Кристина кладет руку на лоб, она явно колеблется. У нее очень бледное лицо.
— Сядьте, — предлагаю я ей.
Кристина опускается на диван, и собака кладет голову ей на колени. Если бы только все определялось отношением к собакам…
— Вы сегодня ели? — интересуюсь я.
Кристина качает головой.
— Где ваш сожитель?
Задав вопрос, я тут же вспоминаю: Марк говорил мне о том, что тот снова попал в тюрьму. Это просто чудо, что Кристине вообще удается беременеть.
— В тюряге, — подтверждает она.
— А Натана кормят надлежащим образом?
С момента нашего прихода малыш не издал ни звука и не пошевельнулся. Я знаю, что патронажная сестра будет приходить каждый день, но до тех пор, пока необходимые документы не будут подготовлены, руки у нас связаны.
— Ага, — отвечает Кристина.
Я вижу, что она напряженно размышляет, пытаясь вспомнить. Приобретение материнских навыков дается ей с трудом. В глубине души гадаю, известно ли Кристине, что это ненормально, когда у тебя отбирают ребенка, едва он родился. Она пристально смотрит на своего сына.
— Ему нравится молоко, — сообщает Кристина таким тоном, будто совершила открытие мирового масштаба.
— И когда же он последний раз его употреблял? — любопытствую я.
Марк поглаживает ребенка по голове, пытаясь его разбудить. Малыш начинает медленно шевелиться.
— Выключите плиту, — требую я, вдруг замечая, как душно в комнате. Здесь просто дышать нечем.
— Он поел немного ночью, — отвечает Кристина, явно довольная собой.
Она слишком тощая для женщины, которая недавно произвела на свет ребенка. А вот я за время беременности набрала лишний вес.
— У вас тоже будет ребенок, — лучезарно улыбается Кристина.
Она поднимается с дивана и идет ко мне, вытянув руки. Потом кладет ладони мне на живот. Я так потрясена этим, что не могу двинуться с места.
— Это мальчик, — сияет она.
«Ошибаетесь», — думаю я, уже зная, что у меня будет девочка. Наклонившись, я шепчу Марку на ухо:
— Нужно быстрее его забрать.
Коллега кивает. Если Кристина не даст согласия, нам придется получать неотложное судебное предписание.
— Вы бы хотели отдохнуть от забот о малыше Натане? — интересуюсь я. Даже при том, что больше всего на свете я хочу забрать малютку, отвезти его домой, кормить, купать и обнимать его, все должно быть сделано, как полагается. Необходимо подписать соответствующие бумаги, и я понимаю, что Кристина может передумать в любой момент.
В конце концов она кивает мне, и я возношу про себя благодарственную молитву, после чего все мы отправляемся в офис. По дороге я звоню сотрудникам, предупреждая о нашем скором появлении. У меня уже есть на примете хороший детский дом.
8
— Ну что, я пошла, — бросила Лоррейн, заглянув в кабинет Адама по дороге к двери.
Муж поднял голову и рассеянно взглянул на нее.
— Чтобы допросить родителей Салли-Энн, помнишь?
Она закатила глаза. Адам безразлично махнул ей вслед. Он был чем-то очень занят.
Лоррейн решила взять с собой констебля Патрика Эйнсли, своего любимчика среди новых сотрудников, влившихся в ряды уголовной полиции. В промежутке между хлопотами врача, забежавшего, чтобы дать еще больше успокоительных матери погибшей, и визитом довольно чувствительного сотрудника полиции по связям с семьями детективам удалось заставить миссис Фрайт произнести несколько связных предложений. Интуитивно Лоррейн ощущала, что обычно женщины открывают душу не сразу, а постепенно и мучительно. И все же она рассчитывала на то, что помощь следствию окажет именно мать Салли-Энн, а не строгий, немного замкнутый отец, державший в себе переживания по поводу смерти единственной дочери.
— Просто не могу в это поверить, — снова и снова бормотала миссис Фрайт. Ее еле слышный голос дрожал. — Ущипните меня, ущипните ради Всевышнего на Небесах! Заставьте меня очнуться от этого кошмара!
Она раскачивалась на месте, сжимая пачку бумажных носовых платков.
— Я так сожалею о вашей потере, миссис Фрайт! Уму непостижимо, как кто-то мог совершить нечто подобное! Не сомневайтесь, мы делаем все, что в наших силах, чтобы найти виновного, кем бы он ни был.
«Виновного», — мрачно повторила про себя Лоррейн. У сотворившего такое нет в душе ни капли вины. Инспектор выразилась так только для того, чтобы не произносить слова «убийца».
— Не могли бы вы вспомнить, когда последний раз видели дочь? — Лоррейн приготовилась конспектировать.
Констебль Эйнсли отвечал за запись разговора на магнитофон. Они договорились работать именно так — без всяких формальностей, но предусмотрев возможность послушать важные показания Фрайтов позже. Лоррейн никогда не переставало удивлять, сколько же значимой информации можно было упустить в первый момент.
— Миссис Фрайт?
— В прошлую субботу, — сухо вставил мистер Фрайт, до сих пор хранивший молчание. — Дафна заскочила, чтобы увидеться с ней, не так ли?
Он пристально взглянул на жену. Лоррейн показалось, что этот человек все еще не оправился от шока и скорбит в душе, хотя его слова звучали бесстрастно, так, словно все произошедшее было лишь мелкой неприятностью.
Миссис Фрайт кивнула в знак согласия.
— В котором часу это было? — уточнила Лоррейн. Она наклонилась ниже в надежде, что на сей раз миссис Фрайт ответит сама.
— Утром, — тихо ответила убитая горем мать. Ее тело безудержно била дрожь.
— Поздним утром, — добавил мистер Фрайт.
— И как Салли-Энн выглядела? — Лоррейн мельком взглянула на констебля Эйнсли.
— Превосходно. Она была приятно оживлена, хотя и нервничала по поводу родов.
— Насколько мне известно, у нее было назначено кесарево сечение.
— Да.
Не было никакой надобности спрашивать, почему врачи приняли такое решение. В больнице уже подтвердили, что у Салли-Энн выявили предлежание плаценты — состояние, при котором плацента разрастается, перекрывая естественные родовые пути. Акушер принялся обстоятельно объяснять Лоррейн, почему в данном случае без кесарева сечения не обойтись, но прервался, когда инспектор сообщила, что обе ее дочери появились на свет точно так же — и по той же самой причине. «Не повезло», — только и сказал врач, и Лоррейн оставалось лишь согласиться с ним.
— Значит, было крайне важно, чтобы Салли-Энн не начала рожать сама, естественным путем, — высказала мысль Лоррейн.
Миссис Фрайт кивнула. И Лоррейн вспомнила, как много лет назад ее предупреждал акушер: если она станет рожать сама, начнется опасное для жизни внутреннее кровотечение, а ребенок лишится кислорода, как только плацента отслоится. Это точно не принесет пользы ни матери, ни малышу, и лучшим вариантом в такой ситуации станут заранее спланированные роды хирургическим путем. Оставалось только правильно выбрать дату операции.
— Какой ужас… — выдавила из себя миссис Фрайт. — То, что она все равно умерла.
Бедная женщина перехватила взгляд мужа, словно знала, что за этим последует. Ее глаза наполнились слезами.
— Бог захотел забрать к себе ее и ее внебрачного ребенка — так или иначе, — заметил мистер Фрайт и перекрестился.
— Я понимаю, в вас говорит горе, мистер Фрайт, — промолвила Лоррейн, пытаясь хоть немного развеять гнетущее чувство, схватившее всех присутствующих за горло.
— Нет, вовсе нет, — жалобно произнесла миссис Фрайт. — Ему была ненавистна сама мысль о том, что у Салли-Энн будет ребенок.
— Почему же? — Именно по этой причине Лоррейн и решила записать показания на пленку.
— Она не была замужем, — прошептала миссис Фрайт так, словно даже произносить эти слова было грехом.
— А мой внук не должен был родиться вне брака. Хватило и того потрясения, что его отцом оказался Рассел Гудол. — Лицо мистера Фрайта налилось краской ненависти и гнева. Иссиня-черные вены, шевелившиеся под кожей его щек и пористого носа, свидетельствовали о самом что ни на есть нечестивом образе жизни.
— Вы уверены в том, что Рассел Гудол был биологическим отцом ребенка?
Тест ДНК должен был в самое ближайшее время ответить на этот вопрос, но Лоррейн хотела узнать мнение родителей убитой.
— Салли-Энн сказала нам, что он — отец, — то ли вздохнул, то ли тихо прорычал мистер Фрайт.
— Нет, Салли-Энн не была уверена, Билл, — поправила миссис Фрайт. — Она была… популярной девочкой.
— Потаскушкой, ты имеешь в виду.
— Продолжайте, — сказала Лоррейн миссис Фрайт.
— У нее было два бойфренда. Она никак не могла решить, кого же из них выбрать. Когда Лиам узнал о ребенке, он больше не захотел иметь с ней ничего общего. Сказал, что ребенок не может быть от него, — кротко пояснила миссис Фрайт.
— Чертова шлюха — вот кем она была!
— Билл! — одернула миссис Фрайт так громко, как только могла. — Наша дочь не была… не была такой.
— А как фамилия Лиама, миссис Фрайт?
— Райдер. Лиам Райдер.
— И кстати, женатый, со своей собственной семьей. — Ладони мистера Фрайта сжались в крепкие кулаки. Он втянул воздух ртом так, словно в комнате не осталось кислорода. — Немудрено, что грязного ублюдка и след простыл, когда Салли-Энн забеременела!
— Значит, вы не можете точно сказать, кто был настоящим отцом ребенка? — уточнила Лоррейн. И подумала, что гораздо важнее было то, кто из двоих мужчин считал себя отцом.
— Салли-Энн пыталась справиться с этим потрясением. Когда Лиам не захотел иметь с ней ничего общего, она постаралась забыть его, — объяснила миссис Фрайт. — Она хотела вычеркнуть его из своей жизни, но это было непросто. Она любила его.
«Причем вычеркнуть в буквальном смысле», — подумала Лоррейн, вспомнив вымаранное имя в медицинской карте.
— Рассел оказался на высоте, пришел на выручку. Он — отзывчивый парень, — продолжила мать.
— Он — неудачник, вот что, — снова вмешался мистер Фрайт.
— Где Салли-Энн познакомилась с Лиамом Райдером? — поинтересовалась Лоррейн. — Кого она встретила раньше?
— Расса она знала с начальной школы. А с Лиамом познакомилась позже, когда записалась на тот курс в колледже. Он учил ее бухгалтерскому учету. Все изменилось, когда она встретила Лиама.