Он медленно раздевал ее, шепча на ухо слова нежности вперемешку с непристойностями. Давая ей время привыкнуть к его рукам на ее теле, исследуя каждый квадратный сантиметр ее кожи, воспламеняя каждый атом ее плоти, превращая его в крошечный горящий уголек.
Он был деликатен и одновременно властен, и Мириам наконец-то раскрылась. Осмелилась сделать то, что диктовал ей инстинкт.
Она хотела увлечь его на софу, он медленно заставил ее отступить к столу. Она откинулась назад, оперлась на руки и обхватила его ногами, словно приглашая войти.
Запрокинув голову, закрыв глаза и изогнувшись всем телом, она была божественна.
Сначала в ее чреве произошло потрясающее землетрясение, затем яркая вспышка разорвала ее сердце и взорвала мозг.
Она принадлежала ему. На всю жизнь.
Он принадлежал ей. На одну ночь.
Ближе к вечеру Серван села за руль, толком не зная, куда она поедет. Она устала кружить по своей жалкой квартирке-студии. В экзистенциальном смысле, разумеется…
Остановившись на холме над Аллосом, она смотрела на огни в долине — слабое утешение в отсутствие звезд.
Давно она не чувствовала себя так одиноко. Вдали от семьи, от друзей.
Зачем она приехала сюда?
В старенькой магнитоле стояла кассета с блюзами, удивительно гармонировавшими с состоянием ее души. Внезапно она вспомнила об отце и постаралась представить себе, что он делает в такой поздний час. Смотрит телевизор вместе с новой женой? Или уже спит?
Вспоминает ли он обо мне? Кто знает…
Вот уже два года, как они стали чужими друг другу. Полный разрыв, несправедливый.
Нет, не она его виновница, а он. Но ей трудно сердиться на него, она еще питает надежду его увидеть, поговорить с ним. Сегодня вечером ей так его не хватает…
Упершись виском в холодное стекло, она закрыла глаза, чтобы не видеть своих слез.
Она ничего не могла сделать; жизнь сделала выбор за нее.
Наконец она решила, что пора возвращаться, и нажала на газ, разрушив тишину холодной ночи. Направляясь к деревне, она неожиданно заметила на горе одинокий свет; Анколи, единственный огонек, затерявшийся среди окутанных темнотой деревьев. Она часто думала о Венсане, единственном человеке, уделившем ей здесь немного внимания. Нет, пожалуй, это несправедливо, есть еще аджюдан Вертоли, который всегда готов помочь. Впрочем, он относится к ней скорее по-отечески. Он и напоминает ей отца. Та же осанка, тот же возраст, те же седеющие волосы. Мысль эта ободрила ее, она вытерла слезы.
Проезжая мимо дороги, ведущей к озеру, она внезапно захотела навестить проводника. Но, затормозив, заколебалась. Потом одумалась и продолжила путь в казарму. Она не настолько хорошо его знает, чтобы позволить себе беспокоить его в такой час.
Впрочем, здесь ей вообще некого беспокоить.
Прибавив газу, она быстро добралась до жандармерии, которая, похоже, уже опустела. Серван направилась к Эдельвейсу, высокому дому, где находились служебные квартиры. Эдельвейс… У тех, кто дал название этому строению, явно не все в порядке с фантазией! Студия Серван, находившаяся на пятом, последнем этаже, была удобная и солнечная. Но такая безликая!
Зачем я приехала сюда? Что я тут делаю? — повторяла она снова и снова. — Где она, моя жизнь?
Перед входом на ступеньках сидел ее коллега и курил сигарету. Матье, молодой бригадир лет тридцати, служивший здесь вот уже два года. Немного мрачный, но красивый парень.
— Добрый вечер, Серван! Ездила погулять?
— Да, проехала кружок, просто так, подышать воздухом…
— Наверное, тебе здесь скучно?
— Немного, — призналась она, опираясь на перила.
Они немного помолчали, потом Матье предложил ей сигарету.
— Знаешь, — начал он, — я хотел тебе сказать… Хорошо, что ты здесь… Ну, я хочу сказать… хорошо, что у нас в команде есть женщина! Это немного меняет все!
— Спасибо… Но мне кажется, далеко не все разделают твое мнение!
— Да нет! Они просто делают вид, а так они хорошие парни. Им надо дать время привыкнуть! Они строят из себя мачо, и все… Не хочешь посмотреть мою роскошную однушку, а заодно и выпить по стаканчику?
Она уже была готова отказаться, но внезапно подумала, что надо воспользоваться случаем и завязать с ним дружбу.
— С удовольствием. Только ненадолго.
— Как тебе угодно! — ответил он, вставая со ступеньки. — Я живу на первом…
Матье открыл дверь своего личного пристанища. Такая же квартирка, как у Серван, только лучше обустроена. В деталях проглядывала личность ее обитателя, отчего студия словно обрела душу. На стенах афиши фильмов, у кровати простенькая гитара, впечатляющая коллекция комиксов на полках.
Матье налил ей маленький стаканчик полынного ликера. Из бутылка без этикетки.
— Это ты сам сделал? — высказала предположение Серван.
— А то!
— Разве здесь разрешают собирать альпийскую полынь?
— Жители долины имеют право ежегодно собрать немного. Попробуй! Это вкусно, вот увидишь!
Она пригубила крепкий, с насыщенным фруктовым вкусом напиток. Неожиданный, но поистине дивный вкус.
Матье включил стереосистему, приглушил звук.
— Почему ты решила стать жандармом?
Она пожала плечами:
— Чтобы получить работу! Но не просто работу, а живую, интересную. Чтобы вздохнуть было некогда!
— Разочарована?
— Я здесь совсем недавно… пока еще трудно сказать.
— Да нет, ты права, здесь, в общем-то, ничего не происходит! Довольно спокойное место… Летом, когда идет наплыв туристов, тогда приходится вкалывать. Но в конечном счете, сама увидишь, дела всегда есть.
Несколько минут они болтали о том о сем.
Серван допила свой стаканчик и поднялась.
— Уже уходишь?
— Да, иду спать… Я устала.
Матье проводил ее до дверей. Коснулся ее ладони, потом погладил руку. Она замерла.
— Ты могла бы побыть еще немного…
Она отступила на шаг. Отказ привел его в замешательство, ощущение неловкости заполнило всю комнату.
— Прости меня, — произнесла она.
— Нет, это я… Извини… Ты мне нравишься, и я думал, что…
— Ничего страшного! — убедительно произнесла она. — Но я предпочитаю не путать одно с другим. Спасибо за ликер и до завтра.
Метнувшись на лестницу, она побежала, словно дичь, за которой гонятся охотники. И на повороте чуть не сбила с ног Вертоли.
— Простите, старший аджюдан!
— Что с вами, Брайтенбах? Вы тренируетесь бежать марафон? Куда вас несет?
Он заметил, что в ее светлых глазах трепещет страх:
— Что-то случилось, малыш?
— Да нет, все в порядке, уверяю вас… Доброй ночи!
Серван дрожащими руками стала рыться в сумке, отыскивая ключи от квартиры. Наконец она их нашла, ворвалась внутрь и заперла дверь на два оборота.
Глава 5
Мириам открыла глаза, и взгляд ее тотчас упал на солнечный луч, перерезавший комнату, словно клинок шпаги.
Повернувшись, она убедилась, что лежит одна.
Приятный аромат кофе поднимался на второй этаж. Она потянулась, встала и направилась в ванную. Она ощущала себя утомленной, но все же улыбнулась своему отражению в зеркале. После этой ночи, которой предстоит изменить ее жизнь, она нашла себя гораздо симпатичней, чем вчера. Быстро причесавшись, она плеснула водой на лицо и наспех оделась. На первом этаже никого. Она вышла на террасу, но и там ни следа Венсана. Только Галилей лежал на солнышке; при виде ее он лениво завилял хвостом. Наконец на кухонном столе она нашла записку.
Мириам,
я не хотел тебя будить. Кофе горячий. Будь как дома и оставь ключ в кадке с цветком, что возле двери. Целую тебя,
Она была разочарована его отсутствием, но потом подумала, что он, наверное, давно назначил что-то на сегодняшнее утро. Времени около девяти, она явно опаздывает на работу, но, несмотря ни на что, она не спеша выпила чашечку кофе. Потому что Венсан приготовил его для нее. Положив записку в карман, она решила написать ответ.
Венсан,
я уже скучаю! Позвоню сегодня вечером. Крепко тебя целую.
Взяв на полной скорости старт, она быстро выскочила на грунтовую дорогу. Роскошное голубое небо венчало горные вершины.
Сегодня утром все прекрасно.
Она включила радио и запела. Она правильно сделала, что приехала сюда провести лето. А теперь она знала, что проведет его не одна. И возможно, вообще отсюда не уедет. Конечно, она останется жить здесь, вместе с ним. Одна ночь вместе, и он стал для нее частью ее будущего.
Он ее будущее.
Долой страдания, печали. Разочарования.
Как это возможно? Как можно так стремительно влюбиться?
Взбудораженная, не в силах контролировать свои эмоции, она даже всплакнула от радости и страха. Она смеялась и плакала и все больше увеличивала скорость, чтобы наконец попасть на работу.
Ранним утром Венсан поднялся на гору Рошклин. Устроившись на самом высоком скальном выступе величественной вершины, нависавшей над долиной Верхнего Вердона, в той точке, откуда открывался неповторимый вид, он направил бинокль в сторону Анколи: автомобиль Мириам исчез, и он почувствовал облегчение.
У него не хватило смелости дождаться ее пробуждения: он не хотел открывать ей свое истинное лицо. Лицо безжалостного и беспринципного охотника.
Но правда ли, что безжалостного?
В конце концов, он дал ей то, что она ожидала. Ничего больше он дать ей не мог.
Ощущать под ногами тонкий слой недолговечного снега, созерцать ослепительную лазурь неба, и он уже счастлив.
Одиночество в качестве единственной спутницы, и он счастлив.
Здесь его никто не оценивал. Никто не наблюдал за ним. Только горы благосклонно взирали на него.
Он хотел бы слиться с ними. Раствориться в окружающей природе, стать деревом или скалой и вместе с ними уходить в вечность.