Он вышел. Порталь не сводил глаз с необычной пары.
Смотрел он главным образом на Серван, которую, несмотря на ее измученный вид, находил очень даже хорошенькой.
Но та видела только Венсана и всеми силами старалась ему помочь.
— Довольно, хватит! — крикнул Порталь. — Кончайте любезничать! А ты вернись на место.
Но Серван даже головы не повернула. Тогда гигант бросился к ней, схватил за руку и оторвал от пола, едва не вывихнув ей плечо. Она пронзительно вскрикнула, отчего Вертоли встрепенулся.
— Когда я с тобой разговариваю, ты должна слушаться! — проревел Порталь.
— Оставь ее! — приказал аджюдан.
— Что? Отвяжись от меня!
— Оставь ее в покое! — повторил жандарм.
— Не тебе тут командовать!
Вертоли сжал челюсти и отступил. Мериться силами с Порталем бессмысленно.
Гигант потащил Серван к столу. Идея фикс: он остался неудовлетворенным.
— Вертоли, прошу вас, сделайте что-нибудь! — умолял Венсан изо всех оставшихся у него сил. — Не позволяйте ему…
Аджюдан колебался; несмотря на холод, его лоб покрылся капельками пота. В конце концов он открыл дверь и позвал Лавесьера. Тот явился, когда Порталь неловко пытался раздеть Серван.
— Призови своего пса к порядку! — попросил Вертоли.
Эрве бросился на Порталя и оттащил его.
— Ты чего? Ты же только что сказал, что можно…
— Идиот! — завопил Лавесьер. — Когда они найдут ее тело, они произведут вскрытие.
— Ну и что?
— А то! Если ты ее поцелуешь, они обнаружат твою ДНК, кретин!
Нахмурив лоб, громила стал соображать. Пришлось согласиться: Эрве прав. Потому что Эрве прав всегда. Потерпев неудачу, Порталь молча выскочил на улицу.
Серван подбежала к Венсану; она только что избежала самого худшего, но над ней по-прежнему висела угроза смерти. Она с яростью смотрела на Вертоли и Лавесьера, словно хотела уничтожить их взглядом.
— Что ты так на меня уставилась? — спросил Эрве. — Понравился, что ли? Или как?
— Меня тошнит от тебя! Ты ничтожество, подонок!
— О! Маленькая лесби, оказывается, не робкого десятка!
— В любом случае я знаю, что когда-нибудь ты заплатишь! И твой сын вместе с тобой окончит свои дни в тюрьме!
— Мой сын?
И он разразился хищным смехом.
Смехом гиены.
Подойдя к ней так близко, что Серван вжалась в стену, он произнес:
— Слушай меня, моя красавица: мой сын никогда не сядет в тюрьму, что бы ни случилось! И знаешь почему? Потому что он не имеет никакого отношения к этой истории… Надо было читать дальше мемуары Жозефа! Когда убили Лору, Людовика здесь не было… Спросила бы лучше Вертоли, почему он здесь… Потому что ты, похоже, ничего не поняла!
Серван судорожно пыталась сообразить, о чем он говорит, но Венсан мгновенно разгадал его загадку.
— Там был твой сын, Вертоли, точно? — вскричал он.
— Николя? — изумилась Серван. — Но… это невозможно! Он такой…
Она была совершенно ошеломлена таким открытием.
Николя — убийца? Молодой человек, казавшийся таким милым, таким чувствительным, таким уравновешенным.
И таким печальным.
Словно нес на плечах неподъемный груз… Она вспомнила, как он плакал на берегу реки…
Мне очень жаль, что у вас есть причина для слез.
У меня их тысячи. Тысячи…
Или всего одна, подытожила Серван.
Аджюдан повернулся к ним спиной, не осмелившись встретить лицом к лицу брошенное ему обвинение. Стыд давил его словно клещами, он рывком расстегнул воротник мундира.
Да, его сын виновен. В том, что связался с Себастьяном, в том, что следовал за ним по его темным тропам. Сегодня Николя за это расплачивается, — возможно, лучше было бы, если бы он искупал свою вину в тюрьме. Потому что сейчас ему приходится ежедневно давать транквилизаторы, чтобы он не выбросился из окна или не сунул голову в петлю.
Каждый день Николя поднимался на голгофу, и это гораздо тяжелее, чем пребывание в тюрьме или смерть.
Выгорал изнутри, день за днем. И скоро от него останется один лишь пепел…
Вертоли часто говорил себе, что лучше бы он донес на собственного сына, вместо того чтобы покрывать его.
Покрывать его и покрывать себя, разумеется. Ибо в конечном счете ради кого он хранил молчание: ради Николя или ради себя?
Чего он больше опасался? Смотреть, как сын отправляется за решетку или запятнать себя позором?
Прослыть отцом убийцы, вот чего он больше всего боялся.
В эту апокалиптическую ночь он ненавидел Лавесьеров, ненавидел сына. Ненавидел себя самого. Но невозможно повернуть время вспять: он приговорен идти до конца.
Неподвижный, стоя спиной к обеим жертвам, он, сознавая свою трусость, сдерживал слезы бессилия. А Венсан с гневом продолжал:
— Значит, все эти годы ты знал, что моя жена умерла, но делал вид, как будто ничего не случилось? Ты мне говорил, ты… Как ты мог, Вертоли? Жалкий подлец…
— Мой сын не убивал Лору! — огрызнулся аджюдан. — Он всего лишь оказался там в плохую минуту…
— Как бы не так! — оборвал его Эрве. — Твой сын так же виновен, как и мой племянник! Не надо делать из него святого… Впрочем, если бы этого не случилось, ты бы не был с нами сегодня! А сидел бы в тепле своей поганой казармы!
— Если бы этот сукин сын не увлек Николя, он бы…
— Не смей оскорблять Лавесьеров! — пригрозил Эрве. — Иначе кончишь в пропасти вместе с этой парочкой… Усек?
— Я слишком вам нужен! — саркастически усмехнулся Вертоли.
— Ты уверен? Сторожевому псу всегда можно найти замену! Так что когда псу указывают место, он должен покорно идти к себе на подстилку! Ясно?
Рука Вертоли легла на рукоятку «беретты», что, впрочем, не произвело никакого впечатления на Эрве. Серван и Венсан затаили дыхание, надеясь, что между их тюремщиками вспыхнет ссора, которая может плохо кончиться для одного из них. Но мужчины лишь обменялись гневными взглядами: два самца, пытавшиеся безрезультатно запугать друг друга.
Аджюдан первым опустил взор в знак поражения, и Эрве вернулся на место, наслаждаясь победой.
Ярость, переполнявшая сердце Серван, заставила ее снова обратиться к шефу:
— Как вы могли нас так подставить, Вертоли?
— Да заткнись ты, черт побери!
— Вы больше не имеете права мне приказывать! Я не подчиняюсь подонкам!
— Однако эта малышка мне нравится! — усмехнулся Эрве.
Он подошел к девушке, и она мгновенно умолкла.
Этот тип повергал ее в ужас.
Встав на одно колено, Эрве рукой в перчатке из черной кожи погладил ее по лицу:
— В конечном счете я, пожалуй, проведу с тобой немного времени…
Серван показалось, что ее коснулась сама смерть. Она замерла, онемела, заледенела с головы до ног.
— Есть кое-что, что я хотел бы знать, Лапаз, — продолжал Эрве с гаденькой улыбочкой. — Теперь, когда ты все равно сдохнешь, ты можешь сказать… Ты действительно спал с ней?
— Какое твое собачье дело? — ответил Венсан.
— Да, он спал со мной! — выкрикнула Серван.
Удивленный, Эрве убрал руку.
— Потому что мы любим друг друга! — продолжала она. — И ты можешь совершать любые подлости, но этого тебе не изменить. Ты никогда не разорвешь то, что нас связывает…
— Однако у нее и темперамент, а, Венсан? — хмыкнул Эрве. — Похоже, скучать тебе не пришлось! Жаль, что все так скоро кончится!
— Это ты скоро кончишься, — ответил проводник.
— Нет, я буду жить еще много лет. А для тебя это вопрос минут…
Лавесьеру, похоже, начинала нравиться его жестокая игра.
— Хочешь, я развлеку тебя? — неожиданно предложил он. — Ты же, наверное, хочешь знать, как умерла твоя жена? А если принять во внимание, что тебе самому жить осталось не слишком долго, я вполне могу сделать тебе такой подарок…
Сердце Венсана болезненно сжалось; если бы только он не был связан!..
— Я все прекрасно помню, словно это случилось вчера, — начал Лавесьер. — Однажды утром Себастьян позвонил мне и попросил о помощи. Он не сумел связаться с отцом и, понятное дело, позвонил мне… Это было в мае, пять лет назад. Себ и сын нашего дорогого друга Вертоли браконьерничали вблизи Валлоне… Они вышли рано утром, хотели добыть серну… их там полно! Идеальное место, идеальное время… Туристов еще нет, оба смотрителя в отпуске, вокруг никого… Никого, кроме… твоей жены! Мальчики столкнулись с ней нос к носу… Неудачно, правда? Заметь, Лора никогда не умела использовать свой шанс. Доказательство — она втюрилась в тебя!
— Мудак! — разбитыми губами произнес Венсан.
Эрве притворился, что не услышал, и бесстрастным тоном продолжал:
— Она, наверное, переночевала в горном приюте и, возвращаясь в деревню, застала их на месте преступления. Они подстрелили серну… Роскошное животное! Мальчики попытались договориться с ней, но она ничего не хотела слышать, такая же упертая, как ты… Она обещала сообщить куда следует, вызвать их к судье… как будто они преступники! Заметь, все неприятности из-за этого долбаного парка. Словом, твоя жена заупрямилась, Себастьян разнервничался… пригрозил ей, она испугалась, попыталась убежать… и Себ выстрелил. Ты же знаешь, малыш отличный стрелок… Мы с Андре научили его. В общем… они позвонили мне, и я приехал вместе с Андре и Порталем. Ты бы видел этих сосунков! Оба в полнейшей панике… Когда мы прибыли, они стояли возле твоей маленькой женушки. Но, видишь ли, она еще была жива…
Венсан представил себе раненую Лору в руках своры негодяев. Расплавленный металл разливался по венам, металлический винт дробил на части внутренности. Он закрыл глаза, а когда открыл, они блестели тысячью огней — к величайшему удовольствию его палача.
Серван стискивала его руку, стремясь придать ему мужества перенести это испытание. Скорее всего, последнее перед последним прыжком.
В эту минуту в домик вошел Порталь; вернув себе хорошее настроение, он сел на скамью, желая принять участие в спектакле.
— Она получила пулю в бедро, — продолжал Эрве. — И истекала кровью. Мы с Андре посоветовались, что можно сделать: оставить ее подыхать на месте опасно… Кто-нибудь мог наткнуться на нее, пока она еще жива, и тогда она донесет на Себастьяна… Принимая во внимание еще и браконьерство, мальчики могли загреметь надолго… На очень долго.