— Венсан, — прошептала она, — скажи мне что-нибудь…
Он поднял голову, вспомнив наконец, что он не один.
— Как это случилось? — спросила она.
— Выстрелом из ружья, — ответил он, снова опуская глаза.
Он продолжал гладить окровавленную шерсть Галилея. Серван не осмеливалась нарушить его молчание; минуты казались вечностью. Наконец он опустил собаку на землю и отправился в пристройку за лопатой.
Венсан вернулся в дом, когда Серван заканчивала накрывать на стол. Было уже поздно, почти девять вечера: его печальная работа заняла много времени.
— Я приготовила ужин, — проговорила она.
— И правильно сделала.
— Сколько ему было лет?
— Семь.
Семь лет вместе. Единственный, кто никогда не предавал.
Венсан принял душ, потом они сели за стол. Проводник не говорил ни слова. Замкнувшись в молчании, последнем известном ему способе защиты.
— Хочешь, чтобы я ушла? — спросила Серван. — Если ты хочешь побыть один, я тебя пойму…
— Останься, прошу тебя… Мне очень жаль, что я неразговорчив, но… Наверное, я смешон, ведь подобное проявление чувств…
— Вовсе нет. Я все понимаю, ты же знаешь.
— Мне будет его не хватать.
— Мне тоже будет не хватать его… Думаешь, что… Что произошло?
— А ты не поняла? — удивился он. — Это предупреждение. Вот что может произойти со мной, если я буду продолжать совать нос в их делишки.
— Но… Они же не знают, что мы ведем расследование!
— Правда? Ты считаешь, что твой визит в мэрию остался незамеченным? И моя поездка к Жюльену, чтобы поговорить с ним о водоочистной станции?.. Скорее всего, они следили за мной… Я точно не знаю, но это явно знак: кто-то убил Галилея, чтобы усмирить меня… Предупредить, что следующий заряд крупной дроби предназначается мне.
— В отличие от тебя, у меня нет уверенности… Может, это несчастный случай. Какой-нибудь браконьер… Ведь Галилей вполне мог отправиться погулять в лес, и…
— Что ты такое говоришь? Его убили здесь. На дороге нет следов крови. Только на крыльце и за углом дома. Для жандарма ты не слишком сообразительна!
Она отнесла его оскорбительное замечание на счет горя. Бессмысленно отвечать ему: в любом случае он прав. Галилей убит непосредственно возле дома. Но относительно мотивов убийства у нее оставались сомнения. Они продолжали ужинать, но атмосфера становилась напряженной. Разговор не клеился. Такой прекрасный день, и такое страшное завершение.
— Хочешь, мы прекратим расследование? — внезапно спросила она.
— Не знаю. Пока мы зашли в тупик.
— Ты боишься?
Она никогда еще не видела у него такого гневного взора. Ей даже стало не по себе.
— Боюсь? Я за тебя боюсь.
— За меня? Если хочешь продолжать, мы продолжим. И тебе нечего за меня бояться.
— А если с тобой что-то случится? Ты считаешь, я могу подвергать тебя такому риску?
— Не делай из меня свое алиби, Венсан. Я не боюсь. Если ты хочешь продолжать, я готова идти за тобой. Разумеется, как только мы получим новые подтверждения…
— Негодяи не сразу его прикончили, — проговорил Венсан. — Он наверняка промучился несколько часов… Они на многое способны.
Серван внезапно ощутила приступ тошноты. Она встала и принялась убирать со стола.
— Оставь! — велел Лапаз. — Я потом уберу. Я провожу тебя до казармы… Поеду за тобой в своей машине.
— Это совершенно лишнее! Я сама способна себя защитить!
— Постой, Серван. Мы сделаем так, как я сказал.
— Я не позволю тебе висеть у меня на хвосте!
— Сейчас темно, и я не хочу, чтобы ты возвращалась одна… У тебя даже табельного оружия нет!
— А я не хочу, чтобы ты работал моим телохранителем! — раздраженно ответила она. — В конце концов, это просто смешно!
Она натянула куртку: нет смысла оставаться дольше; вечер имел все шансы закончиться плохо.
— Я ушла…
Он не ответил, но, судя по его виду, сильно расстроился.
— Я позвоню, как только доберусь, — пообещала она.
— Ладно!
— Спокойной ночи, Венсан.
Она нырнула в темноту. Но спустя буквально несколько секунд проводник услышал крик. Он бросился на улицу и слева увидел пламя. Потом силуэт Серван в густом облаке дыма.
— Пожар! Венсан!
Пристройка была объята пламенем, вокруг расползался едкий дым.
— Уходи оттуда! — изо всех сил закричал Венсан. — Беги!
Она бросилась к нему, схватила его за руку:
— Надо вызвать пожарных!..
— Пока они приедут, дом полностью сгорит!
Он быстро подключил поливальный шланг, лежавший свернутым на террасе, и преградил путь огню, уже перекинувшемуся на крышу шале.
— Осторожно! — умоляла Серван.
Действуя как автомат, Венсан направлял струю воды на огонь, с каждой секундой разгоравшийся все сильнее. Давления не хватало, пламя продолжало бушевать. Серван бросилась к своей машине за огнетушителем, который всегда возила с собой в багажнике.
— Скорей! Скорей! — командовала она себе.
Проскользнув перед Венсаном, ведущим неравную борьбу с огнем, она подбежала совсем близко к горящей постройке и стремительно опустошила огнетушитель. И ощутила на руках и лице обжигающий жар пламени.
Огонь немного отступил, и Венсан смог подтянуть шланг к пристройке; пытаясь залить водой помещение, он направил струю вниз.
— Я же тебе говорила, надо вызвать пожарных! — повторила Серван.
— Смысла нет, они слишком далеко! Иди поищи воды! Быстро, шевелись!
Она отыскала на кухне два ведра; пока одно наполнялось, она бежала вылить на пристройку уже наполненное. Наверное, смешно, но лучше, чем ничего.
Адский балет продолжался четверть часа; наконец огонь смирился. Но Венсан продолжал лить воду, пока не осталось ни одного горящего уголька.
Пристройка сгорела полностью, и он, словно в дурмане, стоял посреди пепелища.
— Все мое снаряжение пошло к чертям! — прошептал он. — Все сгорело…
Наглотавшись дыма, с покрасневшими глазами, Серван оглядела разрушения.
— С тобой все в порядке? — наконец обеспокоенно спросил Венсан.
— Нормально…
Посмотрев на ее руки, он понял, что она солгала.
— Пойдем домой, — произнес он, обнимая ее за плечи. — Сейчас мы их полечим…
— Ерунда! — отмахнулась она. — Я думала, он никогда не потухнет!
Она разрыдалась, и он повел ее в дом.
— Все кончено, успокойся… Сунь руки под воду. Я поищу в аптечке все, что нужно.
Через несколько минут он вернулся с мазью и марлевыми салфетками. И хотя ожоги оказались поверхностными, тем не менее они сильно болели. Но самое страшное уже позади, опасность миновала. Они сели на диван, оставив дверь на улицу открытой — на тот случай, если огонь вновь разгорится.
— Думаешь, они? — прошептала Серван.
— Пожар возник не случайно, там пахло бензином дальше некуда. А я никогда не держу бензин рядом с домом. Мои канистры стоят в маленьком амбаре на другом конце поля. Когда ты выходила, ты, случайно, не заметила кого-нибудь?
— Нет, никого. Но кажется, я слышала звук удалявшейся машины, хотя я не уверена. Черт… Они хотели нас убить!
— Если бы они хотели нас убить, они подождали бы, когда я засну, и тогда подожгли. Они хотели нас напугать. Только напугать.
Заслышав телефонный звонок, они буквально подскочили. Венсан включил громкую связь. Незнакомый, хотя и напоминающий кого-то голос.
— Ну как, Лапаз, отличный вечерок?
— Почему бы тебе не прийти и не спросить у меня об этом прямо, гад ползучий!
— Псина и пожар — это всего лишь предупреждение, — продолжал голос. — Если ты и твоя подружка продолжите совать нос, куда вас не просят, вы не доживете до конца лета…
Связь прервалась, и на несколько минут Венсан застыл, держа в руках телефон. Потом швырнул его на пульт и повернулся к Серван.
— Ну что, несчастный случай? — вопросительно посмотрел он на девушку.
— У меня в голове не укладывается! Но что они скрывают?
— Явно что-то очень серьезное. Ты по-прежнему готова продолжать поиски?
Глава 20
Венсан сел на край кровати, словно садился на край скалы. Потом, не одеваясь, он, пошатываясь со сна, спустился на первый этаж. Есть ли у него сегодня клиенты? Измотанный кошмарными снами, он очень плохо соображал.
— Галилей?
Действительность бумерангом вернулась к нему.
Это не кошмарный сон. Галилей похоронен, пристройка сгорела.
Он вышел на террасу и при свете дня оценил нанесенный ущерб.
Подлинная катастрофа. Все снаряжение пропало; остался только пепел и обгорелые фрагменты. Ярость смешалась с растерянностью и усталостью. Он медленно вернулся в дом и взглянул на свой календарь, чтобы вспомнить программу нынешнего дня, 11 августа: «Семейная прогулка в окрестностях Кольмара с посещением пасеки, встреча в 10 часов в деревне». Часы показывали 7 часов 30 минут.
Еще есть время…
Душ, немного мази на ожоги; кофе крепкий, даже горький.
В 8 часов он позвонил Серван. Пришлось ждать добрый десяток звонков, прежде чем хриплый голос удостоил его ответа.
— Это я, Венсан… Я тебя разбудил?
— Ну… Который час?
— Восемь часов…
— Черт! Я не услышала будильник… Как ты там?
— Сносно. А ты? Твои руки?
— Болят, — ответила она, зевая.
— Хотел поблагодарить тебя за вчерашний вечер… Тебе удалось заснуть?
— Я потратила чертову уйму времени, чтобы заснуть… А ты?
— Тоже…
— Мне пора на работу, я уже опоздала… Что ты сегодня делаешь?
— У меня клиенты, небольшая экскурсия…
— Вечером созвонимся?
— Да, до вечера, Серван.
Она отключилась, и Венсан стал собирать рюкзак. Единственный. Тот, который Серван так удачно оставила в кузове пикапа.
Шум мотора, раздавшийся снаружи, заставил его мгновенно выскочить на улицу. У него, похоже, начинала развиваться паранойя. Но это оказались всего лишь Батист и Седрик; они с изумлением взирали на обуглившиеся остатки пристройки.
— Что случилось? — спросил Седрик, пожимая обожженную руку проводника.