— Ладно, успокойся…
Вскоре настало время вести группу назад, и Венсан попрощался с Надей и ее пчелами.
На обратном пути он практически не обращал внимания на туристов: слишком много мыслей вертелось в голове. О той безумной ночи не заговорил никто: ни он, ни Надя. Они никогда не упомянут о ней.
Но ни он, ни она о ней не забудут.
После отъезда из Шоми Эмелин не вымолвила ни слова. Пока машина отсчитывала километры по шоссе Вердон, девочка смотрела исключительно на обочину. Похоже, контакт утерян. Даже с Венсаном.
Ее уход в себя внушал беспокойство.
Лапазу пришлось надавить на крестницу и повысить голос. Не оставить ей выбора. Собирай свой рюкзак, и идем со мной.
Теперь он размышлял, как вызвать ее на откровенность.
— Хочешь, сегодня вечером поужинаем в ресторане?
— Мне плевать…
— Сначала мы заедем в Анколи, чтобы я мог переодеться и принять душ. А потом посмотрим…
Эмелин только что исполнилось тринадцать, но праздновать день рождения она отказалась. Впрочем, Венсан все равно купил ей подарок и предполагал вручить его сегодня вечером. Повернув направо, в сторону озера, он вскоре выехал на дорогу Эрб-Бланш. Он нервничал, и это отражалось на том, как он вел машину. Так что трясло ее основательно.
— Остановись! — внезапно попросила Эмелин.
— Что случилось?
— Остановись, говорю тебе!
Он затормозил, и девочка стремительно выпрыгнула из пикапа. Он заглушил мотор и пошел за ней. Опершись о дерево, она пыталась вызвать рвоту. Он подошел поближе, но она с силой оттолкнула его:
— Оставь меня в покое!
Да, чудесный предстоит вечерок… Венсан прислонился к машине, терпеливо ожидая, когда пройдет ее приступ тошноты. Побелевшая как простыня, Эмелин села в машину. И закашлялась. Настоящее внутреннее землетрясение.
— Ты больна? — забеспокоился Венсан.
— Нет! Оставь меня…
— Не говори так со мной, — спокойно предупредил он ее.
Она не ответила; наконец они приехали в Анколи.
— Можешь выпить чего-нибудь освежающего, если хочешь, — сказал Венсан. — Я быстро загляну в ванную, ненадолго…
— Где Гали? — внезапно спросила Эмелин.
Черт… Как сообщить ей?
Тридцати шести способов он не знал.
— Он умер, малышка.
— Умер? — воскликнула она.
— Да… вчера вечером.
— Офигеть, быть того не может! Что ты с ним сделал? — гневно закричала она.
На секунду он замер. Он не узнавал крестницу.
— Я здесь ни при чем! Он умер, и все…
— И все? Все, что ты можешь мне сказать?
— Послушай, дорогая, я…
Эмелин развернулась на пятках и яростно хлопнула дверью. Выглянув в окно, Венсан убедился, что она сидит на крыльце. Предоставив ей самой разбираться со своим горем, он поднялся на второй этаж. Быстро приняв душ, он переоделся и спустился вниз. Комната была пуста, и он вышел на террасу:
— Эмелин?
Он обошел дом, обшарил взором простиравшееся позади поле:
— Эмелин?!
Призыв потерялся в пустоте, и его охватили смутные предчувствия.
— Бог ты мой… Куда она могла пойти?
Вернувшись в дом, он заметил, что маленький рюкзак его гостьи исчез.
— Черт! — воскликнул он, хватая ключи от машины. — Быть того не может!
Прыгнув за руль пикапа, он заколебался: направо дорога поднималась в лес, налево — спускалась к грунтовке, ведущей к озеру. Он решил ехать налево, и внедорожник, поднимая тучи пыли, устремился вперед. Проехав пару километров, он остановился: она не могла пройти так много. Развернувшись, он поехал в обратную сторону. Остановившись на уровне шале, он осмотрел окрестности: следов беглянки нигде не видно. Тревога нарастала. Он поехал к лесу, стараясь охватить взором обе стороны дороги. Но среди здешней густой растительности она могла спрятаться где угодно.
— Черт, Эмелин! Да что с тобой стряслось?
Минут через десять, остановив внедорожник на обочине, он задумался: за такое короткое время она вряд ли могла подняться очень высоко, тем более что в лес убегали каменистые, труднопроходимые тропинки.
Не поддаваться панике, даже если ищешь иголку в стоге сена. Он достал из бардачка фонарик и вышел из машины. Если бы Галилей был с ним… Если бы…
Не зная, куда идти, он закрыл глаза. Прежде всего надо сохранить хладнокровие. До наступления темноты остался час, и каждая новая секунда грозила перерасти в катастрофу. Он вдохнул воздух, словно вынюхивал добычу, словно дикий зверь, устремившийся в погоню за дичью. Следуя своему чутью, практически безошибочному.
Она наверняка шла по дороге, но, заслышав шум приближавшейся машины, решила убежать в лес. Он посмотрел на часы, прикидывая расстояние, которое девочка могла пройти за прошедшее время. И побежал в обратную сторону; вскоре он свернул на тропинку, поднимавшуюся среди лиственниц и пихт. Пробежал еще немного, остановился и огляделся: взгляд его, словно луч лазера, пронизывал окрестности. Отмечая каждое колебание ветвей, анализируя малейший шум. Его обострившиеся чувства были настороже.
Скоро его противником станет ночь, и ему надо опередить ее.
К семи часам вечера рабочий день Серван закончился. Войдя в квартиру, она поспешно сбросила жаркую форму.
Сегодня после полудня она поднималась к озеру, где в ее задачу входило штрафовать автомобилистов, бросивших свои машины в неположенных местах. Животрепещущая миссия!.. К счастью, там, наверху, она встретила Батиста Эсташи, тот как раз выписывал штраф на кругленькую сумму трем молодым людям, которых застали на месте преступления: они ловили сачком форелей в рыбном заказнике, где ловить рыбу запрещено. А так проявлять служебное рвение она не стремилась. Она с удовольствием поболтала со смотрителем, радуясь возможности ненадолго сбежать из казармы. Ей нравился Эсташи, немного грубоватый, ворчливый, но очень привлекательный. Умный, лукавый, проницательный, он больше слушал, чем говорил.
Батист предложил ей половину рыбы, конфискованной у нарушителей. Ее можно съесть? — задала она глупый вопрос. — А вы предпочитаете сделать из нее чучело на память об этом незабываемом дне? — усмехнулся Старый Медведь. Конечно же… По крайней мере сегодня ей не придется ломать голову, что приготовить на ужин! Она положила форель в холодильник и пошла в ванную комнату. Жаль, что нет ванны, она бы с удовольствием полежала в ней. Пришлось довольствоваться душем, время от времени меняя температуру воды; почувствовав, что уже дрожит, она быстро оделась. Наверное, это усталость.
Она обработала свои ожоги, которые, разумеется, вызвали кучу вопросов со стороны ее коллег. Она дала классическое объяснение: кастрюля с кипятком вырвалась из рук. Самая простая ложь чаще всего самая убедительная.
Вытянувшись на кровати, она уставилась в удручающе-белый потолок. С высоты 3000 метров вид гораздо красивее…
Она закрыла глаза и одним взмахом крыльев вновь вознеслась на вершину.
На вершину, вместе с Венсаном.
Дивная заря, бескрайняя даль.
Нет ничего прекраснее гор.
Впервые она осознала эту простую истину. Там, наверху, ей было так хорошо… В единении с природой она чувствовала себя свободной и сильной.
В дверь трижды постучали, спустив ее с высот на землю. Жесткое приземление.
Кто мог беспокоить ее в такой час?
Она открыла дверь и словно приросла к полу.
Фред…
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга; наконец Фредерика заговорила первой:
— Привет, Серван… Мне захотелось тебя увидеть. Надеюсь, я тебе не помешала?
— Нет… Совсем… совсем не помешала, — пробормотала Серван.
Она шагнула в сторону, и Фред вошла в квартиру. Поставив на пол свой маленький спортивный рюкзак, она прошла на середину комнаты:
— А здесь миленько! Немножко тесновато, но миленько…
Ошеломленная ее появлением, Серван не сразу закрыла дверь.
Свои каштановые волосы Фредерика коротко подстригла и сменила очки; новые придавали ей строгий вид. Однако Серван никогда не видела ее такой сияющей… Но большой радости от ее неожиданного визита она не ощутила. Лишь странное смешение чувств…
Ссоры, забыть которые нелегко.
— Я весь день провела за рулем!.. У тебя есть что-нибудь выпить?
— Э… Да, конечно. Садись.
На несколько секунд Серван задумалась, пытаясь вспомнить, где у нее стаканы, потом вытащила из холодильника две банки колы; руки ее дрожали, волна жара поднималась из живота к голове.
Она здесь… За моей спиной, рядом со мной. Спокойствие…
С улыбкой глядя на нее, Фред устроилась на диване-кровати, который в разложенном виде пожирал добрую часть жизненного пространства. Она вела себя гораздо свободнее, чем Серван. Эффект неожиданности работал в ее пользу. В сущности, она везде чувствовала себя комфортно, как в местах, куда ее приглашали, так и там, где ее не ждали.
Они были очень разные. Но неплохо дополняли друг друга.
Серван села на стул напротив подруги; та одним махом выпила колу.
— Итак, как твоя новая жизнь? — спросила Фред.
— Хорошо, — коротко ответила Серван.
— Работа нравится?
— Ну, не плохо…
— В самом деле? Никак не могу себе представить, что ты решила стать фликом!
— Я не флик, это…
— Без разницы! — отрезала Фредерика. — Жандармы или флики… Меняется только форма!
— Не совсем, — поправила Серван. — Во всяком случае, пока! Потом, быть может, но…
— Раз тебе нравится… Это главное.
— А как ты? — наконец спросила Серван.
— Мне тебя не хватает.
Без всяких экивоков, как всегда. В конце концов, к чему ненужные выкрутасы?
Серван могла ответить: И мне тоже тебя не хватало. Но она этого не сказала.
— Еще колы? — предложила она.
— Охотно…
Двигаясь к холодильнику, Серван размышляла, какую позицию ей занять. Год назад она решила забыть Фредерику. Но ей не удалось. Как в сердце, так и в голове не клеилось ничего.
Желание выгнать ее вон. Желание обнять ее, расцеловать, прикоснуться к ней.