– Я точно знаю, что этот мужчина сюда заходил, – настаивал на своем Стуки.
– Вы знаете! – продавец попытался улизнуть, двинувшись вдоль борта гондолы и прижимая к груди толстую книгу в серой обложке. – Если вы все знаете, почему тогда меня спрашиваете?
Стуки решил немного ослабить хватку. Инспектор обошел гондолу с книгами с другой стороны. Он дотронулся до дерева, из которого та была сделана, и притворился, что с интересом изучает книжные новинки. У входа в магазин стояло кресло, рядом была большая корзина с книгами. Стуки расположился в кресле, делая вид, что занят своими мыслями. Через некоторое время инспектор услышал, как книготорговец начал что-то бормотать себе под нос. Он то открывал, то закрывал кассу, а затем принялся переставлять книги на полках, решив расставить их по цвету обложек.
– Вы специально хотите ввести нас в заблуждение? – проговорил Стуки.
– Не говорите глупостей, – взревел мужчина. – И лучше уходите, – добавил он.
– Я уверен, что вам сейчас не по себе, вы же явно расстроены. Вы ведь прекрасно помните этого француза, который утонул в двух шагах отсюда – в Рио-делла-Тетта. Вы ведь читали об этом в газете, не правда ли? Он был вашим клиентом, и из-за всего того, что говорят о книготорговцах, вы опасаетесь, что вас осудят.
– А что такого особенного о нас говорят?
– Что вы завалены огромным количеством посредственных книг, отсюда проистекает ваше раздражение. По сути, вы чувствуете себя обычными торгашами – продать во что бы то ни стало! А когда кто-то очень раздражен…
– При чем здесь это?
– Скажите, господин Филипп Жюппе был хорошим покупателем?
– Француз? Совсем нет. Приходил, листал книгу за книгой и почти ничего не покупал. Скряга.
– Он искал что-то особенное?
– Здесь все что-нибудь ищут. Вы в том числе.
– Он с кем-то встречался?
– В магазине – нет.
– А в другом месте? Снаружи? На площади?
Продавец книг почувствовал себя загнанным в угол. Он схватил какой-то журнал и стал обмахиваться им в надежде немного освежиться. Нервным жестом мужчина поправил подтяжки, и оттопырил одну из них большим пальцем, будто уцепившись за спасательный круг.
– Случалось, он кое с кем заговаривал.
– Общительный парень, как я посмотрю. А с кем именно господин Жюппе вел беседы?
– Я не всех их знаю! Иногда он толковал с парнем, который возит вещи в лавку антиквара. Ту, которая находится в конце улицы.
– Почему вы вспомнили именно о нем?
– Этот Жюппе имел свои привычки. Он часто прогуливался вниз по улице, доходя до площади Санта-Мария-Формоза. Тот парень иногда подвозил на своей тачке материалы реставраторам неподалеку, так что их с французом пути пересекались.
Антиквар был такого же цвета, как и его рамы для картин, только выглядел более элегантно: с белым носовым платком в кармане пиджака и с тонкими, словно лишенными костей, запястьями.
Продолжая рассматривать гравюры, лежавшие перед ним на столе, – взгляд деликатный, но максимально внимательный к малейшему темному пятнышку, – антиквар рассказал Стуки о Джакомето, грузчике, который ходил по городу с тележкой и выполнял кое-какие поручения – его и некоторых других антикваров. Джакомето – парень что надо, потому что случайному человеку они бы ни за что не доверили транспортировку ценных вещей, с учетом всех этих ступенек и туристов, которые не смотрят себе под ноги. Не какой-нибудь утырок, который хочет поскорее отделаться от работы. Антиквар так и сказал – «утырок», не смутившись всех этих старинных картин и драгоценных предметов из орехового дерева и венецианского стекла.
– Вы знаете, где я могу его найти?
– Сейчас вряд ли: в это время его не бывает в городе. Но после обеда Джакомето должен доставить мне одну вещь.
– Где он живет?
Мужчина дал Стуки номер телефона и адрес: Каннареджо[61], улица Турлони, неподалеку от набережной Ормезини.
– Это за мостом Люстрафери? – спросил Стуки.
– Да, там, – кивнул антиквар, – но кто знает, бывает ли когда-нибудь этот Джакомето дома.
Шагая по набережной Ормезини, получившей свое название от персидских шелковых тканей из Ормуза, небольшого портового городка на юге Ирана, Стуки почувствовал в себе биение материнских генов. Инспектор остановился выпить пива, расположившись на деревянном стуле рядом с мутными водами канала. Стуки спросил у бармена о Джакомето, который жил в нескольких шагах отсюда. Несколько секунд бармен с каменным лицом наливал в бокал красный пенистый напиток. Потом он медленно переместил американскую жевательную резинку за правую щеку и поднял на Стуки глаза.
– Вы вернулись работать в Венецию? – узнал инспектора бармен.
– Всего лишь временное сотрудничество, назовем это так.
– Сколько времени прошло? Восемь? Девять лет? Вы уже комиссар?
– Инспектор. Скажите, вы знакомы с Джакомето?
– Все его зовут Медведем, инспектор. Разве вы его не помните? Тот, который каждый вечер ввязывался в драку.
– Медведь? Кажется, я что-то начинаю припоминать. А сейчас где я могу его найти?
– У него нет родственников. Один как перст.
– Он заходит сюда промочить горло?
– Каждый вечер.
– Тогда я его подожду.
– Принести закуску?
Инспектор Стуки зашел внутрь бара и сел за столик у окна с бокалом пива и тарелкой мясных фрикаделек. По набережной проходили пожилые венецианки с пустыми хозяйственными сумками и через некоторое время возвращались с полными. Работающие венецианцы спешили по своим делам, а отдыхающие счастливчики не спеша входили и выходили из баров. Затерявшись в своих каталогах человеческих существ, Стуки услышал, что его зовет бармен, произведя инспектора уже в комиссары. Со стороны моста, толкая перед собой тачку, показался тот, кого все называли Медведем. Бармен жестом указал на него инспектору.
– Так вот ты каков! – вполголоса проговорил полицейский, разглядывая сухую и мускулистую, как у албанского борца, фигуру мужчины.
– Приветствую! – поздоровался со всеми Джакомето.
– Я хочу тебя кое о чем спросить.
– Только быстро, – огрызнулся Медведь.
Лохматая голова, загоревшее, довольно рано постаревшее лицо. Обращали на себя внимание глаза: жестокие глаза ребенка, такие яркие и решительные, что Стуки с трудом выдержал взгляд.
– Я угощу тебя пивом. Кто хорошо пьет, тот хорошо спит, – попытался разрядить обстановку инспектор и ногой пододвинул к Джакомето плетеный стул.
Тот сел, сделав вид, что падает назад: стул опасно накренился, но в последний момент мужчина выправил его движением спины. Медведь заулыбался, и Стуки заметил, что у него не хватало нескольких зубов.
– Кто хорошо спит, плохого не думает.
– Я хотел спросить тебя о французе, – не стал ходить вокруг да около Стуки. – Покойном, – добавил он.
Джакомето ответил, что кое-что читал в газетах. Он залпом выпил свое пиво, не отводя от полицейского взгляда. Стуки показал Медведю фотографию.
– Жюппе, этот недотепа?
– Ты его хорошо знал?
Мужчина рыгнул, не утруждая себя ложной скромностью.
– У него здесь были дела.
– Какие дела?
– Бизнес.
– А ты откуда знаешь о бизнесе господина Жюппе?
– Ну ты даешь! Откуда-откуда. Я хожу на мягких лапках, а не лежу тюфяком на диване, как мертвец. Я все подмечаю и точно знаю, кто чем живет. На нашей улице Жюппе перепродавал…
– Антиквариат?
Медведь расхохотался и, словно актер на сцене, обернулся к посетителям бара и подмигнул.
– Антиквариат! Умора! – продолжал представляться Джакомето. – Дома. Недвижимость, – пояснил он, отсмеявшись, с еще блестящими от выступивших слез глазами. – А еще он пытался наложить лапу на магазины и важные реставрационные объекты.
– Торговец недвижимостью?
– Главный помощник. Понимаете, о чем я?
– Тот, кто искал подходящих клиентов?
– Точно! Как охотничья собака.
– А кто охотники?
– Важные люди.
– Например, банкир? Может быть, норвежский?
– Эскимосские, китайские, нефтяные и много еще какие.
– Ты и с ними тоже общался?
– Я хожу то здесь, то там и знаю много чего. Например, кто из какого дома собирается на днях отправится к праотцам.
– И они тебе платили за информацию.
– Так, давали иногда кое-что. Четыре сольдо.
«Как бы не так!» – подумал Стуки. Но кто его знает, возможно, Медведь занимался этим не только ради денег, а из-за своего рода мести за рано выпавшие зубы и кожу, высохшую от светящейся в его глазах ненависти. По этой причине мужчина накачивал свои мускулы. Стуки обратил внимание на татуировку, которая была у Джакомето на плече – немного выцветшая фигура Корто Мальтезе[62].
– Еще по одной? – спросил Медведь, гоняя по столу пустой стакан.
– Мне нет. Ты возьми себе еще пива, я заплачу.
Стуки шагал по набережной Каннареджо. Продавец газетного киоска у входа в Гетто[63], его доверенное лицо из былых времен, сидел в своей низкой и глубокой клетушке среди пачек газет и журналов, груды гаджетов и зонтов, подвешенных к потолку. В углу гудел огромный вентилятор, вращая свои гигантские, словно у вертолета, лопасти.
Продавец газет совсем не удивился, увидев Стуки. Все рано или поздно возвращаются в Венецию. Да, он хорошо помнил американца, которого нашли утонувшим возле моста Трех арок. Интурист проживал в скромной гостинице, находившейся неподалеку. На протяжении целого месяца газетчик видел его каждое утро прогуливающимся перед киоском: высокий, как гренадер, и довольно тупой.
– В каком смысле? – спросил Стуки.
– Из тех, которые постоянно оглядываются вокруг с потерянным взглядом. Мне запомнились его ступни – огромные, как две индейские пироги. Представьте, он приехал в Италию из Америки, чтобы поработать в Государственном архиве. Скорее всего, он был из тех, которые помешались на прошлом, знаете таких? Разные архивы для этих идиотов – рай на земле.