– Ты ее точно предупредил?
– Конечно! Она ждет тебя с распростертыми объятиями. Я рассказал ей о тебе много хорошего.
В салоне вапоретто сидели милые старушки с продуктовыми сумками, на палубе веселилась молодежь, а в проходной части парома толпились туристы, готовые сразу же, как только судно пришвартуется, выскочить на пристань. Стуки созерцал канал Джудекки, теряясь в воспоминаниях. Гудение маневрирующего судна, матрос, бросающий канат с невозмутимостью монаха, шум шагов выходящих и поток ног входящих пассажиров. Сойдя с парома, друзья зашагали довольно быстро. Подгоняемый любопытством, Стуки ускорял шаг.
– Ты будешь спать в мансарде.
– Хорошо.
– Другого жилья не было.
– Без проблем.
– Тетя тебя не побеспокоит.
«Меня зовут Елена» – так было написано на белой пластиковой карточке, похожей на те, которые носят участники какой-нибудь важной конференции, прикрепив их на лацкан пиджака. С маленькой фотографии улыбалась бабушка с распахнутыми, как у удивленного ребенка, глазами.
Синьора Елена оказалась миниатюрной, сухонькой и морщинистой старушкой с таким крючковатым носом, что только объем седых волос немного скрадывал эту доминирующую над всеми остальными черту лица. Еще этот криво приколотый бейджик на коричневой кофте. Улыбнувшись, Стуки сделал вид, что не обратил на него внимания.
Скарпа представил тете своего друга. Старушка пожала руку инспектору Стуки и сразу же подула на ладонь.
– Там была пыль, – сказала она.
«Довольно резвая старушенция», – подумал Стуки.
Синьора Елена повела их по неярко освещенной лестнице, шагая по всем правилам: крепко держась за поручни, сгибая колени и аккуратно ставя ступню. Шаг за шагом, все движения точны и продуманны.
– Ты уверен, что я ей не помешаю? – прошептал Стуки, глядя в спину инспектора Скарпы.
– Абсолютно.
Когда компания добралась до лестничной площадки, синьора Елена, взявшись за дверную ручку, на секунду задумалась.
– «Игры без границ» уже закончились?
– Да, тетя.
– А «Волшебник Альверман»?
– Тоже закончился.
– И чем же все кончилось? – с любопытством спросила старушка, повернувшись к Стуки.
– Если честно, не знаю. Я пропустил последнюю серию.
Войдя в квартиру, они зашагали по блестящим венецианским полам, проходя по комнатам, заставленным довольно потертыми кожаными диванами. На многочисленных полках и полочках стояли вазы, стаканы, кувшины и декоративные тарелки. На стенах висели гравюры, компасы, секстанты и барометры в каждом углу. В квартире обитало с полдюжины кошек, и все вокруг было пропитано запахом йода, этого старинного лекарства наших бабушек.
Синьора Елена, больше не обращая внимания на гостей, удалилась на свой маленький балкон и стала возиться с цветами: передвигать с места на место горшки с геранями и поливать так обильно, что из-под них ручьями потекла вода.
Помещение, отведенное Стуки, которое Скарпа помпезно назвал мансардой, оказалось самым обычным чердаком. Поднявшись по узкой винтовой лестнице, инспектор оказался в комнате, высота потолка которой не доходила до двух метров. Из мебели имелись только кровать, прикроватная тумбочка и шкаф. На внутренней дверце шкафа висело зеркало. Из небольшого слухового окна виднелся противоположный берег и колокольня Святого Марка, а еще – проходящие время от времени круизные лайнеры: при желании можно было хорошо разглядеть все детали одежды путешествующих на них туристов.
Стуки заверил Скарпу, что как только он разложит вещи в шкафу и поближе познакомится с синьорой Еленой, то сразу же придет к ним в полицейское управление. Инспектор некоторое время посидел на кровати, которая под тяжестью его тела прогибалась, как гамак. Он услышал, как Скарпа попрощался с тетей. В течение нескольких минут не раздавалось ни звука, затем Стуки различил шорох крадущихся шагов по винтовой лестнице.
– Подождите, я спущусь, – крикнул инспектор.
– Уже прошел.
– Что?
– Поезд.
– Какой поезд?
– В десять двадцать четыре. А сегодня к тому же высокое давление.
– Синьора Елена…
– Это же я! – воскликнула старушка, показывая ему бейджик.
– Конечно, я знаю. По поводу еды не беспокойтесь.
– Хотите, я приготовлю для вас фрикандо́?[52]
– Нет, спасибо. Я не буду пользоваться кухней, может быть, иногда сварю себе кофе. Что касается времени моего возвращения, я обещаю не шуметь, чтобы вас не потревожить.
– Когда выйдете на улицу, будьте осторожны с чайками. Они ведут себя не совсем дружелюбно.
– Хорошо, я запомню.
– И, если вас это не очень затруднит, можете сыграть для меня в спортлото?
Стуки удивленно посмотрел на листок бумаги, который синьора Елена протягивала ему слегка дрожащей рукой. На нем довольно красивым почерком были выведены цифры: 8–53–55. Особенно понравилась инспектору толстенькая, как матрешка, восьмерка.
Синьора смотрела на Стуки невинным взглядом, и ему, в конце концов, пришлось задать судьбоносный вопрос:
– Сколько евро вы бы хотели поставить?
– Как вы сами решите, – ответила старушка.
Ее взгляд оставался незамутненным, как чистейшее стекло.
Очередь в первом попавшемся Стуки лотерейном киоске на набережной Дзаттере напоминала ему колонию стрижей: пожилых, болтливых, и мечтающих выиграть тысячу лет пожизненной ренты. Маленький человечек за прилавком помог инспектору заполнить карточку, не переставая почесывать брови и удивляться его некомпетентности в этом вопросе.
– Ставьте точки здесь, здесь и здесь, – показал он пальцем. – «Двойка», «тройка», «колесо Венеции» и сумма. Сколько вы хотите поставить?
– А сколько нужно?
Колония пожилых стрижей заколебалась, явно забавляясь.
– Вы сегодня чувствуете себя удачливым? – спросил продавец.
– Более или менее.
– Тогда ставьте десять евро.
– Давайте двадцать, – сказал Стуки, ожидая и дождавшись возгласов одобрения со стороны дам преклонного возраста.
Полицейское управление Венеции теперь находилось недалеко от площади Рима – место удобное и практичное, но с точки зрения эстетики довольно неприглядное. Было намного лучше, когда оно располагалось в районе Сан-Лоренцо: среди дворцов и церквей, но вдали от шума площади Святого Марка.
Прежде чем проводить его в свой кабинет, инспектор Скарпа представил Стуки комиссару и всем коллегам. Кабинет Скарпы был даже хуже, чем его собственный в Тревизо: казенная мебель из ДВП, кипы бумаг повсюду и криво повешенный на стене постер футбольной команды, выигравшей в 1999 году чемпионат мира.
Скарпа весь светился от радости. Он показал на толстую папку: дело норвежца Арвида Берге. Человек принципов. Без сомнения, один из самых компетентных и высокооплачиваемых профессионалов в банковской сфере. Из тех, которые не скупятся на чаевые официантам.
– Принципиальный, говоришь? Это наталкивает меня на мысль о том, что в деле могут быть и другие повороты, кроме твоего таинственного охотника на туристов.
– Я уверен, это серийный убийца.
Скарпа резко умолк. Он вспомнил, что это слово теперь лучше не произносить в присутствии Стуки.
– Серийные убийцы – это миф. Как снежный человек, марсиане или лох-несское чудовище. Конечно, они не дотягивают до уровня эльфов и фей, для этого нужны более креативные умы.
– Знаю, знаю. У меня случайно вырвалось, – отозвался Скарпа.
– А о той его ночи в Дезенцано нам что-нибудь известно?
– Мы провели проверку.
– И что?
– По сути, речь идет о, скажем так, галантной встрече.
Стуки помолчал, разглядывая футболистов на плакате.
– Не такой уж он человек принципов, как я посмотрю. Или до такой степени любит озеро Гарда?
– Но это ведь только детали, они не особо существенны. Если бы ты прочитал внимательно то, что я тебе дал! – с упреком проговорил инспектор Скарпа.
– Я бы убедился? Ты это хочешь сказать? Что ты считаешь важным? Письма, написанные почти двадцать лет назад, которые никого не заинтересовали? Их даже в газете не захотели печатать.
– Ты сейчас рассуждаешь не как полицейский.
– Тебе хочется за кем-нибудь поохотиться? Найти что-то сенсационное? Чтобы больше никаких патрулирований набережных под палящим солнцем?
– А смерть этого норвежца – тоже, по-твоему, ничего стоящего?
– Возможно.
– Тогда зачем ты приехал? Чтобы увидеть, как я блуждаю в потемках? Тебе это доставляет удовольствие?
– Скарпа, успокойся! Я постараюсь тебе помочь. Но буду работать по своему методу.
– А если ты что-нибудь обнаружишь? Ты знаешь, что босс хочет во что бы то ни стало держать бразды правления в своих руках? Тебе придется подробно докладывать обо всем, что ты накопаешь.
– Я не собираюсь никому переходить дорогу, будь спокоен.
– А сейчас ты куда?
– Гулять.
– И бросишь меня одного? – снова вспылил Скарпа. – Тогда лучше бы ты оставался в Тревизо, среди твоих разукрашенных милашек.
Но это извержение вулкана под названием «Скарпа» не произвело на инспектора Стуки никакого впечатления.
Стуки позвонил в дверь дома на улице Санта-Марта. Звук звонка показался инспектору очень далеким, будто выходящим из-под земли. Почтовый ящик был пуст. Этикетка с именем на нем, должно быть, была обновлена недавно: зеленая пластиковая полоска, еще не успевшая выцвести. «Это вселяет надежду», – подумал Стуки. Балкон был распахнут настежь, на подоконнике тянулся к солнцу хилый кустик базилика.
Скорее всего, учитель Джеретто не умер, а только в очередной раз пошел бродить по городу. В конце концов, это у него получалось лучше всего. Вся страсть ученого мужа уходила в камни.
Учитель был роста ни низкого, ни высокого и, несмотря на почтенный возраст, не казался старым. Даже наоборот: его можно было назвать молодым, но молодостью не физиологической, а душевной. Знавшие его ближе утверждали, что по образованию учитель Джеретто был геологом, но всегда проявлял большой интерес к культуре, особенно к архитектуре. А работал он уже многие годы на одну газовую компанию, где все его благородное искусство ограничивалось проверкой счетчиков газа. Сам о себе Джеретто говорил так: «Я магистр простых чисел, а в наш век, согласитесь, это уже немало». Особенно