ство? Еще в те времена, когда Стуки учился в университете, на занятиях по химии они использовали смеси солей, которые при обработке серной кислотой загорались разными цветами, испуская немного густого дыма, что было не менее увлекательно, чем огонь. Студенты развлекалась тем, что делали длинные дорожки из этих солей, целые трассы, вспыхивающие множеством оттенков, и соревновались друг с другом, у кого выйдет красивее. Небесное световое шоу, подумал Стуки, обладает удивительным свойством вызывать чувство умиротворения и свободы, создавая временную и иллюзорную уверенность в торжестве света над тьмой. Как будто, зажигая и бросая эти бенгальские огни с дальнего балкона с видом на Вселенную, сама бесконечность могла заметить нас и упомянуть в своих мемуарах.
Когда игры пиротехников закончились, очарованный Стуки перешел через плавучий мост в обратном направлении, высматривая Моргана в толпе. Но того нигде не было видно. «Может, он ждет меня на набережной Дзаттере?[40] – подумал полицейский. – Возможно, этот чудак нашел себе компанию или удобный наблюдательный пункт». Стуки решил, что они правильно сделали, договорившись встретиться рядом с больницей, чтобы потом вместе тайком пробраться в свои постели.
Инспектор побродил поблизости от моста Академии, затем, обойдя группы туристов, свернул в один из переулков и направился к площади Дзаниполо. Но и там он не нашел Моргана: ни у больницы, ни у статуи Коллеони, ни среди гуляющего по площади народа.
С легким чувством тревоги и с едва уловимым ощущением вины инспектор Стуки пошел обратно, подумав, что Морган, вероятно, будет возвращаться той же дорогой, которой они шли к лагуне. В конце инспектор решил ждать его, как они и договаривались, у статуи Коллеони. То и дело зевая, Стуки наблюдал за редеющими прохожими. Площадь постепенно пустела, и тишина окутывала даже коня статуи…
Этот город оставался для Стуки родным.
Венеция его детства была увлекательной повестью, в которой все было понятно.
Домики из одеял, дорогие сердцу люди, спящие рядом, сложенные в стопку книги. И наряду с этими обыденными вещами, ребенком он явственно ощущал таинственное непрекращающееся перемещение неких невесомых сущностей, которые через буи, воткнутые в песок лагуны, поднимались на крыши, влетали и вылетали из слуховых окон, покачивались на карнизах, спускались по дымоходам в камины, чтобы неожиданно появиться на другой стороне улицы. Эта особая субстанция пропитывала камни города и делала их органическими, живыми. Вся Венеция казалась Стуки гигантской живой клеткой: цитоплазма, митохондрии, движущиеся хлоропласты. Лист, автотроф, артишок Святого Эразма, морская спаржа, тростник, склоняющийся под ветром сирокко…
Морган появился совсем с другой стороны, а не там, где ожидал его Стуки. Он тащился, волоча за собой протез ноги. Заметив инспектора, мужчина стал размахивать руками, как человек в море.
– Мертвец, мертвец, – вполголоса повторял Морган.
Стуки даже не сразу понял, что тот говорил.
– Мертвый! Там, на улице, – воскликнул Морган, схватив инспектора за больную руку.
Стуки зашипел, как локомотив.
– Вы с ума сошли?
– Там мертвец, на углу набережной.
– Что? Труп?
– Я чуть не потерял свою деревяшку, когда удирал. У меня так тряслись руки, что даже не знаю, правильно ли я ее прикрепил? Мне кажется, нога пяткой вперед.
– Тот человек точно был мертв?
– Мертвее не бывает. В пакете.
– Пойдемте.
– Э нет, с мертвецами я никаких дел иметь не хочу.
– Постойте! А это не может быть очередной вашей галлюцинацией? Может быть, это был родственник Манделы?
– Нет, я уверен.
– Тогда мы должны пойти посмотреть. Я поведу вас.
Морган понял, что Стуки даже понес бы его на плече – здоровом, разумеется. К счастью, он довольно много весил.
Морган тащился, бормоча себе под нос что-то о мертвеце в пакете. Он рассказал, как наткнулся на труп, и что это, на его взгляд, было тело мужчины. Как он понял? Пакет немного сполз, и было видно одежду.
– Какая именно одежда? – поинтересовался Стуки.
– Льняная, я думаю. Темно-синий пиджак, нет, не совсем синий. Такой, более живой, яркий синий цвет.
– Живой цвет на мертвеце? – спросил Стуки
– Да, я вспомнил название: синий кобальт.
– А обувь?
– Я ее не видел.
– У него на теле были раны?
– Я его особо не рассматривал.
– Вы его трогали?
– Вы с ума сошли! Я сразу же убежал.
– Вы говорите, у него и на голове был пакет.
– Да, мусорный.
– То есть лица его вы не видели?
– Я никогда не трогаю пакеты с мусором.
Они перешли железный мостик Понто-деи-Конзафельци и вышли на улицу Брагадин. Вокруг не было ни души.
– Чуть дальше, – прошептал Морган, останавливаясь.
– Хорошо, я пойду вперед, – сказал Стуки и свернул на улицу Лонга-Санта-Мария-Формоза.
– Он там, чуть ниже моста, возле черных дверей, – проговорил Морган.
Инспектор Стуки перешел мост и оказался на набережной Каваньис. Ни у черных ворот, ни поблизости он ничего не обнаружил.
– Идите сюда, не бойтесь, здесь нет ни живых, ни мертвых.
Морган стал медленно приближаться, передвигая свою деревянную ногу как плуг. Протез казался ему тяжелее глыбы мрамора.
– Этого не может быть! – воскликнул мужчина, пытаясь открыть черные двери, будто предполагаемое тело могло находиться внутри здания.
– Это была галлюцинация, – решил Стуки.
– Нет! Нет!
Морган внезапно заковылял вдоль канала. Он с трудом взобрался на мост и закричал, показывая на черную воду:
– Его бросили в канал!
– Морган…
– Так и было, говорю я вам! Я побежал в сторону Санта-Мария-Формоза и немного заблудился. Мы вернулись вместе где-то через полчаса. За это время они все спокойно обтяпали.
– Послушайте…
– Труп на дне! Как старый велосипед.
Озадаченный Стуки решил позвонить Скарпе.
– Прости, я, наверное, разбудил Микелу?
– Не волнуйся, не разбудил. Говори, что случилось?
– Я знаю, что поздно, но дело безотлагательное. Мне нужен твой совет. Здесь рядом со мной один тип, который принимает лекарства. Нет, я не в больнице, я тебе все потом объясню. Так вот, у тех, кто принимает эти препараты, в качестве побочного эффекта могут наблюдаться галлюцинации. Да, он тут, со мной, он тоже лежит в больнице. Этот парень утверждает, что видел труп на набережной Каваньис.
– Погоди! Ты мне звонишь с набережной канала, из-за галлюцинаций и в… в три часа ночи?
– Он сказал, что видел труп. Мы вернулись, но тела там уже не было.
– Ты соображаешь, который час?
– …Но тут рядом есть мост. Он говорит, что тело могли бросить в воду.
– Он говорит, он говорит…
– Да, и, несмотря на его галлюцинации, я думаю, в этом стоит разобраться.
– И что я, по-твоему, должен сделать? Примчаться к вам на набережную?..
– Сейчас сюда подъедет мой друг, – сказал Стуки Моргану, закончив разговор с инспектором Скарпой. – Коллега. Он в этом лучше разбирается.
– В чем? – спросил Морган, слегка всхлипывая.
«Действительно, в чем?» – подумал Стуки.
– Сложно сказать.
Когда минут через двадцать на место происшествия прибыл Скарпа, Морган еле держался на ногах. Коллега инспектора Стуки принес с собой веревку и несколько крюков. Скарпа двигался медленнее, чем обычно, и поэтому как будто занимал еще больше места, чем всегда.
– Сейчас мы проверим вашу историю про единорога. Если тело на дне канала, мы его выудим.
И не дожидаясь ответа, Скарпа взошел на мост и принялся вращать веревку с крюком, словно ковбой лагуны.
– Ловись рыбка большая-пребольшая, – бормотал он.
– Тебе помочь? – спросил Стуки.
– Не надо. Лучше скажи, как ты собираешься вернуться в больницу в такой час?
И мгновение спустя:
– Есть! Что-то тяжелое! Отойди.
– Подожди, – сказал Стуки, взбегая на мост. – Если это действительно тело, мы рискуем его повредить.
– И что теперь прикажешь делать? – обернулся к нему Скарпа.
– Подождем отлива.
– Стуки!
– По-другому никак. Смотри, вода уже убывает.
– Убывает? – в отчаянии проговорил Морган. – Понадобятся почти два часа.
Он, Морган, знал все о приливах и отливах. Они с Жанной Д’Арк выходили в море с рыбаками ради развлечения, это было их страстным увлечением, – рассказывал он полицейским, зевая.
– Вы, Морган, можете пока поспать. Мы с инспектором Стуки и сами справимся, – сказал Скарпа, удерживая веревку натянутой.
Стуки о чем-то задумался.
– Если мы обнаружим тело пропавшего туриста, это подтвердит мои догадки. Кто может потеряться среди каналов, если не турист, да еще выпивший, – рассуждал Скарпа.
– Так вот почему ты все-таки решил нам помогать, несмотря на вероятность галлюцинаций. Ты учуял след?
– Какой еще след? Ты прочитал то, что я тебе принес?
– Читаю.
Если бы в тот момент их кто-нибудь увидел, он бы поклялся всеми святыми, что повстречал трех сумасшедших, сбежавших с острова Сан-Серволо[41]. И что двое из них держали на поводке канал. Ведь в Венеции подобное уже случалось: кое-кто удерживал на веревке фонтаны, деревянные сваи в лагуне и даже мраморных львов.
Когда отлив достаточно понизил уровень воды, двое полицейских стали осторожно тянуть за веревку. Из воды показался силуэт старой кухонной раковины, зацепившейся за крючок.
– Вот так труп! – присвистнул Стуки, а Скарпа в ответ только фыркнул, словно тюлень.
Ближе к вечеру инспектор Скарпа пришел в больницу, чтобы допросить господина Рефоско: Моргану пришлось сообщить свою настоящую фамилию, а также имя, место работы и адрес. Побеседовав с врачами, Скарпа попросил принести ему медицинскую карту больного. Инспектор нашел господина Рефоско в состоянии нервного возбуждения и заставил его лечь в постель. Сам он сел за столик и стал молча разглядывать допрашиваемого.