Но попала она в Венсана, и раздавшийся стук окончательно разбудил ее. Венсан с шумом свалился с кровати и теперь сидел на полу, приходя в себя.
— Черт! — воскликнула Серван, поднося руку ко рту. — Ты не ушибся?
Венсан с удивлением смотрел на нее, не сразу поняв, почему он очутился на полу.
— Однако странное пробуждение! — заметил он, поднимаясь и садясь на край кровати. — Давненько я не разбивал физиономию, падая с кровати!
— Мне ужасно жаль, но это все из-за Шерлока! Я его хотела спихнуть!
И, снова представив себе падение Венсана, она разразилась веселым смехом.
— Ну вот, тебе еще и смешно! — пробурчал Венсан.
— Прости меня! Песик и в самом деле дурно воспитан!
— Он всего лишь берет пример с тебя!
Она чуть не задохнулась от смеха.
— Смейся-смейся, но в следующий раз с кровати будешь падать ты! — угрожающе произнес Венсан. — Сама увидишь, это не лучший способ проснуться!
— Все, больше никакого смеха!.. Не приготовишь ли ты нам завтрак?
— Попробуем!
Он встал, потянулся и взял на руки Шерлока:
— Идем, старина! Мадемуазель хочет, чтобы кровать принадлежала ей одной!
Спустившись вниз, он сразу открыл входную дверь. Пес выскочил наружу, чтобы совершить маленькую утреннюю прогулку, в то время как его хозяин подставил тело под теплые солнечные лучи. Он чувствовал себя невыспавшимся: поспать ему удалось всего несколько часов, да и то в положении более чем неудобном. Вспомнив свое пробуждение, он засмеялся. В присутствии этой девушки он чувствовал себя помолодевшим. Возможно, когда-нибудь со временем он сможет согласиться с тем, что она всего лишь друг. Со временем…
Сварив кофе, он решил накрыть стол на террасе. Когда все было готово, он подошел к подножию лестницы и объявил:
— Мадемуазель, кушать подано!
Ему пришлось подождать несколько минут, прежде чем появилась Серван.
— Послушай, на улице же холодно! — недовольно промолвила она.
— Тогда надень свитер.
Она накинула на плечи теплую куртку.
— Вполне можно было позавтракать в доме, — ворчала она, наливая в чашку кофе.
— Ты всегда недовольна… Я готовлю тебе завтрак, а ты еще и недовольна! Вот уж действительно маленькая капризная стерва!
— Как ты сказал?
— Так и сказал! И вдобавок избалованная и невоспитанная!
— Я прекрасно воспитана! — запротестовала она, опуская в кофе три кусочка сахара. — В общественном транспорте я всегда уступаю место старшим, не хлопаю дверьми… Не кладу локти на стол, всегда говорю «пожалуйста» и «спасибо»… Не передашь ли мне варенье?
— Пожалуйста! — усмехнулся Венсан.
Пока она жадно поглощала завтрак, он пожирал ее глазами. Белая кожа, слегка порозовевшая от утренней прохлады, волосы, сверкающие в первых лучах щедрого светила; губы нежного алого цвета, а от синевы глаз бледнеет само небо.
Ему казалось, что с каждым днем она становилась все прекраснее.
Просто друг?
При условии, что он ослепнет. А еще…
— Ну прости, надеюсь, ты не слишком ушибся, упав с кровати? — виновато улыбаясь, спросила она.
— Все пройдет… Но я запомню это на всю жизнь!
Она вспомнила о тонких шрамах на его спине:
— Послушай, могу я задать тебе нескромный вопрос?
— Попробуй…
— Что за шрамы у тебя на спине?
Лицо Венсана внезапно посуровело, из его больших темных глаз исчезло сочувствие. Как и каждый раз, когда ему становилось больно.
— Да так, не важно.
Она поняла, что за этим не важно кроется целый мир.
— Не важно?.. Знаешь, в тот день, когда я тебя встретила, я почувствовала, что ты носишь в себе какую-то тяжесть… Что-то очень болезненное.
Он поднял на нее глаза, и взгляд его неприятно поразил ее. Взгляд человека, взятого с поличным, когда ему уже некуда бежать.
— Прости, пожалуйста, — тихо проговорила она. — Я слишком любопытна. Но… это потому, что ты очень много значишь для меня… Понимаешь?
Венсан отвернулся и уставился в пустоту. Неловкий вопрос Серван угнетал его; она коснулась болевой точки. Она не первая задавала ему этот вопрос.
Но ей он не мог солгать. А правда такая безобразная, такая мерзкая…
— Я не хотела пробуждать в тебе тяжелые воспоминания, — произнесла она. — Забудь, что я сказала, и…
— Это дело рук моего отца. Следы от ударов, которые я получил мальчишкой…
Его ответ подействовал на нее словно болезненный укус, на миг полностью ее парализовавший. Воспользовавшись ее шоком, Венсан сумел исчезнуть.
Серван не решилась пойти его искать; ему наверняка хотелось побыть одному. Чтобы прийти в себя, она закурила.
Венсан все не появлялся, и она, собрав остатки храбрости, все же отправилась на поиски. Она нашла его на втором этаже, у него в спальне. Сидящим на кровати лицом к окну. Она осторожно присела у него за спиной:
— Прости, я не хотела снова бередить рану…
— Она не закрылась.
— Верю… Хочешь, мы поговорим об этом?
Он покачал головой, но она этого не увидела.
— Это не интересно, — промолвил он.
— Меня интересует все, что относится к тебе… Понимаешь, это нельзя назвать нездоровым любопытством… Если иногда поверять кому-нибудь свои сокровенные мысли, может стать легче…
— Поздновато помогать мне! — с яростью в голосе отчетливо произнес он.
Серван знала, что эта злость направлена не на нее. Ему, разумеется, стыдно. Противоречивые чувства жертвы. В повисшем тяжелом молчании она давала ему время обдумать ответ. Чтобы после стольких лет молчания он мог наконец освободиться от боли и гнева. И она вместе с ним погрузилась в ад, терзавший его изнутри. Говоря без остановки, он едва успевал переводить дыхание, рассказывая о невыносимом.
О постоянных побоях и унижениях. О ежедневном страхе.
Об ужасе, который Серван ощутила всем своим нутром.
Он сделал паузу, и она, улучив момент и обретя дар речи, спросила:
— А твоя мать? Что она сделала, чтобы остановить его?
— Она подвергалась таким же издевательствам, как и я, а может, и худшим… Но она никогда об этом не рассказывает.
Его голос изменился. Меньше гнева, больше боли.
— С тех пор как он умер, мы никогда об этом не говорили. Как будто ничего не произошло… Как будто его никогда не существовало…
Венсан замолчал, не в силах дойти до конца истории. Исчерпать кошмар до дна.
Дна, куда никто никогда не сможет за ним последовать.
Часы показывали 11:30, и стрелка уличного термометра резко поползла вверх. Опустив стекло пикапа, Серван всей грудью вдыхала ароматы растений освещенного солнцем южного склона. Крошечный уголок Прованса в самом сердце высокогорных Альп.
После своей исповеди Венсан отправился в горы. Два часа, проведенные им в одиночестве, позволили закрыть печальную тему. Когда он вернулся, они больше ее не касались.
Сейчас они медленно двигались по довольно широкой и ухоженной проселочной дороге, которая привела их в опустевшую деревушку Шасс. Проехав через деревню, Венсан припарковался за домом отца Жозефа.
— Неужели здесь никто не живет? — спросила Серван.
— Это летние домики. Многие принадлежат охотникам, приезжающим сюда на уик-энды в сезон охоты…
Они обошли неприглядное строение.
— Как поступим?
— Проникнем через окно, что выходит на задворки дома, — постановил Венсан. — Так менее заметно.
Достав из кузова «тойоты» лом с раздвоенным концом, он вставил его между двумя ставнями в качестве рычага. Несколько секунд, немного усилий, и прогнившее дерево уступило. Он резко ударил локтем в стекло и открыл окно. Они перелезли через подоконник и зажгли фонарики.
Внутри все еще более обветшало, чем снаружи. Единственная комната первого этажа с огромным камином служила одновременно столовой и кухней. Старая раковина, пыльные полки с кухонной утварью и несколько бутылочек моющих средств; дровяная плита, стол и три разномастных стула; бронзовое распятие над входной дверью; шкаф, где вперемежку с консервными банками стояли корзины для сбора грибов, книги и старая обувь. В конце комнаты деревянная приставная лестница вела на второй этаж.
— Он недавно был здесь, — сказала Серван.
— Как ты узнала? — удивился Венсан.
Она направила луч фонарика вниз: на грязном полу отчетливо выделялись следы обуви.
— Он поднялся наверх, — продолжала она, продвигаясь по следам к лестнице. — Но мы будем искать везде…
Они натянули латексные перчатки; Серван решила заняться вторым этажом, а Венсан приступил к обыску первого. Цепляясь за стену, она медленно поднялась по лестнице и начала с правой комнатушки, явно служившей священнику кладовкой. Посреди разбросанного барахла высились два больших дорожных сундука, один из камфорного дерева, другой из ротанга. Ставни закрыты, поэтому она зажгла свет, а потом села, поджав ноги, и, подтащив к себе самый большой сундук, начала изучать его содержимое. Много книг на разные темы, практические руководства по собиранию грибов; множество сувениров, привезенных из Африки, Азии и Южной Америки; почтовые открытки, как чистые, так и уже использованные. И фотографии, сотни фотографий, разложенных по картонным коробкам. Серван сложила все на место и принялась за второй сундук. Там оказалась старая одежда, старательно свернутая и уложенная. Священник ничего не выбрасывал!
Закрыв второй сундук, она внезапно почувствовала, как что-то щекочет ей ногу. По ноге карабкался огромный паук, черный и мохнатый. Испустив громкий вопль, она вскочила и стряхнула чудовище на пол. Паук юркнул между сундуками, а Серван попятилась к двери.
— Что происходит? — встревожился Венсан, поднимаясь по лестнице.
— Огромный паучище! Он все еще здесь! — крикнула она, указывая пальцем на то место, куда скрылся кошмар на ножках.
Проводник закатил глаза.
— А я-то думал, ты нашла труп или что-нибудь похуже! — насмешливо произнес он.
— Но он был такой ужасный, правда!
— Ладно, продолжаем! — мрачно промолвил Венсан, возвращаясь на первый этаж.