— Я вообще-то домой собралась. Мне надо сделать перерыв, а вечером хочу на тренажерах позаниматься.
— Смотри, не переусердствуй. Кстати, могу подвезти. Я в центр.
— Ты приехал в клуб всего на полчаса?! — удивилась она.
— Я приехал ради того, чтобы увидеть тебя. Помнится, ты мне кое-что предлагала.
— Ты ли это, Воронцов? — округлила она глаза.
— Ты ведь много усилий для этого приложила? Для того чтобы я стал сговорчивым?
— Каких еще усилий? — уставилась на меня Юля.
— Ладно, не прикидывайся, — подмигнул я. — Ну что, поедешь со мной?
— Вообще-то на метро быстрее, — сказала она с сомнением.
— А мое общество? Я могу быть милым.
— Уговорил.
— Иди переодевайся.
Через десять минут я ждал ее у выхода, уже одетый. Ей небось понадобится полчаса, не меньше, чтобы произвести на меня впечатление. Такого раньше не было: я и она, вдвоем, в моей машине. Юля же не знает, что у меня под сиденьем лежит пистолет. Потому я и не настаивал на посиделках в кафе для разговора по душам. Мне надо наулыбаться на поездку в моей машине. А там уж…
Я скрипнул зубами. Идет! Намарафетилась! Волосы блестят от лака, на губах яркая помада. Нет, Юлька не лесбиянка. Стала бы она тогда ради меня так краситься! Идет, улыбается… Вот стерва!
— Прошу, — я широко улыбнулся и распахнул перед ней дверь.
— Мерси, — пропела подружка-предательница.
Мы вышли на свежий воздух, и я кивнул на машину:
— Садись.
— Что это с тобой сегодня, Воронцов? — спросила она подозрительно, но в машину села.
Я завел мотор. Где живет Юля, я знал, как-то по просьбе жены помогал ее любимой подруге с переездом. Ну и шкаф пару раз передвинул, опять-таки, по просьбе и в компании Стефании. Оставаться с Юлей наедине я до сей поры избегал. Но время, видать, пришло.
— Куда это мы едем? — подозрительно спросила она, когда я свернул к парку.
— Срезать хочу. Там пробки.
— А-а-а…
Я знал одно укромное местечко, где нашему разговору никто не помешает. Их везде можно найти, даже в центре. Что касается платы за парковку, то она не так напрягает, как десять лет за решеткой по обвинению в убийстве.
О том, что я ее не к дому родному везу, Юля догадалась, едва машин вокруг стало заметно меньше. А деревьев больше.
— Выпусти меня! — закричала она, отстегивая ремень.
— Хочешь шею сломать — прыгай, — хладнокровно сказал я, не собираясь сбавлять скорость.
— Чего тебе надо, Воронцов?! — взвизгнула Юля.
— Поговорить, — я ударил по тормозам и, нагнувшись, достал из-под сиденья пистолет.
— О господи, — Юля побледнела и откинулась на спинку. Губы задрожали.
— Попробуешь выйти из машины, я тебя пристрелю, — спокойно сказал я и, чтобы в этом не оставалось никаких сомнений, снял оружие с предохранителя. — Мне терять нечего, на мне и так труп висит.
— Труп… — повторила она, будто эхо, упавшим голосом. И вновь: — О господи…
— Я рад, что до тебя дошло. А теперь рассказывай, — велел я, убедившись в ее покорности.
— О чем?
— О Муркине.
— Кто такой Муркин?
— Не прикидывайся. Частный детектив, по просьбе которого ты сфотографировала Стефанию с ее якобы любовником.
— Это не я, клянусь!
— А кто?
— Настя! То есть… Мы вместе, — промямлила она.
— Все рассказывай.
— После того разговора, — она нервно сглотнула, — помнишь, в кафе…
— Помню.
— Я здорово на тебя разозлилась. У тебя, Воронцов, непомерное самомнение. Считаешь себя… — она опять сглотнула.
— Не обо мне сейчас. Как ты мне отомстила?
— Когда я увидела, что Стефания встречается с другим мужчиной…
— Ты об Эдике?
— Вовсе нет, — Юля посмотрела на меня с огромным удивлением. — О Вадиме.
— Стоп… Стефания с ним встречается?! И давно?!
— Понятия не имею. Я их раз засекла, два… Не воображай, что все женщины по тебе с ума сходят. Тебе даже жена изменяет.
— Заткнись, — сказал я сквозь зубы.
— Ты же сам велел все рассказывать, — похоже, она оправилась от потрясения. И я качнул пистолетом:
— Говори о том, что для меня сейчас важно. Зачем ты сфотографировала мою жену и Эдика?
— Я же сказала, что это сделала Настя!
— Как ты познакомилась с Муркиным?
— Хорошо… Я расскажу… Только оружие убери, — взмолилась Юля. Я опустил пистолет, и она сбивчиво заговорила: — В конце концов, мне стало интересно: на кого это Стефания променяла такое сокровище, как ты? Ведь денег ты немерено зарабатываешь. Что до всего остального, — она пожала плечами, — о вкусах не спорят. Однажды я увидела, что Вадим в машине один. Тогда я еще, разумеется, не знала, как его зовут. Просто увидела знакомую машину на стоянке у клуба. Я знала, что у Стефании еще не закончился урок, потому и подошла. Открыла дверцу и спросила: «А муж в курсе? Неужели ты его не боишься? Или еще не видел? Могу показать». Водитель оценивающе на меня посмотрел и сказал: «Садись в машину». Я села.
— Значит, они встретились вовсе не в доме у Людмилы, — напряженно сказал я. — Очень интересно.
— Не поняла? — удивленно посмотрела на меня Юля.
— Это я так. Мысли вслух. Рассказывай дальше.
— «Значит, ты ее подруга? — спросил он. — Из тех, кто внушил Стефании, что супруг ей не верен. У тебя, похоже, на нее зуб. Завидуешь, да?» На что я, слегка разозлившись, ответила, что зуб у меня скорее на ее мужа, то есть на тебя. Потому что ты хам.
— Но-но!
— Ты же сам просил рассказывать все, в подробностях!
— Можно и без хама обойтись. И что Муркин?
— Сказал с усмешкой: «А не хочешь ему насолить?». Я поинтересовалась, каким образом? «Маленько сбить с господина Воронцова спесь», — рассмеялся Вадим. «Пусть узнает, что жена ему изменяет». На что я тоже рассмеялась: «А ты бесстрашный». Он пояснил, что сам подставляться не собирается. Есть один парень, как раз во вкусе Стефании Воронцовой…
— Откуда он так хорошо знает ее вкусы? — хрипло спросил я.
— А чего там знать, — Юля с усмешкой посмотрела на меня. — Высокие накачанные брюнеты, такие, как ее обожаемый супруг.
— Муркин вроде шатен.
— А ты уверен, что они любовники? Лично я нет, после того, как с ним пообщалась. Он-то, конечно, не прочь, но Стефания вряд ли ляжет с ним в постель.
«Муркин так не думает, — мрачно подумал я. — Завтра у него свидание с моей женой, и он очень рассчитывает оказаться ночью в ее спальне».
— Откуда взялся этот Эдик?
— А ты, я вижу, в курсе. Не знаю. Нас познакомил Вадим. Сказал: «Сфотографируешь Стефанию с этим парнем. Его зовут Эдик, и он прекрасно знает, что делать». Мне стоило только на него посмотреть, чтобы я поверила. Типичный жиголо, бабский угодник. «Но как я к Стефании Эдика-то подведу?» — спросила я. «Скажешь, что он твой парень. Посадишь их за столик в кафе и отойдешь за соком. Дел на три копейки. Постельные снимки как-нибудь сами слепим».
— Постельные?! Я таких не помню.
— Значит, не слепили. Но я вижу, тебе и тех достаточно, что Настя сделала. Кстати, ты ей больше насолил. Я, между прочим, сразу сказала Вадиму, что Стефания моя подруга и мне неловко это делать. И вообще: Эдик намного моложе меня. Кто поверит, что он — мой парень? Но есть девушка… В общем, я их познакомила с Настей. Это они развели Стешу.
— Эдик и Настя?
— Да. Настя предложила твоей жене подвезти ее, ведь днем ты на работе. А когда Стеша с Эдиком пошли к машине, якобы замешкалась. Сказала: «Идите, я сейчас».
— А сама их сфотографировала.
— Да. И в кафе. Эдик вроде бы невзначай, по-дружески, приобнял твою жену. Потом помог Стефании сесть в машину.
Да, рука этого мерзавца довольно интимно лежала на талии у моей супруги.
— Но на деле они любовниками не были? — уточнил я.
— Нет. Я бы это поняла. После того как Настя сделала фотографии и скинула их на «мыло» Вадиму, Эдик исчез. Больше я его не видела.
— И не увидишь, — усмехнулся я.
— Почему?
— Он покойник.
— Господи, Воронцов! Ты его убил?!
— Жаль, что не я. Ты мне все рассказала?
— Да.
— И все-таки: зачем ты это сделала?
— Потому что ты — домашний тиран.
— Я?!
— Стеша — прекрасный, светлый человечек. Ее все любят. А как ты с ней обращаешься? Постоянно орешь, указываешь, что ей делать. Это тирания, Воронцов. Я всего лишь хотела, чтобы она перестала смотреть тебе в рот. Потому что я ее подруга. Мне до тебя дела нет, что бы ты о себе ни воображал.
— Ты же мне в любовницы навязывалась!
— Это была шутка. Ты что, шуток не понимаешь?
— Ладно, проехали. Зачем ты послала Стефанию к гинекологу?
— Она ведь беременна.
— Чего? — уставился я на Юлю. Ничего себе, поворот!
— А что это еще за недомогание? На вид Стефания абсолютно здорова. Ни следов простуды, ни признаков боли. Значит, беременна. Твоя жена ведь постоянно упоминает, что вы с ней… В общем, ты понял. И от тебя скрывает свое недомогание. Значит, аборт хочет сделать. Ну, я и порекомендовала ей своего врача, по-дружески.
Я сообразил, что вовремя остановился. Стефания не может быть беременна. Это все Юлькины фантазии. Типично бабские.
— И ты сказала об этом Муркину? Ты ему звонила?
— Да. А что? Между прочим, я это сделала в твоих интересах.
Видимо, я выглядел очень удивленным, потому что Юля тут же пояснила:
— Я же прекрасно видела, что Вадим к ней клеится, к Стеше. Этот его взгляд… Одним словом, масленый. И эти снимки неспроста. Ему надо было вас развести.
— И ты ему помогла.
— Я же сказала, что это сделала Настя! Да, у нее на тебя виды. Она хочет устроить свою судьбу. Ее можно понять: девочка приехала из провинции, кроме молодости и привлекательной внешности, в активе ничего нет, зарплата инструктора не слишком велика, тут нужен богатый покровитель. Повсюду ведь сокращения, девочка запросто может вылететь с работы, или часы урежут, квартиру снимать будет не на что, а обратно домой, в маленький провинциальный городок, Насте не хочется, ее мечта стать актрисой или певицей. У тебя, Воронцов, деньги, связи. В конце концов, ты умеешь проблемы решать. Любые. Вот наша Настенька и положила на тебя глаз.