– Я знаешь что понял, эсса Хилберт? Ты совершенно не умеешь устанавливать правила.
– Прости? – возмущенно повернула я голову.
– В них слишком много лазеек. – Зеленые глаза смеялись. – Например, нет ни одного, которое запрещает тебя соблазнять.
– Тебя озарило, пока ты умывался? – нервно пробормотала я. – Я полагала, что это правило очевидно.
– Для кого, маленькая эсса?
Неожиданно он мягко поцеловал меня в мокрое обнаженное плечо. От краткого прикосновения теплых губ я замерла и на секунду забыла, как дышать. А Доар спокойно отошел и принялся одеваться.
– Вылезай, а то вода совсем холодная, – не обернулся он.
Я вытиралась тонким полотнищем, натягивала исподнее и штаны, застегивала рубашку. Чувства превратились в хаотичный клубок. С момента приезда в Риор я не допускала даже случайной мысли, что на самом деле Доар Гери из притягательного парня, умевшего вскружить голову девушке, превратился в пленительного мужчину, способного разодрать в клочья женское сердце. И совершенно точно не планировала в него влюбляться вновь. Так ведь?
Ночь мы встретили в главном ритуальном зале, погруженном в полумрак. В каждом углу на длинных ножках стояли ритуальные чаши. В одной теплился негаснущий огонь, в другой лежала священная земля Риора, в третьей была налита вода из горного источника, четвертая символизировала воздушную стихию и пустовала.
За последние часы мы с Доаром обменялись десятком слов и, дожидаясь появления Альдона, с деланым любопытством изучали узоры на каменных стенах. Наконец дверь со скрипом отворилась и появился ректор. Заложив руки за спину, он приблизился к нам.
– Слышал, Аделис, вы были неподражаемы во время занятия, – вместо приветствия сказал маг. – Студенты под впечатлением.
Вспоминать о том, как мы с Гидеоном с каменными физиономиями, ни разу не дрогнув и внешне не выдав злости, устроили натуральную магическую дуэль на глазах у нескольких десятков студентов, было неловко.
– Благодарю, – потупила я взор.
– Ваш приглашенный лектор попытался помериться длиной… – Доар осекся, бросил на меня быстрый взгляд и исправился: – силой магии. Аделис тонко намекнула, что мериться им нечем. Может, начнем ритуал?
Нас заставили отойти как можно дальше друг от друга. «Дальше» означало ровно десять ничтожных шагов. В молчании мы следили за старым Альдоном. Возводя раскрытые ладони к потолку, он бормотал заклятье. В Эсхардской академии язык, на котором он призывал магию, не преподавали, поэтому я не понимала ни слова.
Неожиданно у нас Доаром на запястьях вспыхнули прежде невидимые кольца, а между ними протянулся светящийся поводок, плотный и крепкий. Удивительное зрелище! Мы словно оказались связанными веревкой.
– Расходитесь, – приказал Альдон, разводя руки.
Мы дернулись в разные стороны. Вернее, я попыталась шагнуть, но, утянутая сильным рывком, попятилась в сторону Доара. И вторая попытка закончилась ничем. Магический поводок наотрез отказывался растягиваться! Светился ярко, дерзко, только что не отбрасывал на каменный пол тень. На третий раз, проигрывая мужской силе, я просто отскочила к Доару как намагниченная.
Альдон замолк, и магическая веревка мгновенно погасла. Ритуал очередной раз не сработал. Светлые боги определенно намекали, что считают расстояние в десять шагов – вполне себе комфортной дистанцией.
– Что нам теперь делать? – после некоторого молчания спросила я.
– Боюсь, мои слова вам снова покажутся издевательством, но человека, который не хочет оставаться, не удержать ни одним магическим поводком. Вы оба не думали, что, возможно, ваша связь – не наказание, а новое начало?
Я покосилась на бывшего мужа. Если вчера утром в храме Святых Обещаний Доар метал гром и молнии, а в доме лесного колдуна казался несколько разочарованным, то теперь он выглядел спокойным и задумчивым. А я… находилась в растрепанных чувствах еще после совместного мытья. Стыдно сказать, но поцелуй в плечо с легкостью заслонил остальные переживания.
– Благодарю, наставник, за ритуал и за совет, – медленно произнес Доар.
В Восточную долину мы собирались вылетать ранним утром, поэтому попрощались с главой академии на пороге ритуального зала. В гостевой дом возвращались в молчании, освещая дорожку фонарем с несмелым живым огоньком, дрожавшим от холода. Неожиданно Доар остановился и опустил лампу. Сосредоточенное лицо его скрылось в тени.
– Поставим брачные метки, – не терпящим возражений тоном объявил он, будто дело было решенным и пересмотру не подлежало.
– Опять? – вырвалось у меня.
– В нашей ситуации брак – лучший выход. Магическая связь есть, и она не оборвется, а я все еще планирую занять должность посла в Эсхарде. Вряд ли ты захочешь вернуться домой в роли моей сожительницы. Мы вынуждены жить вместе, спать в одной постели, идти в одну сторону. Что это, если не семейная жизнь?
– Ты предлагаешь фиктивный брак?
– Взаимовыгодную дружбу.
– Так… – Я почесала кончик носа.
– Что скажешь, эсса Хилберт? – поторопил он.
– Учитывая, что я только вчера с тобой развелась, мне надо подумать.
– Сколько?
– Твое предложение ограничено по времени? – возмутилась я.
– Да, оно действует, пока смерть не разлучит нас, – совсем невесело пошутил Доар и немедленно уточнил: – Ты уже подумала?
– Нет, проклятые виверны! – выругалась я, хотя понимала, что он прав. Возвращаться в Эсхард в роли сожительницы риорского посла куда как унизительнее, чем риаты Гери. Лучше гордо нарядиться в платье «эсхардской женушки», чем примерять наряды любовницы.
– Позволь внести ясность, дорогая эсса Хилберт: нет – ты отказываешься, или нет – ты еще не подумала?
– Разве ты даешь мне время? Только бессовестно на меня давишь.
– Скажи, Аделис, я тебя вообще не привлекаю?
– А теперь шантажируешь!
– Ладно, забудь. – Он поднял фонарь над головой и энергично зашагал по вымощенной дорожке в сторону гостевого дома.
– Еще и манипулируешь! – воскликнула я ему в спину. – Ты весь в этом, Доар Гери! Даже слова не дал сказать. Между прочим, мне еще ни разу не делали предложения!
– Ты уже разведенная женщина! – не потрудившись обернуться, крикнул он.
– Раньше моего согласия никто не спрашивал.
Нас разделяли всего десять шагов, однако когда он унес лампу, я оказалась погруженной в кромешную ночную тьму. Припустила следом, но споткнулась о выщербленный камень. Сколько себя помнила, я всегда падала художественно и исключительно неудачно. Нормальные девушки бухались на коленки и отделывались разбитыми ладонями, а я из последних сил старалась удержать равновесие. Благородной эссе, с какой стороны ни посмотри, хлопаться наземь – ну вообще не пристало! И я размахивала руками, шаталась сломанной мачтой, словно примиряясь, как красивее приземлиться: на пятую точку или носом в землю.
Этот раз исключением не стал. Плащ опутал ноги, и с визгом я завалилась в колючие голые кусты, растущие по краю тропинки. Опытным путем выяснилось, что за зарослями коварно пряталась канава, куда я успешно сползла на пятой точке, судорожно пытаясь схватиться хотя бы за какую-нибудь ветку. Видимо, Доара прилично дернуло за поводок. В тишине раздалось сдавленное ругательство. Возможно, он выронил фонарь или просто сильно им взмахнул, но слабый огонек погас.
– Аделис, ты свернула себе шею? – крикнул Доар из темноты.
– А ты бы обрадовался! – огрызнулась я, поднимаясь и кое-как отряхивая измусоленный плащ.
– Где ты, живая моя?
– В яме!
Подозреваю, что воронка осталась после неудачно выпущенного магического удара – у студентов вечно куда-нибудь улетали заклятья. В Эсхардской академии однажды замковую стену проломило, а в другой раз в коридорах мужского общежития седмицу стояла вода.
– Фигурально выражаясь? – раздвинул он кусты.
– Очень даже реально. – Я подала руку: – Поможешь вылезти?
– Ты всегда была такой неуклюжей?
– Я эсса! Эссы не бывают неуклюжими! – обиженно огрызнулась я.
Он склонился, уверенно схватил меня за запястье и потянул к себе. Я карабкалась наверх с потрясающей «грацией» откормленной лани с отдавленными медведем копытами. Наконец вершина покорилась. Я оказалась в крепких, тесных объятиях Доара. Когда стало ясно, что он не собирается деликатно отстраняться, осторожно спросила:
– Ты прижимаешься ко мне, потому что замерз?
Доар неохотно разжал руки. Мы снова оказались на дорожке. В темноте за деревьями светились окна гостевого дома.
– Меня влечет к тебе, – вдруг ясно и четко произнес бывший муж.
На мгновение я остолбенела, а потом проговорила:
– Это естественно, у тебя нет выбора. Пойдем уже спать.
Он резко схватил меня за запястье и заставил развернуться. Мы замерли. Жаль, что мрак скрывал его лицо непроницаемой вуалью. Разглядеть не выходило – ни глаз, ни губ, и никак не прочесть эмоций. Судя по его напряженному голосу, Доар был абсолютно серьезен, и от понимания этого мое сердце вдруг перевернулось.
– Лисса! – отрывисто вымолвил он, на риорский манер сократив вообще-то несокращаемое имя. – Меня влечет к тебе.
Он двигался на удивление проворно. Одним широким шагом пересек расстояние между нами. Ладонь легла на мой затылок, и я оказалась властно привлеченной к крепкому телу.
– Не смей меня бить магией, – пробормотал он и прижался к моим губам горячим раскрытым ртом.
Доар был самым первым и единственным мужчиной, когда-либо меня целовавшим. А делал он это умело: влажно, глубоко, до пустоты в голове и трясущихся коленок. Наверное, было поздно рассуждать, что нельзя в него влюбляться.
Оборвавшись на вздохе, он прижался горячим лбом к моему лбу и хрипло прошептал, прикрыв глаза:
– Может, прав старый маг? Все это не наказание, а новое начало?
Пусть я пребывала в ошеломлении, но все-таки поймала себя на ехидной мысли, что по какой-то мне совершенно неведомой причине мы взяли разбег в новую жизнь из подстриженных кустов.