— Но они вполне могли кого-нибудь нанять.
— Что ж, можно поспрашивать местных жителей, — пожал плечами Андрей. — Водолазное снаряжение — это не брюки с пиджаком. Его так просто не наденешь и не скинешь. Не ночью же они этим занимались? Потому что водолазу или аквалангисту нужен помощник, который будет его страховать. Вспомни, как я погружался в Красное море.
— Это всего лишь пруд!
— Да, но страховка нужна. Баллон с кислородом. Даже в пруду, моя милая, надо чем-то дышать, — ехидно сказал супруг. — В общем, все это бред, в который лично я мало верю. Все гораздо проще. Он обошелся без водолазного снаряжения.
— Кто это он?
— А я почем знаю?
— А если из твоего сейфа пропало два пистолета?
— Этот вариант мне нравится гораздо больше, — оживился Воронцов. — Но это мы сможем проверить только завтра. Сейчас ехать в Москву уже поздно.
— И что нам делать?
— Давай-ка спать. Нам все равно надо все это переварить. Авось утром на свежую голову и осенит.
— Да, только Свете позвони. Там какое-то совещание отменилось.
— Думаешь, мне сейчас до работы? — Он тяжело вздохнул. — Ладно, позвоню. А ты отправляйся спать.
В самом деле, я уже мало что соображала. Мои фотографии сбили меня с толку. Кто это сделал и зачем? Неудивительно, что я проснулась среди ночи в холодном поту. Мне снились голубые тараканы. Я какое-то время думала, к чему бы это? И даже хотела заглянуть в сонник. Но потом подумала, что такая экзотика, как голубые тараканы, вряд ли имеет какое-нибудь толкование.
Рядом сладко спал Воронцов. «Ну и нервы!» — невольно подумала я, покосившись на мужа. Одно хорошо: он меня не гонит, значит, мы больше не разводимся. Хотя куда ему меня гнать, если завтра мы оба можем оказаться в следственном изоляторе? Что-то скажет на это Степан Андреевич?
Сон как рукой сняло. Я лежала и ворочалась с боку на бок. Через час меня взяла злость. Почему это я должна мучиться одна? Мне сейчас как никогда нужны поддержка и слова утешения — надежное мужское плечо. Только чтобы оно «говорило», а не лежало как бревно.
Я подвинулась к мужу, точнее к его широкой спине и легонько ее погладила. Никакой реакции. Тогда я поцеловала ее и погладила еще раз, посильнее. Любимый мой, лапочка… Спина такая красивая… Муж не шевелился. Нет, лаской его не возьмешь!
— Андрей, мне холодно, — тихо сказала я.
Муж, не просыпаясь, развернулся и сгреб меня в охапку. Какое-то время я лежала, прислушиваясь к его дыханию. Он по-прежнему крепко спал.
— Андрей, мне жарко.
Он убрал руку. Все так же, не просыпаясь. Спроси его потом, что было ночью, ни черта ведь не вспомнит! Хотя все команды выполняет. Условный рефлекс, что ли? Я всерьез разозлилась.
— Воронцов, ты как печка! На тебе чайник вскипятить можно!
Он отодвинулся. И опять не проснулся! От отчаяния я перевернулась на спину и застонала.
— А? Что? — Муж открыл глаза.
— Андрей, мне страшно.
— Что случилось?
— Тебе напомнить? Завтра мы оба можем оказаться в тюрьме!
— Вот и спи, — сердито сказал он. — В камере так не выспишься.
— Что за дурацкие шутки! Ты бревно, а не человек!
— Слушай, дай мне поспать, а? — Он опять закрыл глаза.
— Спи на здоровье… Только скажи: чем я могу тебе помочь?
— Заткнуться и дать мне выспаться! — заорал он.
— Какой ты грубый!
— Вежливым я буду в восемь утра! Отвяжись!
Я торопливо отвернулась, натянула на голову одеяло и замерла. Если он орет, значит, проснулся. Надо полежать тихонечко, мышкой, и подождать. Так и есть. Через пару минут он откинул одеяло и вскочил:
— Это невыносимо! Три часа ночи! Вот бабье! — заорал Воронцов и понесся вниз, на кухню.
Я подождала, пока он что-нибудь сломает или разобьет. Когда внизу раздался звон разбитого стекла, я с полным правом надела халат и тоже спустилась вниз.
— Андрей, что случилось? Чего ты хочешь?
— Чаю хочу попить!
— Три часа ночи!
— А кому-то не спится, — ехидно сказал муж. — Вот скажи: зачем ты меня-то разбудила?
— Я тебя не будила. Ты сам проснулся.
— Небось щекотала по своей привычке или гладила. Что, угадал? Скучно стало?
— Я же сказала: мне страшно. Поговори со мной.
— Просто поговорить? Потому что сделать я ничего сейчас не могу. Надо дождаться утра.
— А может, поедем в Москву? Раз мы все равно уже не спим.
— Надо было как следует отдохнуть. Что толку носиться ночью по Москве?
— Хотя бы убедимся, что все остальное оружие на месте. — Я тяжело вздохнула. Чайник вскипел, и я заварила мужу зеленый чай. Воронцов-то как раз любит именно зеленый.
— Дай мне булку, — попросил супруг.
— Ты просил меня не давать тебе ночью еды. Ты борешься с лишним весом.
— Да какая теперь разница? — Он махнул рукой.
Я опять вздохнула. В самом деле: какая теперь разница? В тюрьме не выспишься как следует и не наешься. Поэтому я дала мужу булку. А пока он ел, рассуждала вслух:
— Во что превратилась наша жизнь? Все планы теперь летят к черту. Завтра, например, я собиралась записаться на прием к гинекологу.
Он закашлялся.
— Ты что, поперхнулся? Андрей, давай я постучу тебя по спине!
— К какому гинекологу? — Я ясно увидела в его глазах испуг.
Это было так необычно, что я заволновалась. Даже когда он понял, что может получить срок за убийство, Воронцов не выглядел таким испуганным. Почти нормальным, просто напряженным. А тут…
— Мне Юля посоветовала…
— Опять Юля?! Боже, ну почему я ее не задушил?! — застонал Воронцов.
— Андрей, а почему ты так переживаешь из-за такого пустяка?
— Стеша, я тебе умоляю, не ходи к нему! Ну, хочешь, на колени встану?
Опять Стеша?! И на колени?!
— Что это с тобой? — Я удивленно посмотрела на мужа. В самом деле готов бухнуться на колени. — Я женщина, мне надо время от времени проверяться у женского врача. Поскольку мы с тобой развелись, пусть и неофициально, мне теперь придется самой о себе заботиться. В том числе и врачей искать.
— Я никогда с тобой не разведусь!
— Ты меня так любишь?
— Да!
— Андрей, что ты от меня скрываешь?
— Ничего!
— Врач мне скажет, что я не рожала? Что Степан Андреевич не мой сын?
— Этого никто не скажет, кто видел вас рядом. Дурацкие шутки, — сердито сказал Андрей.
— Да и роды я прекрасно помню. Еще бы! Двое суток мучилась! Тогда какая разница, к чьему врачу я пойду, к твоему или к Юлиному?
— Твоя подруга — сука, — прошипел супруг. — Понятия не имею, откуда она узнала?
— Узнала что?
— Ничего, — отрезал муж. — Ты очень наивная, моя милая. Ты думаешь, Юля тебе подруга? О! Ты их не знаешь, этих подруг! А я их знаю хорошо! «Андрей, помоги мне с переездом, пожалуйста». «Стеша, одолжи мне на пару часиков своего мужа, мне нужна мужская сила». Я прекрасно знаю, какого рода мужская сила ей нужна! — зло сказал Воронцов. — Да она во мне чуть дырку не просверлила своими зыркалками! Стерва!
— Да, но ты ей улыбался!
— Это когда?
— В клубе. А еще салат ей заказал.
— Да чтоб она подавилась!
— О чем вы тогда говорили?
— Я сказал ей, чтобы перестала капать тебе на мозги. И распространять сплетни обо мне. В клубе говорят, что я чуть ли не половину инструкторш перетрахал! Думаешь, я не знаю, откуда ноги растут? Вот я и предупредил твою так называемую подругу, чтобы заткнулась. А то я ей все кости переломаю.
— Но почему ты улыбался?!
— Самые страшные вещи, милая, надо говорить с улыбкой. Так еще страшнее. Этому научил меня бизнес.
Так вот что означала его улыбка! Сдерживаемую ярость! До меня постепенно начало доходить.
— А девушка, которая присела к вам за столик? Ты ей тоже улыбался.
— Какая девушка? Когда?
— Во время вашего разговора с Юлей.
— Ах, эта… Я спросил ее, не может ли она подменить тебя на ноябрьские праздники. Хотел сделать тебе сюрприз, — усмехнулся Воронцов. — В Париж прокатить. А девка начала кокетничать и цену себе набивать. «Может, ты меня потом тоже в Париж отвезешь? Я в долгу не останусь». Я опять разозлился.
— А эта твоя фраза. Любимая. «Неведение — это блаженство». Что она означает?
— Не скажу.
— Андрей, я хочу знать!
— У нас что, ночь откровений?
— По-моему, пора.
— Я тебе все сказал, — отрезал муж. — Ты столько дров наломала из-за своих дурацких фантазий, что тебе лучше помолчать.
— Я молчу… Поехали в Москву, а?
— Вот неугомонная!
— Все равно теперь не уснем.
— Ладно, поехали.
Я смекнула: Воронцов такой покладистый, потому что я закрыла тему гинеколога. Муж готов на что угодно, лишь бы я забыла о своем намерении нанести визит врачу, которого порекомендовала мне Юля. Вот уже двадцать лет я хожу в одну и ту же частную клинику. Мне там когда-то сделали аборт. По медицинским показаниям, потому что я хотела бы еще ребенка. Правильно говорят: привычка — вторая натура. Врача я вот уже двадцать лет не меняю. Воронцов лично отвозит меня в эту клинику и даже сам записывает на прием. Юля сказала, что это очень подозрительно. И она, похоже, права. Иначе почему Андрей так побледнел и чуть не бухнулся на колени?
Но мне лучше молчать. Пока. Надо выяснить, что там с пистолетом?
Поза рыбы
Итак, я набрала в рот воды и сделала вид, что тему гинеколога похоронила. В Москву мы домчались мигом, пробок-то ночью нет.
— Что мы скажем сыну? — спросила я у Воронцова, когда мы припарковались у дома. — Они с Лианой ночуют у нас.
— По крайней мере, он не рванет на дачу смотреть новые обои. Так мы точно спалимся. Скажем, что соскучились, потому и приехали.
— Только ни слова о том, что нас подозревают в убийствах!
— Само собой.
— Скажи Степану Андреевичу, что у тебя проблемы на работе.
— А может, у тебя?
— А какие у меня могут быть проблемы?
— Ну не знаю. Ты у нас мастерица врать, — ехидно сказал Воронцов. — Тебе и карты в руки.