– Я хочу его видеть! – решительно заявил Дориан.
Странно, что именно появление в лаборатории бывшей служанки подвигло его на эту решительность, а не тот же палец, но анализировать данную странность у Лленаса желания не было. Желание было одно, незамысловатое: почесать кулаки о пухлую физиономию Алистера.
– Его? – переспросила женщина. – О ком ты, радость моя?
– Вы знаете, – бросил Дориан отрывисто. – И я знаю. Знаю, что это все – его рук дело. Ранбаунг. Я хочу видеть Ранбаунга!
Некромант, до этого момента тихо стоявший в сторонке, рассмеялся, и смех его из-под скрывавшей лицо завесы звучал по-особенному пугающе.
– Поосторожнее с желаниями, мэтр. Не советую торопиться на эту встречу.
– Мэтр Алистер мертв, – тихо вымолвила Эби, которую все еще держали за руки приведшие ее сюда люди. – Он помог нам с Джеком, а потом его убили.
– Убили? – повторил ошарашенно Дориан. Теория, которой он нашел уже не одно подтверждение, рушилась. – Помог вам с Джеком?
– Джек хотел вас найти. Госпожа Адали…
Девушка захрипела, словно невидимая рука сдавила ей горло, задергалась и наверняка упала бы на пол, если бы не сжимавшие ее руки прислужники… Чьи прислужники? Кто, если не Алистер, организовал все это? Как?
И откуда Эби знает об Адалинде?
– Хватит разговоров! – От женщины, ставшей между Дорианом и его бывшей служанкой, ощутимо повеяло предвещающим боль холодом. – Девицу на стол, – приказала она своим людям. – Ты, – ткнула пальцем в Лленаса, – запускай машину. Посмеешь сказать, что она не работает или тебе нужно больше времени, того блюда не хватит для моих подарков. Понял? Начинай!
Изобретатель с силой сжал виски: показалось, голова вот-вот расколется.
– Приступайте, мэтр, – донесся до него голос некроманта. – Материал для работы у вас сегодня свежайший, даже без привычного запашка, но заданным условиям соответствует – бесполезный для общества человек. Вы же не станете настаивать на исключительной полезности шлюх? Хотя…
Он еще что-то говорил, но Дориан слышал уже другие слова.
«Она не шлюха»… Эйден на кушетке в его лаборатории. Джек… Тот день, когда Джек впервые проявил наличие собственной воли и разума, а Эйден сказал, что ему, Дориану, поршни и шестеренки интереснее живых людей… Разговор шел об Эбигейл – о той самой Эбигейл, которую сейчас укладывали на металлический стол, привязывали ремнями, надевали на голову стальной обруч, а она и не думала сопротивляться или не имела на это сил… Но она – не шлюха, это Дориан помнил. Она умела читать и знала, как передвигаются шахматные фигуры. И не сбежала с десятью рейлами, когда он снял с нее браслет…
– Приступайте, мэтр. – Насмешливый голос приблизился и слышался уже прямо над ухом. – Хотя бы убейте ее быстро, – посоветовал он с кажущимся искренним сочувствием. – Альтернатива не столь привлекательна.
Будто невзначай некромант взмахнул рукой, и ухоженные расслабленные пальцы указали мельком на палец под стеклом.
– Мне… – Дориан посмотрел на Эби, безучастно уставившуюся в потолок. Ее лицо было такой же иллюзией, как та, что скрывала их похитителей: ни чувств, ни желаний, ни надежд. Возможно, ей сказали, что ведут на верную смерть. Возможно, сама поняла. Она – девушка неглупая. – Мне нужно проверить кое-что.
– Мэтр, – некромант угрожающе рыкнул.
– Это займет несколько минут.
На столе – исписанные листы и поломанные перья. Он никогда не вел записей, не умел с ними работать, но сегодня писал много: схемы, формулы, расчет силы импульса и излучения…
– Нужно проверить, – пробубнил Лленас, нашарив под бумагами наливную ручку.
Отшвырнул ее практически сразу же.
Вернулся к машине.
Поправил кристаллы в гнездах. Немного изменил угол отражателя. Проверил, замкнуты ли контакты.
Эби смотрела на него все это время, и в глубине ее глаз пряталось то, чего не прочесть было по лицу – и чувства, и надежда.
Все, что Дориан мог – закрыть эти глаза ладонью.
– Все готово, – сказал он тем, кто стоял за его спиной, и вздрогнул, испугавшись неживого звучания собственного голоса.
Элла заигралась. У некроманта, исподволь наблюдавшего за госпожой Мейлан, не осталось сомнений на этот счет. Заигралась и рисковала успехом их общего дела в угоду своей игре. Но разве не этого следовало ожидать, памятуя о том, что весь ее грандиозный замысел проистекал из желания отомстить бывшему любовнику, а с ним и всем мужчинам, когда-то ею пренебрегшим, и всем женщинам, посмевшим хоть в чем-то ее превзойти? Вот и сейчас ею двигало исключительно стремление уязвить Лленаса как можно больнее, и некромант хоть и подыгрывал поначалу, под конец был близок к тому, чтобы остановить ненужный спектакль.
Зачем им еще один труп?
А главное – зачем им тронувшийся умом изобретатель?
Лленас побледнел, волосы взмокли на лбу, дергалось левое веко. Убивать безымянных бродяг – одно, лишить жизни человека, которого знал лично, пусть недолго и не близко, – другое. Не каждому под силу, и внимательно следивший за действиями пленника мужчина не удивился бы, решись тот на какую-нибудь глупость. Мог просто устроить истерику или, наоборот, впасть в ступор, мог броситься на них, схватив со стола отвертку или тяжелый разводной ключ, вернее – броситься на Эллу, стоявшую к нему ближе, и некромант не стал бы этому мешать: вдруг Лленасу каким-то чудом удалось бы хотя бы поранить самовлюбленную стерву, ей это пошло бы на пользу. Однако, вопреки ожиданиям, мэтр Дориан не спешил давать волю эмоциям. То ли и правда слабак, каким Мейлан представила его еще в первом разговоре, то ли, напротив, сильнее, чем она его считает, то ли эмоции, коим надлежало рваться наружу, вдруг умерли в нем все до единой.
Двигаясь резко, но с безошибочной четкостью, словно сам стал частью механизма, Лленас настроил излучатели, подключил провода, тянувшиеся от сжимавшего голову девушки обруча, к измерителю мозговых волн, проверил, заправлена ли в прибор бумажная лента, и остановился у пускового устройства. Взялся за рычаг включателя.
Сейчас начнет тянуть время. Перепроверит все еще десяток раз, каждый винтик, каждую гайку…
Изобретатель стиснул зубы и с силой дернул рычаг на себя.
Зарычал двигатель, поршни зашипели, завращались тяжелые медные шестерни, чернильная стрелка измерителя задергалась, вычерчивая на бумаге нервные зигзаги, а некроманту все еще не верилось, что Лленас сделал это. Лишь когда между электрическими катушками, установленными за головой привязанной к столу жертвы, пробежала первая искра, он сумел побороть удивление и сосредоточился на ходе эксперимента. Их столько уже было, неудачных, провальных, что на какой-либо эффект рассчитывать странно… Но вдруг?
Катушки загудели. Разряд с треском пробежал по проводам, вспыхнули голубым светом кристаллы, потянулись от них к зеркалам и сосудам с жидкостями тонкие лучики и, меняя цвет и направление, слились в три мощных энергетических потока. Когда вся эта мощь ударила в девушку, ту подбросило над столом, невзирая на стягивающие тело ремни. Подбросило еще живую – и уронило бесполезным куском мяса.
Как всегда.
Машина, сделав свое дело, расслабленно заурчала и скрипнула напоследок останавливающимися шестернями.
– Ну? – Элла нетерпеливо притопнула ногой. – Снова?..
– Похоже на то, – разочарованно пожал плечами некромант.
По бумажной ленте измерителя лениво ползла ровная чернильная полоса, но он все же подошел к столу. Брезгливо мазнул пальцем по еще теплой веснушчатой щеке, заглянул в широко распахнутые неподвижные глаза. Впрочем, и без этого, используя только дар, он мог бы сказать, что девица мертва.
– Это – первая фаза, – севшим голосом произнес Лленас.
– Да, конечно, – не спорил некромант.
Первая и, очевидно, последняя. Никакой принципиальной разницы между сегодняшним трупом и теми, что оставались на этом столе после предыдущих испытаний, он не заметил.
Однако пленник был настроен продолжать. Снова ощупал кристаллы и провода. Дрожащими руками поправил голову новопреставленной служанки и вернулся к включателю. Подкорректировал настройки мощности и повторно запустил машину.
Двигатель раздраженно рыкнул, катушки выдали разряд, ломаные лучи сплелись в один и вонзились в мертвое тело…
– И все? – Элла шипела похлеще затихших поршней. – Это все, на что ты способен? Если бы я хотела просто убить эту дуру, свернула бы ей шею!
Лленас обернулся к ней, поморщился, как от жужжания назойливой мошки, и, не отводя взгляда от разозленной женщины, лица которой на свое счастье, видеть не мог, снова опустил рычаг.
Труп дернулся, но некромант, накануне видевший нечто подобное, не обольщался. Тогда у Лленаса получилось временно реанимировать покойника, тот забился в судорогах, амплитуда магнитной стрелки измерителя увеличилась в разы и бумажную ленту заляпало чернилами, но менее чем через минуту мозговая активность пошла на спад и опытный экземпляр окончательно испустил дух. Почему сейчас должно быть иначе?
Может, потому, что измеритель продолжал выдавать ровную линию?
Боясь обмануться, поверив в успех, некромант бросился к машине, но Лленас его опередил, за плечи прижал к столу то, что было некогда его служанкой, и оно затихло, не билось уже, лишь судорожно глотало ртом воздух, а когда испытатель закрыл ей глаза ладонью, совсем успокоилось, не переставая при этом дышать. Наверное, свет раздражал зрительный нерв, а темнота действовала успокаивающе…
Но почему прибор не фиксирует мозговых импульсов?
Словно в ответ на этот вопрос магнитная стрелка слабо дернулась.
– Получилось? – прошептала Элла. – Скажи, что получилось, или я…
– Заткнись.
Некромант проигнорировал оскорбленный, пышущий гневом взгляд и достал часы, жалея, что не сделал этого сразу же. Минута прошла или еще нет? Сейчас, наверное, точно уже прошла, пошла вторая…
– Позвать Горика? – подумал он вслух. Консультация целителя не помешает, но, с другой стороны, и некромант в состоянии оценить физическое состояние тела, а Горик в последнее время стал слишком нервным и в подвал спускался нехотя. Элла подозревала, что неудачные эксперименты и регулярное появление свежих трупов в его доме не в лучшую сторону отразились на отношении Альберта к их общему плану, и опасалась предательства с его стороны. Кажется, даже собиралась устранить его во избежание возможных проблем.