— Может быть, лучше убьешь кого-нибудь?
— Мы еще шутим! Нет, милая. У меня будет любовница. Официальная. Я вас даже познакомлю.
— Я не буду с ней знакомиться!
— Куда ты денешься? Все. На этом точка. Иди собери мне вещи. — Я направилась было к двери. — Нет! Стой! — Я обрадовалась: неужели передумал? — Поскольку ты мне теперь не жена, то есть мы женаты чисто формально, то не утруждайся. Сам все сделаю.
Я пожала плечами: сам так сам. Воронцов сам даже готовые котлеты с картошкой разогреть не может. Через минуту он уже орет:
— Где мой чемодан?!
Я молча показала ему, где лежит самый большой чемодан. Мой, разумеется, маленький. Не прошло и минуты, как раздался вопль:
— Куда ты засунула все мои носки?!
— Они лежат там, где всегда лежали.
— Они всегда лежали у моей кровати!
— Одна пара, — спокойно сказала я. — Чистые, чтобы ты их надел. Но я так понимаю, что сейчас тебе надо семь пар? На всю неделю?
— Да!
— Трусы сразу давать или ты попробуешь поискать их там, где они всегда лежат?
— Замолчи! Давай!
Точно так же мы собирали и все остальные вещи Воронцова. Он может орать сколько угодно, но в быту он — ребенок. Это касается и картины. Воронцов, конечно, может ее повесить, как может починить кран и выкопать яму под мусор. Но моему мужу всегда некогда. Я воспринимаю это нормально: человек деньги делает. Но как он будет жить один на даче, не представляю. Если только тут же заведет любовницу.
— Будешь заводить любовницу, — на всякий случай сказала я, — проверь: хорошо ли она готовит.
— Мы в ресторане будем ужинать!
— А завтракать? И учти: там химчистки поблизости нет. Дом сторож топит, газоны садовник стрижет. Что же касается домработницы…
— Что, вторая Марина?! — в ужасе смотрит на меня Воронцов.
Я молчу.
— Понятно, — мрачно говорит супруг. — Ты это нарочно. Подсадила меня на свои котлеты. И избаловала прислугу.
Он берет битком набитый чемодан:
— Все, я пошел.
Я молчу.
— Пошел я, говорю.
— Иди.
— Если ты мне понадобишься…
— Я на телефоне.
Понадобилась я ему уже через минуту, потому что он позвонил из лифта:
— Слушай, а я бритвенный прибор взял?
— Я тебе положила опасные бритвы, целую пачку. На даче есть электробритва.
— Черт! Забыл! — Он дал отбой.
Я спокойно положила телефон рядом с собой. Это будет продолжаться бесконечно. Пока Воронцов не заведет заботливую любовницу, вторую меня. Он говорит, что такого добра — пруд пруди. Посмотрим.
Вот так мы развелись.
Во всяком случае, муж пообещал решить и мою проблему тоже.
Поза орла
А на следующий день начало твориться такое… Хорошо, что в сетке моего клубного расписания был выходной, иначе я бы с ума сошла от такого количества пропущенных телефонных звонков. Я уже не говорю об их важности.
Первым позвонил сын. То есть первым, конечно, был Воронцов, он и не переставал звонить с тех пор, как мы с ним развелись, пусть и неофициально. Разумеется, он забыл зарядник, где лежит сахар, а где соль, сколько минут надо разогревать пиццу в микроволновке. Интересно, чем вообще забита его память?
— Инструкцию читай, — ехидно сказала я. — На коробке все написано.
— Дура! Без тебя обойдусь! — рявкнул супруг, но через три минуты позвонил опять, потому что забыл, как зовут домработницу не-Марину.
Я сказала, на всякий случай, держа молчащий телефон возле уха, потому что знала: через три минуты Воронцов позвонит опять, потому что не знает, как зовут садовника и сторожа. А также соседей. Они «идиоты, которые слишком близко к забору построили бассейн», но теперь с ними придется общаться, они ведь наверняка спросят:
— А где Стеша?
А Воронцову надо узнать кучу полезных вещей, раз он собирается жить на даче. И вообще без меня. Что касается домработницы, которая, по мнению Воронцова, приходит по выходным, в субботу и в воскресенье, тут тоже не все так просто. На самом деле я ее видела раза три за все лето, потому что все предпочитаю делать сама. И хотя дом большой, но без йоги я справляюсь. Если по часу в день не уходить в астрал и вместо этого заняться домашними делами. Насчет садовника тоже засада. Газон в последний раз косила я. Да и в предпоследний тоже. Воронцов в это время дрых, объевшись шашлыка и тяпнув водки. Спиртное его вырубает, да и на работе муж здорово устает. Что касается меня, то я не пью, а когда наемся шашлыка, меня тянет покосить. А дом топить — это вообще мое, святое. Андрей Ильич с этим, безусловно, справится, всего лишь котел. Инженерная мысль у мужа работает, это вам не соль с сахаром найти.
— А где… — в очередной раз услышала я, но тут на второй линии раздался звонок, и я невежливо прервала Величество:
— Повиси пока.
— Здравствуй, мама, — раздался в телефоне голос, услышав который я готова визжать от восторга. Потому что я люблю Степана Андреевича больше, чем его отца, который заставил мое сердце остановиться. И не скрываю этого. Но Степан Андреевич — единственный мужчина, к которому меня не ревнуют.
— Привет, Степан Андреевич!
— У вас с папой все в порядке?
— Да, а что? — сказала я с легкой заминкой. Сыну вовсе не обязательно знать о наших проблемах, какими бы серьезными они ни были.
— Дело в том, что он мне звонил и задавал странные вопросы.
— А именно?
— Как я отношусь к тебя, как я отношусь к разводам… Вы что, разводитесь? — с тревогой спросил сын.
— Нет, что ты!
— Тогда что у вас случилось?
— Да пустяки, сынок. Папа все разрулит, ты же знаешь.
— Если нужна моя помощь, ты только скажи.
— Нет, все в порядке. Мы прекрасно справимся сами.
— Как ты себе чувствуешь? — вежливо спросил сын.
— Отлично! Я же йог.
— Типа да, — он хмыкнул. Это отец его настропалил. С презрением относиться к моему хобби.
— Ну а как у тебя дела?
— Да все нормально. Как обычно. Вы там смотрите… — И после паузы: — Мама…
— Да, сынок?
— Я очень тебя люблю.
Я замерла. Он никогда мне раньше этого не говорил, даже когда был маленький.
— Я так и сказал отцу. Мама? Ты меня слышишь?
— Да.
— Может показаться, что он мне гораздо ближе, чем ты. Но я его больше уважаю, чем люблю, а тебя…
— Больше любишь, чем уважаешь. Понятно.
— У тебя странное чувство юмора, мама, но я привык, — по-взрослому сказал Степан Андреевич. — Я, пожалуй, приеду. Мне все это не нравится.
— Нет! То есть я всегда рада тебя видеть, но дело в том, что папа… У нас на даче ремонт, и отец теперь живет там, — нашлась наконец я.
— Хорошо, я навещу вас обоих. — Судя по тону моего сына, я поняла, что он обо всем догадался. Степан Андреевич очень умный, но в эмоциях сдержанный. — До встречи, мама.
Он дал отбой, и я услышала в трубке разгневанный голос мужа:
— Ты чего себе позволяешь?! Ты кого на паузу повесила?! Меня?!
Оказывается, все это время Величество терпеливо ждало, пока я закончу разговор. Господи, да что он там такое потерял?!
— Мне сын звонил.
— А-а-а… Ну тогда ладно.
— Ты о чем хотел спросить-то?
— Я уже не помню!
— Тогда повиси еще, у меня опять на второй линии звонок. Вспоминай.
И я опять повесила супруга на паузу. На этот раз звонила сноха:
— Здравствуйте, Стефания Алексеевна. Вам Стив звонил?
Разве я еще не сказала? Она зовет моего сына Стивом! Можно подумать, читала «Анну Каренину»! Хорошо, если знает, что есть такой фильм, причем американский.
— Да, он мне звонил, — сдержанно ответила я.
— Он так нервничал весь день. Твердил: с мамой что-то случилось. Звонил мне, наверное, раз десять, а ведь он на работе! Мой отец возлагает на Стива большие надежды. В конце концов, я сказала, чтобы он позвонил вам и все узнал от вас. А он мне сказал, что боится вам звонить. Вы никогда не говорите ему правду. А он переживает. Знаете, Стефания Алексеевна, Стив — он такой чувствительный! Издержки вашего воспитания.
— Что?! — Она мне выговаривает! За то, что я не так воспитала сына!
— Он очень похож на вас, и не только внешне. Зря вы не отдали его в фигурное катание, как хотели.
— У Степана Андреевича разряд по боксу!
— Но смотрит он фигурное катание. А бокс терпеть не может.
— Его ты смотришь?
— Да. Вы не переживайте, у нас все гармонично. Мы очень разные.
— Почему тогда ты с ним живешь?
— Когда мы познакомились, я спросила у вашего сына, что с его носом. Стив сказал, что занимался боксом. А я обожаю, когда мужики дерутся. А потом уже было поздно: я в него влюбилась. Он красавчик и такой сла-а-адкий.
Мы никогда еще так долго не разговаривали, и так откровенно. А Лиана не так уж и глупа.
— Если что — Стефания Алексеевна, вы всегда можете обратиться ко мне. Стива в это впутывать вовсе не обязательно.
— Спасибо, Лиана. Я рада, что у моего сына есть ты.
— Уж не переживайте, я постараюсь оградить его ото всех неприятностей. До свидания, Стефания Алексеевна, — она дала отбой, и в трубке опять раздался разгневанный голос Воронцова:
— Ты меня опять на паузу повесила!
— Ах, ты все еще там…
Подумать только! Мой супруг терпеливо ждет, когда я освобожусь! Наверное, вещь, которую он ищет, нужна ему до зарезу!
— Да, милый. Что ты потерял? — машинально спросила я, обдумывая недавний разговор со снохой.
— Я тебе теперь не милый! Любовник тебе дороже!
— Мне Лиана звонила.
— А-а-а… Как она? Еще не беременна?
— Судя по ее тону, очень может быть. У них со Степаном Андреевичем все хорошо. Ты вспомнил, что искал?
— Я уже даже забыл, зачем я здесь!
— Мы с тобой вчера разошлись, — напомнила я. — И ты теперь живешь на даче. На всякий случай: соль и сахар мы уже нашли.
— Хватит язвить! Кстати, спасибо, что напомнила о вчерашнем. У меня есть одно важное дело на сегодня. Где мои ботинки?
— Ты в них приехал.
— Я имею в виду чистые ботинки!