— Но я не один заходил к нему! Многие могли оставить у него свои отпечатки пальцев!
— Успокойся, Венсан. Процедура проводится достаточно формально. А в картотеке твоих отпечатков нет…
— Ты так считаешь? А в тот день, когда меня допрашивали после потасовки? Не помнишь?
На секунду Серван утратила дар речи. Она совершенно забыла про этот случай.
— Вот дерьмо! — приглушенно выругалась она.
— Ты все правильно говоришь! Я весь в дерьме!
— Подожди, пока твои отпечатки не найдены, их никто не станет сравнивать…
— Кстати, хочу тебе напомнить, что не я убил Жозефа! — многозначительно произнес он.
— Знаю, Венсан. Знаю… Ладно, не будем заранее волноваться и подождем…
— Тебе легко говорить!
— Во всяком случае, мы всегда можем все рассказать Вертоли… И если нас прижмут…
— Нас? Я не хочу, чтобы ты вмешивалась! — отрезал проводник. — Ты ни под каким видом не должна признаваться, что знала о моем присутствии на месте преступления… Ясно?
— Но…
— Мы договорились, Серван. Я не хочу, чтобы пострадала твоя карьера.
В конце концов она пообещала, и они условились встретиться вечером. Чтобы поставить финальную точку в этой истории. А может, просто потому, что им хотелось быть вместе.
Времени было далеко за полдень; на прощание Венсан поцеловал мать и уехал из Шато-Гарнье.
Отвратительный день рождения.
Андре Лавесьер ходил кругами вокруг рабочего стола, — казалось, он вот-вот взорвется. Порталь смотрел на него как побитая собака. Если бы он сейчас заметил норку гигантской мыши, он бы непременно туда юркнул.
Эрве, напротив, являл собой саму безмятежность. Быть может, потому, что привык к пресловутой вспыльчивости старшего брата и давно его не боялся.
С тех пор как понял, что способен на бо́льшую жестокость, чем старший.
— Меня не было всего двадцать четыре часа, а уже столько всего наворочено! — возмущенно орал мэр.
— Успокойся, Андре, — примиряюще произнес Эрве. — У нас не было выбора.
— Не было выбора, кроме как укокошить кюре? Ты что, совсем спятил?
— Не было выбора, — спокойно повторил Эрве, закуривая сигарету. — Он все знал. Абсолютно все…
— Можно было сделать по-другому! — проревел мэр. — И потуши ты эту чертову сигарету!
— Нет, никак невозможно, — отчеканил Эрве, делая затяжку. — Кстати, советую тебе лучше следить за собственной женушкой!
— Храни свои советы при себе, Эрве!
Наконец Андре сел и впился взором прямо в глаза брата.
— Расскажи мне подробно, что произошло, — приказал он, совладав с гневом.
— Вечером я спорил с Гинтоли и вдруг увидел, как по улице шествуют Лапаз и его подружка… Кстати, знаешь, что это за девица?
— Плевать! — взорвался Андре.
— О’кей… Так вот, я проследил за ними и увидел, как они вошли в церковь… Мне это показалось подозрительным. Лапаз в церкви — такого не бывало…
— Короче!
— Я обошел строение… И оказался, можно сказать, в ложе, откуда был прекрасно слышен весь их разговор со стариком. И понял, что именно Жозеф снабжал проводника информацией… Они упомянули таинственные послания. Наш дорогой священник оказался анонимщиком! Лапаз хотел узнать конец истории, но кюре не стал с ним разговаривать. В какой-то момент малышка заговорила об убийстве. И я сказал себе, что надо бы навестить нашего кюре… Дождавшись ночи, я вместе с Порталем нанес ему визит. Чтобы вытащить из него все, что он знал, нам пришлось припугнуть его… Порталь даже подвесил его за ноги!
— А потом?
— В конце концов он рассказал нам все… В сущности, этот ваш кюре оказался трусом… Разве не так, Порталь?
— О да! — согласился великан с обеспокоенным видом.
— Заткнись, Порталь! — рявкнул мэр. — Дальше!
— Он знал абсолютно все…
Андре сжал челюсти, скрежет его зубов эхом отдавался во всем кабинете.
— И признался, что все узнал из исповеди Сюзанны.
— Черт! Ничего, я научу ее молчать! — пробормотал мэр.
— Тут я понял, что пора избавляться от него. Но попытался одним махом убить двух зайцев… Мы приказали ему позвонить Лапазу и попросить его срочно к нему приехать. Якобы он хочет наконец раскрыть ему всю правду… Пока этот идиот-проводник ехал к нему из своей дыры, мы занялись кюре вплотную. Порталь раскроил ему череп, ударив его о землю, а рядом мы поставили лестницу, словно он упал с нее и разбился. Лапаз притащился, но, когда увидел труп, улепетнул, как заяц! Если жандармы его вычислят, ему крышка…
— А Жозеф? Он, случайно, не оставил какие-нибудь записки или еще что-нибудь…
— Нет. Я сам спросил его об этом. После того как мы его здорово отколошматили, он был готов выдать мне собственную мать! Нет, он ничего письменного не оставил… Все находилось у него в голове. Если Лапаз хочет узнать правду, придется ему отправиться в рай!
Порталь потел все сильнее и сильнее. Господь никогда не простит ему священника, и он будет гореть в аду до конца времен…
— Жандармы просто обязаны выйти на след Лапаза… По крайней мере, я на это надеюсь.
— В таком случае он расскажет все, что знает! — рявкнул мэр.
— У него нет никаких доказательств, — напомнил Эрве… — Но если поразмыслить, я совершил ошибку… Придется избавляться и от него, и от его подружки.
— Так если она лесби, как она может быть его подружкой? — подал голос Порталь.
— Может, это его заводит, — предположил Эрве, смеясь.
— Прекратите нести чушь! — прикрикнул Андре. — Нам есть о чем подумать!
— Хорошо бы, если бы с ними произошел несчастный случай, — спокойно продолжал Эрве.
Мэр покачал головой:
— Ты не находишь, что это перебор?
— Ты знаешь другое решение?
— Надо подумать…
— Как хочешь, Андре, — произнес Эрве, вставая. — Но если тебе придется выбирать между семьей и Лапазом, полагаю, все уже решено, а?
Порталь и Эрве попрощались. Мэр подошел к окну; взгляд его блуждал по крышам домов. Здесь ему принадлежало все. Как камни, так и души. И ничто не должно стоять у него на дороге. Ничто и никто.
Эрве прав. Главное — придать этим двум смертям видимость несчастного случая. И он принялся лихорадочно соображать.
Тихое преднамеренное убийство, никак иначе.
Серван приехала в Анколи вечером. Пикап был припаркован у дороги, но дом оказался закрыт.
Она решила подождать Венсана на террасе, но, не дождавшись, захотела воспользоваться последней щедростью великодушного солнца и пошла вверх по тропе. По дороге она сорвала несколько крупных ягод малины и съела их на ходу.
Пройдя около километра, она увидела Венсана; он сидел на камне и смотрел в пустоту. С радостным тявканьем к ней подбежал Шерлок. Венсан обернулся и улыбнулся ей бесконечно грустной улыбкой. Не двигаясь с места, он сделал жест рукой, словно приглашая ее сесть рядом и присоединиться к его безмолвному созерцанию.
— Добрый вечер, — произнесла она, усаживаясь рядом с ним.
— Привет… Я собирался возвращаться… Не думал, что ты приедешь так скоро.
— Зато мне удалось размять ноги… и съесть несколько ягод!
Устроившись у ног хозяина, Шерлок принялся ловить кружившую вокруг него муху.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.
Он ответил не сразу. Потом решился на откровенность:
— Как приговоренный к смерти.
— Не говори так, прошу тебя!
— Я боюсь, — признался он. — Боюсь за тебя.
— Но почему? — возмутилась она. — Ты что, считаешь, что я, в отличие от тебя, не способна себя защитить?
— Потому что ты никак не связана с этой историей. Я не должен был втягивать тебя в нее…
— Ты не заставлял меня, — напомнила она. — Я по собственной воле начала расследование… Мне кажется, ты настроен слишком пессимистически.
— Трудно быть настроенным по-другому!
— Партия еще не проиграна! Поверь мне… Жаль, что сегодня утром я ничего не нашла в доме отца Жозефа. А я была так уверена! Кюре всегда много пишут. А у Жозефа не было ни телевизора, ни радио… Что же он делал в свободное время?
Венсан насмешливо взглянул на нее:
— Быть может, молился?.. У меня, к примеру, тоже нет телевизора, но я не пишу!
Конечно, у Венсана всегда на все готов ответ.
Однако он не убедил ее.
— Вы всюду искали? — спросил проводник.
— Каждую комнату прочесали буквально частым гребнем! Были и у него в сарае, и в погребе, и в его летнем шалаше. Даже обыскали церковь… Ничего! Если, конечно, он не зарыл дневник в огороде!
— Выкапывать дневник каждый вечер, пожалуй, непрактично!
— Нет, я просто хотела сказать, что он, возможно, почувствовал опасность и спрятал его в укромном месте…
— Постой! А ведь в твоих словах есть смысл… Жозеф получил по дарственной старую развалюху в Шассе… Это маленькая деревушка рядом с Виллар-Кольмаром. И он периодически туда наведывался, я не раз видел его там, когда проходил мимо с туристами… Быть может, стоит туда заглянуть?
— Надо бы завтра туда сходить, — ответила Серван. — У меня выходной… А далеко это?
— Надо ехать на машине.
Похоже, она была разочарована.
— Нам придется взломать дверь… Кажется, это называется нарушением неприкосновенности жилища?
— Да, но жертва вряд ли подаст жалобу! — заметила она.
— Согласен… Но, честно говоря, меня удивит, если мы что-нибудь найдем.
Солнце начало опускаться за вершины гор, и словно по волшебству окрестный пейзаж превратился в световую феерию. Они замолчали, завороженные красотой природы.
— Наверное, мне не надо было говорить тебе про Мириам, — неожиданно произнесла Серван. — Это ни с чем не связано, и…
— Напротив, это позволило мне многое понять. Я задавался вопросом, почему кюре выбрал именно меня… Чтобы чужими руками разоблачить преступников, он мог отсылать свои письма кому угодно… Но он выбрал меня… Теперь я знаю почему.
— И по-твоему, почему?
— Чтобы отомстить. Он знал, что его письма причинят мне боль. Поставят под угрозу мою жизнь. Он хотел, чтобы я заплатил, как и все остальные…