Она пришла не к нему, а он отвоевал свое право сидеть за этим столом не слишком красивым способом. Они сейчас не в любви другу признавались, а скорее в ненависти. Столько в душе накопилось! Хоть он и сказал через силу:
— А все, что случилось, останется в прошлом.
Но она-то не была к этому готова!
— Как ты мог, Андрей?! Кто дал тебе такое право?!
— А ты?!
— Ты посмел меня… Да я убить тебя готова!
— Давай, бей, — он придвинулся и подставил щеку. — Признаю: я это заслужил. Но ты?! Стефания, ты следила за мной! Наняла детектива! Ты посмела усомниться в моей верности! Из-за тебя мы попали в такую ситуацию, хуже которой уже и быть не может! Я вполне мог оказаться сегодня в тюрьме, и только чудом и моим умом, разумеется, этого не случилось! Ты бы знала, чего мне это стоило! Да что тюрьма! Меня вполне могли убить. Либо Муркин, либо группа захвата. Хотя тебе, быть может, это безразлично…
— Андрей! Тебя и в самом деле могли…
— Да! Я, можно сказать, прошел по лезвию ножа, лежащего в раскаленных углях. Аж пятки подпалило. А ты в это время назначаешь свидание моему врагу! И это далеко еще не все твои грехи! Может, напряжешься и вспомнишь?
— О господи! — спохватилась она. — Ты прав! Как я могла забыть?! Я же убила человека!
— Успокойся, — усмехнулся он. — Ты никого не убивала. Муркин подменил пистолет, который ты даже не сняла с предохранителя. У меня ситуация похуже, но я справился. Нам еще предстоит пара-тройка нелегких дней, когда придется понервничать, но в целом все не так уж и плохо. Не считая нас с тобой.
— Подменил пистолет?!
— Может быть, ты и нажала случайно на курок, но Людмилу убили выстрелом в спину, из-за приоткрытой двери. Твой Муркин неплохой стрелок.
— Он вовсе не мой!
— А чей? — Он схватил ее руку и с силой сжал. Женщина невольно вскрикнула:
— Мне больно, Андрей!
— А как больно было мне, когда я узнал, что у тебя здесь назначено свидание?! Так что, милая, мы будем и дальше сыпать обвинениями или поговорим конструктивно?
— Из-за тебя я не могу иметь детей!
— Это серьезно. А я из-за тебя могу оказаться за решеткой лет на пятнадцать. Как тебе?
— Это серьезно, — признала она.
Они посмотрели друг на друга так, словно впервые увидели. Официант понял это молчание по-своему и, подойдя, налил в бокалы вино. Женщина пила жадно, мужчина сдержанно. Оба молчали.
— Горячее подавать? — нерешительно спросил официант.
Мужчина отрицательно покачал головой:
— После. — И спросил у женщины: — Здесь и так горячо, не находишь?
— Как ты можешь шутить в такую минуту! — вспыхнула она.
— Так что? Мы завтра разводимся?
Они опять надолго замолчали. Она еле сдерживалась, чтобы не наговорить ему резкостей. Он пытался рассуждать, что не так уж все и плохо. Не изменила же.
Потом они одновременно сказали:
— Прости меня.
Женщина через силу, мужчина почти виновато, признав, что грехов за ним больше. Или потому, что он мужчина, и она может выбирать все самое лучшее по праву слабого, так же как он по праву сильного может это отбирать. Пусть ее вина будет меньше. Иначе они никогда не договорятся. Потом он снова накрыл ее руку своей огромной горячей ладонью, но на этот раз не сжал, а погладил:
— У нас ведь есть сын. Нам остается спокойно дождаться внуков. Уверен: у нас их будет много. Минимум двое. Наш сын постарается.
— Есть еще ЭКО, — робко сказала она. — Я и сама могу попробовать. Я ведь вполне здорова.
Мужчина нахмурился. И резко ответил:
— Нет. Хотя прошло почти четверть века, я до сих пор не могу оправиться от того шока, который испытал у дверей родильной палаты, когда ты истекала кровью.
— Ты меня так сильно любишь?
— А ты сомневалась? Кстати, я тебе не изменял. Как и ты мне. Нам надо было сразу все выяснить, а мы стали гадать, каким образом «макаров» вынырнул из пруда.
— Значит, в доме у Людмилы был не ты… Как зовут ее мужа?
Он перевел дух. Слава богу, жена перестала сверкать глазами и сыпать обвинениями! Разговор перешел в другое русло. Она хочет знать, что на самом деле случилось? И он уже спокойно ответил:
— Его звали Эдиком.
— Звали?
— Муркин его убрал как ненужного свидетеля.
— Теперь я понимаю! Вот кого она звала, а вовсе не охранника!
— Значит, все-таки звала. Я правильно нарисовал Вадику картину преступления.
— И как я могла на это купиться?!
— А что взять с женщины, которая постоянно сносит «винды» и все время норовит сесть не в ту машину?
— А ты… Ты постоянно на меня орешь!
— Я готов извиниться… Хочешь, поедем куда-нибудь?
— Куда, например?
— В Европу.
— Я там была, и не раз.
— Тогда на остров в океане.
— Издеваешься? Хочешь в отместку уморить меня скукой?
— Тогда чего ты хочешь?
— Поедем домой, Андрей.
Она посмотрела на него немного виновато. Тоже ведь хороша! Собиралась с Муркиным переспать и почти уже это сделала! Нарядилась в красное платье и пришла на свидание к чужому мужчине! Замужняя женщина! Стыд и позор! А муж в это время пытается избежать тюремного заключения, спасает их обоих! Она уже была готова замаливать грехи, и он это прекрасно понял по ее взгляду. С усмешкой спросил:
— Что, даже горячего не дождемся?
— Я не хочу есть.
— А я чертовски голоден. Я мужчина, и у меня был тяжелый день.
— Ах да, Воронцов! Я и забыла, что ты все время голоден!
— Жена опять язвит и называет меня по фамилии, — улыбнулся он. Вроде бы отпустило.
— Муж опять хочет есть и пытается меня купить. В Европу зовет.
— Значит, все приходит в норму.
— Но мы ведь этого не забудем?
— Никогда!
Он словно что-то вспомнил и достал из кармана айфон. Сказал при этом:
— Мне надо отправить эсэмэску Свете, что все в порядке. Ты ведь не станешь меня ревновать?
— Не стану.
— Она мне здорово помогла. И, кстати, в отличие от тебя ни разу во мне не усомнилась.
— Так может, ты на ней женишься?
— Я женат на тебе. И я поклялся жизнью сына, что никогда с тобой не разведусь.
— Кому поклялся?
— Ираиде. Перед тем, как ты легла на операционный стол.
— Так это она сделала… — ахнула женщина.
— Это сделал я, — сказал мужчина и стал набивать эсэмэску. В ответ пришло три улыбки и «до завтра на работе». — А к Марковне я заеду. Вместе с тобой.
— Нет!
— Нам надо поговорить. Втроем. Я хочу знать, что там с твоим здоровьем. Потому что готов рассмотреть вариант…
— Андрей! — просияла она. — Это правда?
— Я сказал: готов рассмотреть. Не беги впереди паровоза, как ты всегда это делаешь. А если я скажу «нет», не смей это обсуждать.
— Ты опять мне диктуешь свои условия!
— Да, потому что я мужчина. И твой муж.
…Через час они вышли из ресторана. Швейцар, открывший перед ними дверь, невольно вздохнул. Женщина очень красивая, но то, что рядом с ней именно этот мужчина, вполне справедливо. Этот своего не отдаст.
Они какое-то время постояли у двери, наслаждаясь осенней прохладой, еще не тронутой первым морозцем. Она приятно освежала, не вызывая озноба, особенно после сытного ужина и хорошего вина. Улочка была тихой, несмотря на то что ресторан находился в центре. Но вход был со двора, и шума от стоящих в вечной пробке машин почти не слышно. Мужчина и женщина стояли и наслаждались хоть и прохладным, но тихим вечером, бесснежным и недождливым.
— Подумать только, моя жена не летит с места в карьер, словно скаковая лошадь, и не суется в чужие машины, — с усмешкой сказал он. — Стоит и терпеливо ждет, пока муж отведет ее куда следует и усадит в салон.
— Подумать только, мой муж на меня не орет, не называет овцой и Степкой. И даже не заметил, что я испачкала дорогой плащ.
— Да черт с ним! Я куплю тебе новый. Идем, — он взял ее за локоть. — Все и впрямь изменилось. Я признаю, что был не прав.
— И ты не будешь больше держать меня взаперти и постоянно контролировать? Ведь ты внушил мне, что на улицах вечером одни маньяки!
— А ты не будешь больше подозревать мужа во всех смертных грехах? Считать его убийцей и изменником? Чудовищем просто! И вешаться на шею другим мужчинам.
— Я никому не вешалась!
— Я прекрасно знаю, что ты целовалась с Муркиным.
— Это он меня целовал! А я сопротивлялась!
— Правильно я ему глаз подбил.
— Ты маньяк, Воронцов!
— А ты о…
— Что, опять?
— Извини. Идем в машину, а то на нас уже смотрят.
…Следственный эксперимент проводили, когда осень уже была в разгаре. Похолодало, зарядили дожди. Воронцовы приехали на своей машине, подозреваемого привезли на полицейской. Чуть позже подтянулись водолаз из МЧС со своим ассистентом на служебной машине, в которую загрузили акваланг и баллоны с кислородом. Кто знает, сколько раз придется нырять в пруд? Если дно завалено мусором, то и вовсе одного раза достаточно, потому что бесполезно.
Рука у Муркина срослась, синяки на лице прошли, но выглядел он все равно побитым. Ему ведь инкриминировали заказное убийство, и Муркин как бывший мент прекрасно понимал, насколько все серьезно. Даже бывшая жена не могла ему помочь, да и не хотела.
Оставалась надежда, что второй пистолет не найдут. Или вообще ничего не найдут. Воронцовы тоже это прекрасно понимали. Такая стройная версия могла рассыпаться из-за того, что оружие угодило в глубокий слой ила. Или упало за корягу. Пруд сам по себе небольшой, но кто знает, насколько глубокий?
Перед тем как проводить следственный эксперимент, следователь и оперативники тщательно изучили фотографии, которые удалось найти в мобильнике у Муркина.
— Куда-то туда она его бросила, — махнул рукой следователь и покосился на Стефанию Воронцову. Красивая баба. На киноактрису смахивает. Может, и в самом деле киноактриса? Мужик у нее крутой. И адрес. Одно слово: буржуи. И следователь как можно суровее спросил: — Можете точно указать место, где вы утопили пистолет марки «токарев», гражданка Воронцова?