Громко стукнула входная дверь, и кто-то размеренным шагом стал подниматься по лестнице. Этого гостя квартира на Бейкер-стрит еще не принимала. Майкрофт Холмс, опираясь на свой неизменный зонтик-трость, с папкой в руке, возник на пороге 221 б, и первым, кто предстал перед его глазам, был Лестрейд.
— Грегори, — церемонный полупоклон. — Здравствуй, Шерлок, — поворот в сторону брата.
— Майкрофт, — выдавил из себя Грег, покрываясь пунцовым румянцем и опуская глаза в пол — он отчаянно завидовал железной выдержке старшего Холмса, который был как всегда безукоризненно вежлив и спокоен. К сожалению, состояние инспектора не укрылось от внимания детектива.
Широко распахнув глаза, Шерлок переводил изумлённый взгляд с одного на другого.
Его вопрос прозвучал, подобно ещё одному взрыву:
— И как, по-вашему, инспектор, мой брат хорош в постели?
— Шерлок! — хором воскликнули оба мужчины. Грегори почувствовал, что предательская краска коснулась не только щёк, но и лба.
— Выстрел наугад, — почти по-кошачьи промурлыкал довольный детектив, — но какова реакция!
— Знаете, я все-таки пойду, — выдавил из себя Лестрейд, не выдерживая чрезмерного количества Холмсов на один квадратный метр помещения.
Он двинулся в сторону выхода, спеша покинуть нехорошую квартиру, где его читали как раскрытую книгу, и даже не успел заметить, каким взглядом проводил его Майкрофт. Холмс-старший смотрел вслед удаляющемуся инспектору, абсолютно наплевав на то, что подумает о нем младший брат.
Шерлок приставил скрипку к плечу и, взмахивая смычком, сыграл отрывок «Каприза» Паганини, чтобы проводить инспектора, а потом, резко оборвал мелодию:
— Значит, когда у тебя не получилось завербовать или запугать Джона, ты нашел того, кто купился на твое обаяние? — задал он вопрос в своей излюбленной издевательской манере.
— А ты все еще злишься, и не желаешь со мной общаться? — поддел его Старший.
— Ты не просто держал меня в неведении, ты предал мое доверие, — было видно, что Шерлок злится скорее по инерции, а градус обиды давно снизился.
— Какой ты, в сущности, еще ребенок, — смахивая на пол осколки с кресла Джона и устраиваясь поудобнее, констатировал Старший. — Ну, что бы изменилось, если бы ты обо всем знал? И чего ты добился, поселившись вместе с доктором? Терзаешь себе душу? Судя по тому, как ты обращаешься с ним в последнее время, в раю не все так безоблачно?
От злости Младшему хотелось прожечь взглядом насквозь своего собеседника.
— Да-да, — Старший хмыкнул, — об этом я знаю от Грегори, и не стоит так удивляться. Ты же понимал, что я не оставлю тебя в покое. Кстати, я до сих пор считаю, что тебе не нужно было знакомиться с Джоном Ватсоном — добром это не кончится.
— Уже, — коротко признался Младший.
Старший весь подобрался, от его мнимой вальяжности не осталось и следа. Он придвинулся на край кресла и попросил:
— Расскажи.
— Гарри, сестра Джона…
— … Лежит в психиатрической клинике с диагнозом «шизофрения», — дополнил фразу Старший, показывая свою осведомленность.
— … Узнала меня, когда я сопровождал Джона в больницу.
Старший в изумлении откинулся на спинку кресла, переосмысливая услышанное. Пауза затянулась, когда он выдавил из себя:
— Нам нужно встретиться с мисс Ватсон. Возможно, она скажет, как снять проклятие?
— Я бы не сильно на это рассчитывал, — произнёс Младший. — Она действительно больна, и ее память как блуждающий огонек на болотах — то вспыхивает, то гаснет. В тот момент, когда она меня узнала, ее злость, замешанная на ненависти, могла бы породить еще одно проклятие, если бы это было в ее силах.
— Попробовать стоит, — пробормотал Старший. — Ты пойдешь со мной.
— Я не собираюсь… — с горячностью начал Шерлок, но тут внизу стукнула дверь, послышались торопливые шаги, и хриплый от волнения голос, опережая своего владельца, разнесся по квартире:
— Шерлок, Шерлок!...
Младший почувствовал, как его груди коснулось что-то теплое, щемящее, окутывая в кокон любви и заботы. Если бы не присутствие брата, он подскочил бы к лестнице и встретил Джона на последней ступеньке, чтобы успеть попасть под волну из тревог и переживаний.
— Шерлок, — повторил Джон, вбегая в двери и замирая от изумления. Присутствие Майкрофта в их квартире, в этот момент больше похожей на военный блиндаж после артобстрела, стало для него полной неожиданностью.
Если бы не старший Холмс, он кинулся бы к Шерлоку, чтобы проверить, не пострадало ли это кудрявое недоразумение от взрыва. Всю дорогу до Бейкер-стрит он осыпал себя упреками за то, что психанул и ушел вчера вечером, не придумав ничего лучшего, как отправиться к Саре.
Бедная женщина рассчитывала на более приятный вечер, чем изнывать по градом жалоб Джона на своего соседа, а потом слушать, как под действием алкоголя обида превращается в нечто другое, заставляя петь хвалебные оды Шерлоку черт-его-побери-Холмсу. Без лишних вопросов Сара постелила Джону на диване в гостиной, глядя на него с сочувствием, будто знала что-то, еще не доступное его пониманию.
— Нет, — обращаясь к брату, продолжил прерванный разговор Шерлок.
— Джон, — обратился к растерянному Ватсону Майкрофт, — может вам удастся уговорить этого упрямца заняться делом?
Он встал и, протягивая папку, подошел к дивану, на который сел Джон.
Ватсону польстило, что старший Холмс обращается к нему за помощью в деле укрощения несносного братца, как бы признавая за ним способности дрессировщика. И Джон несомненно бы огорчился, если бы знал, что Майкрофту всего лишь понадобилось убрать его на какое-то время с дороги, приставив к делу, чтобы он не путался под ногами, когда они пойдут в больницу навещать Гарри.
Следующие несколько дней были настолько насыщенными, что Шерлок и Джон, до этого находившиеся чуть ли не в состоянии войны, сплотились, распутывая дело о Подрывнике.
Холмс был так сильно увлечён загадками, подкидываемыми его таинственным поклонником, что забывал не только есть и спать, но и совсем перестал обращать внимание на свое влечение к Джону. Его мозг, получающий одну головоломку за другой, активировался в режиме поиска решений и сконцентрировался только на одной проблеме.
Ватсон, как верный рыцарь, всюду следовал за своим сюзереном, готовый на все, лишь бы поймать ненормального, использующего невинных людей, как приманку для своих жестоких развлечений.
Уже тогда Джон понял, что имеет дело с двумя гениальными и абсолютно похожими в своей одержимости людьми, которые ни в грош не ставят человеческие жизни. Один, пользуясь своими способностями тратил все свои силы на раскрытие сложных задач, а другой с легкостью калечил чужие судьбы ради красиво выстроенной головоломки.
Временами Джону хотелось схватить Шерлока за плечи и долго-долго трясти, чтобы привести в чувство, заставить думать не только о логической цепочке умозаключений, но и о тех, к кому в этот момент Подрывник привязывает следующую бомбу. Но все, чего он добился, была фраза, брошенная рассерженным Шерлоком:
— Не делай из людей героев, Джон. Героев не существует, а если бы они и были, я не из их числа!
Шокированный подобным признанием Ватсон понял, что не имеет никакого влияния на этого безэмоционального и холодного, как мраморная статуя, человека.
Он явно переоценил свое влияние на Холмса, наивно полагая, что совместное проживание под одной крышей благотворно сказалось на человечности Шерлока.
***
Шерлок понял свою ошибку слишком поздно, когда уже ничего нельзя было исправить.
Джон, одетый в жилет со взрывчаткой, стоял на краю бассейна и смотрел на него со странной смесью упрёка и необычайной решимости. В глазах читалось: «Беги, Шерлок. Я бывал и не в таких переделках. Я солдат, я справлюсь. А ты должен жить».
В этот момент, когда Джон балансировал на краю жизни и смерти, Шерлоку отчаянно захотел проникнуть в его мысли. Узнать, возненавидел ли его Джон за то, что по вине Холмса он стал еще одной жертвой Подрывника?
Шерлок был настолько сердит, что дал себя обыграть Мориарти, клюнув на внешнюю безобидность «Джима из IT», что всерьез вознамерился разнести это место к чертовой матери, подорвав взрывчатку выстрелом в жилет, который срывал с Джона трясущимися руками.
Никогда в жизни он не испытывал такого страха за чью-то жизнь, такую хрупкую, такую трепетную в его руках, что мозг напрочь отказывался функционировать в обычном режиме.
Глядя в безумные глаза Мориарти и понимая, что одним выстрелом может стереть с лица земли эту мразь, он услышал тихие, едва слышные слова, что сорвались с губ Джона подобно молитве:
Хоть ангел твой устал за мной смотреть,
Господь, не дай сегодня умереть.
Но если смерть придет за мной —
смирюсь с судьбой.
Шерлок опустил вытянутую руку с пистолетом от бессильной ярости и желания сохранить жизнь самому дорогому на свете человеку.
***
Немного помедлив, Шерлок повернул ручку двери в спальню Джона.
Ватсон сидел на кровати, пытаясь расстегнуть манжеты рубашки, и поднял взгляд на Шерлока, всем своим видом показывая, что именно сейчас он не настроен на разговор.
— Ты можешь оставить меня сегодня в покое? — слова звучали безжизненно, устало.
Тихо закрыв за собой дверь, Шерлок подошёл к другу, опускаясь перед ним на колени, чтобы их лица оказались почти вровень.
Электрический свет фонаря, неровными кусками лежащий на полу и покрывале, подсвечивал лицо Джона, особенно выделяя резкие морщинки вокруг глаз и кончики светлых ресниц. Из его взгляда ещё не ушло напряжение этого дня, вспыхивая электрическими искрами на дне, а возле рта залегла складка — он раздражён, но слишком вымотан, чтобы читать нотации.
Шерлок долго вглядывался в его лицо, а затем обнял, утыкаясь лицом в грудь.