– Скажите, агент Брунетти, лично вы разделяете идею инспектора Скарпы о серийном убийце иностранных туристов? Преступления, поставленные на поток.
– Вы лучше меня знаете инспектора Скарпу, – ответила Тереза, – он известен своим упрямством. Однако…
– Однако что?
– Я не могу утверждать, что он ошибается. У меня не было возможности изучить во всех подробностях дела других погибших туристов. Скарпа передал мне его записи, но там были материалы расследования только начиная с француза Осписа Дюфура. Десять месяцев работы, плюс сверхурочная. Что касается дела норвежца, я думаю, в нем мелькает силуэт рогов и попахивает местью.
– Значит, дама из Дезенцано замужем за одним из сильных мира сего?
– Несомненно. Ее муж занимается политикой.
– На высоком уровне?
– Высочайшем, я бы сказала.
– А мы зачем за ней следим?
– Таков был приказ инспектора Скарпы. Уфф! – агент Брунетти вновь отпрянула от инспектора Стуки. – Как на раскаленной сковородке, – произнесла она, отдуваясь.
– Гормоны… – пробормотал Стуки.
– Если вы произнесете это слово еще раз, клянусь, я надену на вас наручники за попытку сексуального домогательства.
Увидев лицо Стуки, женщина лукаво улыбнулась, с легкостью признав, что да, кое-какие колебания настроения у нее имеются. Тереза стала объяснять, что у нее непростая наследственность в гормональном плане и что уже в сорок пять лет у нее начались некоторые изменения, которые значительно усложнили ей жизнь. В отличие от ее бабушки по материнской линии, у которой, как утверждала сама старушка, никогда не было менопаузы. Бабушка не призналась в этом даже на смертном одре в возрасте девяноста лет.
– Генетика – вещь коварная, – проговорил Стуки.
– Это правда.
– Вот она! – прошептала агент Брунетти, и Стуки прищурился, пытаясь разглядеть высокую фигуру женщины в легком развевающемся платье.
Тщательно заперев за собой входную дверь, женщина надела темные очки, поправила ремешок сумки на правом плече и зацокала каблуками по мостовой на длинных ногах.
– Настоящий жираф! – охарактеризовала ее Тереза. – Таких высоких мужчин-политиков в наших местах точно нет.
– Вы в этом уверены, агент Брунетти? – спросил Стуки.
– Абсолютно. Наверное, с высоты лучше видна общая стратегия. Думаю, мужчинам-политикам нравится, когда их женщина ясно различает направление их идей.
– Понимаю.
Следовавшие за высокой женщиной агент Брунетти и инспектор Стуки увидели, как та перешла мост и ненадолго вошла в один из палаццо полюбоваться старинными лютнями и скрипками, а затем вышла и снова зашагала по набережной.
Агента Брунетти настиг еще один приступ самовоспламенения, причем такой интенсивности, что Тереза была вынуждена сделать знак инспектору Стуки продолжать слежку без нее.
– Не волнуйтесь, у меня есть ваш номер телефона. Я догоню вас через несколько минут.
Тем временем женщина-жираф завернула за угол и скрылась в одном из узких переулков. Стуки поспешил за ней, держась поближе к витринам магазинов и стенам домов и притормаживая каждый раз, когда женщина бросала взгляд то направо, то налево.
– Инспектор! – услышал он голос за своей спиной.
В дверном проеме крохотной таверны Стуки увидел Моргана и Жанну д’Арк. Мужчины радостно махали ему руками. Инспектор приложил палец к губам, призывая их молчать. Но никто из двоих, судя по всему, этого не понял. Жанна д’Арк махал даже рукой в гипсе, так ему хотелось быть замеченным.
Друзья выбежали из таверны и радостно спешили навстречу Стуки, в то время как расстояние между инспектором и дамой из Дезенцано с каждой секундой все возрастало, пока, наконец, повернув налево, женщина не скрылась из вида.
– Антимама! – воскликнул Стуки, хотя в глубине души он понимал, что ничего ужасного не произойдет и расследование особо не пострадает.
Агент Брунетти в это время пыталась справиться с последствиями гормональной встряски и не могла прийти ему на помощь.
Морган-Полторашка приближался к инспектору Стуки довольно резвой походкой. Со стороны небольшая скованность в движении его поврежденной конечности была едва заметна. Приблизившись, Морган и Элвис – Жанна д’Арк с чувством пожали инспектору руку и кратко посвятили его в курс своих новостей. Нежелательные симптомы противомалярийной профилактики врачам удается держать под контролем. У Элвиса осталось только еле уловимое чувство тревоги. Морган от галлюцинаций практически избавился, а сейчас он был занят тем, что ставил ловушку на одну из официанток таверны. Возможно, последнюю до его поездки на Мадагаскар.
– Когда вы отчаливаете?
– Тридцатого.
– Пункт назначения – Фианаранцуа[54]. Впрочем, все зависит от вашего коллеги Скарпы, разрешит ли он нам уехать, – проговорил Морган.
– Ясно, – произнес Стуки.
– Выпьете с нами, инспектор? Мы угощаем, – стали приглашать его друзья.
– А заодно я проверю, сработала ли моя ловушка, – добавил Морган.
Официантка оказалась довольно приятной пражанкой с замечательно красивыми руками.
– Вы заметили, – обратился к своим знакомым Стуки, – что в Венеции сейчас довольно много горничных и официанток из Чехии и Литвы?
– Но не у всех такие великолепные руки, – ответил Морган, не отводя взгляда от женщины, которая с ловкостью передвигалась между столиками.
Еще несколько минут они порассуждали о тех, кому выпадает удача иметь красивые руки. Это вопрос генетики, или все же играет роль хороший характер и спокойный нрав их обладательницы? Или все дело в качестве увлажняющего крема, как считал Жанна Д’Арк.
– Она мне улыбнулась, – Морган подмигнул Стуки.
– Однако тот мертвец в ночь праздника Реденторе, – сменил тему разговора инспектор, – я из-за вас попал в неловкую ситуацию.
– А что мертвец? Я ни на чем не настаивал. И вообще, скоро я буду на Мадагаскаре.
– Как это понимать, Морган?
– А так, что мертвому уже ничем не поможешь.
– Это да, но все-таки…
– Он точно там был. Я его даже потрогал, чтобы проверить пульс.
– Вы его трогали? В тот вечер вы мне об этом ничего не сказали.
– Я перенервничал.
– Как именно вы его потрогали?
– Пощупал очень основательно.
– И куда могло подеваться тело, как думаете? Или вы все еще слишком нервничаете, чтобы задаваться этим вопросом?
– Когда я оттуда удрал, его оттащили к другому каналу и бросили в воду.
– Видимо, к телу привязали груз, иначе…
– …он давно бы нашелся. Бедняга!
Это было сказано таким тоном, что Стуки не удержался и спросил:
– Вы были с ним знакомы?
Морган застыл с открытым ртом. Он повернулся, чтобы позвать официантку, но та была занята с другими клиентами.
– Не совсем, – наконец произнес Морган.
– А мне почему-то кажется, что вы его знали, – произнес Стуки.
– Только в лицо.
– Морган! Так, значит, вы все-таки сдвинули мусорный пакет с лица покойника, чтобы понять, кто он. И ничего нам не сказали!
– Со всеми этими галлюцинациями я совсем запутался.
Официантка принесла напитки и соленые орешки. За окном на тротуаре важно ходили голуби и прыгали воробьи. Если бы они находились на площади Дзаниполо, Морган нашел бы чем отвлечь инспектора. Но компания оказалась внутри таверны, и Морган чувствовал, что от Стуки ему не уйти, даже если тому понадобится забаррикадировать для этого дверь или порвать на мелкие кусочки его билет на Мадагаскар. А туда Моргану поехать очень хотелось: пофотографировать лемуров с узорами на хвостах, полюбоваться лесными пожарами, от которых ночью становится светло как днем, увидеть плантации сахарного тростника, из которого делают ром, и ряды кукурузы насколько хватает глаз.
– Я встретил этого парня в одном книжном магазине, куда я зашел, чтобы купить карту Мадагаскара, что-нибудь об истории острова и словарь.
– Дальше.
– Ну, вот он там стоял: бритая голова, очки в золотистой оправе и одет довольно прилично – в черный льняной костюм и мокасины. А да, на левой скуле у него был шрам. Не слишком большой, но довольно заметный.
– Итальянец?
– Не знаю. Он просто рассматривал книги. Возьмет в руки одну книжку, перелистает, поставит на место и берет другую. Я пару раз прошел возле него, но он ни разу не поднял на меня глаза.
– Где находится этот книжный магазин?
– На небольшой площади под названием Дель Тинтор. Кстати, очень близко от места, где я нашел труп. Знаете, где это?
– Нет, но я найду. Так, значит, через несколько дней вы будете на Мадагаскаре?
– Да, – откликнулся Жанна Д’Арк, явно довольный предстоящей перспективой.
– А на Мадагаскаре есть валуны?
– Полно́! И там они тоже, как и во всем мире, скользят, теряют равновесие и падают. Валуны везде ведут себя одинаково.
– Скользят, теряют равновесие и падают, – сам не зная почему, Стуки повторил в уме эти три глагола.
Стуки решил особо не заморачиваться: в конце концов, валуны сами знали, как им передвигаться, а может быть, и как найти дорогу к морю.
– Мы еще услышимся до вашего отъезда? – спросил Стуки и записал номера телефонов обоих знакомых.
Инспектор был уже на набережной, когда взволнованная Тереза Брунетти настигла его со спины.
– Я вам звоню уже целых пятнадцать минут! Только не говорите мне, что вы отключили мобильник! – набросилась на него женщина.
– У меня разрядилась батарея, – попытался оправдаться Стуки и только ухудшил этим свое положение, потому что, по мнению агента Брунетти, такая ситуация для полицейского была абсолютно недопустима.
Тереза так сильно сжала свои красивые губы, что они стали похожи на береговую линию Венецианской лагуны. С трудом сдерживая проклятия, она глянула на Стуки с таким осуждением, будто видела перед собой беспечного туриста, шагающего по деревянному помосту в день, когда Венеция не затоплена водой.
– Я так понимаю, подозреваемую вы упустили. Поэтому вы выключили телефон! Могли хотя бы мне сообщить, в какую сторону она пошла? Я бы ее перехватила. Я знаю несколько мест, где женщина обычно бывает.