все, однако формальных оснований для обвинения не было. Петер Снелль владел эвакуаторной фирмой. До случая с Рони Ларссон стражи порядка прибегали к его услугам при расследовании, к примеру, автокатастроф. Однако после сотрудничество прекратилось. Снелль угрожал полиции судом.
Ребекка задумалась, а потом с озорной улыбкой оглядела коллег.
— Мы все организуем, — пообещала она. — Основанием для ордера будет посещение братьями места преступления.
— Как это? — недоверчиво спросила Анна-Мария.
— Они сами мне в этом признаются, — улыбнулась Ребекка. — Свен-Эрик, — повернулась она к Стольнакке, — забит ли у тебя в мобильнике мой прямой служебный телефон?
Двадцать восьмого апреля в четверть пятого вечера Свен-Эрик Стольнакке и Ребекка Мартинссон въехали во двор дома Туре Крекула. Дверь открыла его жена.
— Туре нет дома, — объявила она. — Наверное, он в гараже. Я могу позвонить ему.
— Спасибо, мы съездим туда сами, — приветливо отозвался Стольнакке. — Было бы хорошо, если б вы показали нам, где это.
— Здесь невозможно заблудиться, — развела руками женщина. — Поезжайте прямо через поселок и…
— Мы были бы вам благодарны, если б вы составили нам компанию, — мягко настаивал Свен-Эрик.
— Я только возьму куртку. — Женщина повернулась, чтобы исчезнуть за дверью.
— У нас в машине тепло, — сказал Стольнакке, беря ее под руку.
Ехали молча.
— У меня в салоне пахнет, простите, — обратилась Ребекка к фру Крекула. — Это все собака, вчера вечером я ее искупала.
Лаура Крекула равнодушно взглянула на Веру, дремавшую в багажном отделении.
Тем временем Ребекка послала Анне-Марии эсэмэс. «Лауры Крекула нет дома», — сообщила она.
Пространство вокруг гаража, построенного из легких бетонных блоков, было заставлено разными машинами. Здесь стояло несколько автобусов, снегоочистителей и новенький «Мерседес-270» с кузовом «универсал».
— Его кабинет сразу справа от входа, — сообщила Лаура Крекула, показывая на дверь, необыкновенно высоко расположенную над землей. — Могу я идти? На улице не так холодно, доберусь пешком.
Ребекка взглянула на телефон. «Мы уже у дверей», — писала ей Анна-Мария.
Прочитав ее эсэмэс, прокурор чуть заметно кивнула.
— Возвращайтесь, — разрешил Лауре Стольнакке.
И фру Крекула побрела обратно, в то время как Свен-Эрик с Ребеккой не без труда поднялись на порог гаража Туре. Здесь пахло дизельным топливом, резиной и машинным маслом.
Кабинет представлял собой тесную каморку, где хватало места разве только для письменного стола с выдвижными ящиками да офисного стула. Дверь была открыта. Завидев посетителей, работавший за компьютером Туре Крекула развернул к ним стул.
— Туре Крекула? — спросила Ребекка Мартинссон.
Тот опустил глаза. Свен-Эрик держал руки в карманах и выглядел несколько смущенным. Беседу вела его спутница.
— Я прокурор Ребекка Мартинссон, — представилась она, — а это инспектор криминальной полиции Свен-Эрик Стольнакке.
Свен-Эрик молча кивнул.
— Мы встречались с вами вчера, — напомнил Туре. — И поскольку в некотором роде вы местная знаменитость, я вас запомнил.
Я расследую смерть Хьорлейфура Арнарсона, — продолжала прокурор. — У нас есть основания полагать, что это был не несчастный случай, и я хочу…
Ее прервал звонок мобильника.
— Извините, — сказала она Крекула, выуживая телефон из кармана.
Тот пожал плечами в знак того, что ему все равно.
— Здравствуйте, — сказала Ребекка в трубку, выходя из комнаты. — Да, я посылала материалы вчера…
Хлопнула входная дверь, и ее голос стих.
Оставшись наедине с Крекула, Свен-Эрик виновато улыбнулся. Некоторое время оба молчали.
— Так, значит, Хьорлейфур Арнарсон погиб? — переспросил наконец Туре. — Что она имела в виду, когда сказала, что это был не несчастный случай?
— Да, еще одна кошмарная история, — кивнул Свен-Эрик. — Есть причины считать, что кто-то убил его ударом по голове. Собственно, я не могу вам сказать, что мы здесь делаем, это все затеи моего шефа и прокурора Мартинссон.
Он кивнул в сторону двери, в которую вышла Ребекка.
— А вы, похоже, разозлили мою начальницу, — продолжал он. — Я не знаю, насколько верны ее предположения, но она никогда не умела ладить с людьми.
Крекула молчал.
— Вы ведь наверняка слышали об инциденте в Регле? — спросил Стольнакке.
— Да, — кивнул Туре, — читал в газетах.
— И это целиком и полностью ее вина! — горячился Стольнакке. — Она рисковала нашими жизнями, не задумываясь. После того случая я ушел на больничный.
Полицейский замолчал, словно погрузившись в воспоминания.
— И сейчас она не хочет ждать, пока криминалисты сделают свою работу, — продолжил Стольнакке спустя некоторое время. — Ведь только они могут нам сказать, кто приходил к Арнарсону. Боже мой, им ведь достаточно найти один волосок! А уж в доме Хьорлейфура они каждый уголок обследуют с пинцетом в руках.
Туре Крекула пригладил на голове волосы. Он был из числа мужчин, чья шевелюра с возрастом не редеет.
— Хотя что они, собственно, могут доказать? — продолжал Стольнакке, будто забыв о Крекула. — То, что человек навещал убитого накануне его смерти, не означает, что он преступник.
В этот момент распахнулась дверь и на пороге показалась Ребекка Мартинссон.
— Простите, — сухо повторила она, обращаясь к Туре. — Итак, Хьорлейфур Арнарсон найден мертвым в своем доме. Заходили ли к нему в последнее время вы или ваш брат?
Туре Крекула хитро посмотрел на нее.
— Этого я не отрицаю, — ответил он спустя некоторое время. — Однако мы его не убивали. Мы просто хотели знать, что он, собственно, видел на озере. Ведь полиция совершенно нас не информирует, а моя тетка Анни как-никак приходится Вильме прабабушкой. Мы думали, что хотя бы она имеет право знать, что происходит.
— То есть вы были там, — повторила Ребекка. — И что же он вам сказал?
— Ничего, — развел руками Туре. — Он боялся, что вы будете ругаться, если он скажет нам хоть что-нибудь. Пришлось уехать несолоно хлебавши.
Ребекка снова взглянула на телефон.
— Сейчас семнадцать часов пятьдесят шесть минут, — объявила она, — и я даю ордер на обыск в домах Туре и Яльмара Крекула как подозреваемых в убийстве Хьорлейфура Арнарсона. Разденьтесь, пожалуйста, — приказала она, подняв глаза на Туре. — Кальсоны можете не снимать. Одежду мы отнесем в вашу машину, которую тоже конфискуем.
И вот полицейские проводят обыск у Туре и Яльмара Крекула. Я сижу на крыльце дома Туре, рядом со мной приземлилась ворона. Могу поклясться, что она заметила меня. Птица наклоняет голову и пристально смотрит в мою сторону, как будто там можно что-то увидеть. Потом она делает шаг, приближаясь ко мне, и снова отходит. Во дворе мерзнет Лаура, жена Туре. Когда она вернулась из гаража, полиция уже была здесь. Лауру встретили блондинка с длинной косой и трое ее коллег в форме. Они не позволили фру Крекула войти в дом. Потом кто-то позвонил блондинке на мобильный. Та ответила «о’кей» и поднялась на крыльцо.
Сейчас они забирают с собой одежду Туре. Я понимаю, они надеются найти на ней кровь Хьорлейфура.
И вот появляется хозяин дома. Он хочет поймать взгляд блондинки с косой, но та постоянно отводит глаза. Тогда он спрашивает ее коллег, нагло улыбаясь, не желают ли они заодно проверить и его мусорные баки? Именно это они и собираются сделать. Супруга Туре нема как рыба. Она не решается спросить, что они ищут. Хорошо усвоила, что Туре нельзя раздражать.
Ворон то издает гортанные звуки, словно ворчит, то щелкает клювом. Такое впечатление, что он пробует найти со мной общий язык. Но я не могу ему ответить. Тогда он замолкает и улетает прочь, в сторону дома Яльмара. Он опускается на старую березу и что-то кричит мне оттуда. И вот через несколько секунд я сижу на ветке рядом с ним.