– Живи, гнида, – произнес он с трудом.
То, что произошло потом, Алка еще много раз видела в кошмарах. Яков с неожиданным проворством подхватил нож и замахнулся.
– Не двигаться! Полиция!
Алка и не думала, что у отца может быть такой громовой голос.
Печка в папиной машине работала на полную мощность, но Алку все равно знобило, хотя поверх куртки папа напялил на Алку свое пальто. И Валера пытался согреть, обнимая за плечи.
Алка смотрела, как бледного Якова в наручниках вывели из подъезда двое полицейских. Папа шел следом, о чем-то тихо разговаривая с Хантером. Тот ничего не говорил, только кивал. Алкин отец бросил взгляд в сторону своей машины, нахмурился. Пистолет он по-прежнему сжимал в руке.
– А как ты отцу номер квартиры сказала? – спросил Валера, на всякий случай убирая руку с Алкиного плеча. – Я так понял, в открытую ты говорить не могла?
– Когда я сказала «Привет, Вера!», – безжизненно отозвалась Алка, – он понял, что дело плохо. Говорит: «Ты в опасности?» Я: «Да». Он говорит: «Скажи номер квартиры, только не прямым текстом». Я сказала сначала про два, потом про один. Со второго раза он угадал, что двенадцатая.
– Круто! – восхищенно сказал Валера и спохватился: – А ты как вообще, в норме?
Алка прислушалась к себе и не поняла, в норме ли она.
– Слушай, – нахмурилась Алла, – а как он тут вообще оказался? И при чем тут ты?
– Ну, – смутился Валера, – я за тобой следил. Ты такая из больницы вылетала… не в себе. Я испугался.
– А Нюша?! – возмутилась Алка. – Ты ее что, одну бросил?
– Нет-нет! – замотал головой Валера. – Как раз ее отец пришел, я на него оставил. А сам за тобой. Дошел досюда… жду… и как-то не по себе стало. Решил Сергею Дмитриевичу позвонить.
– Ты что, – удивилась Алка, – знаешь имя-отчество моего папы? И его номер?
– Теперь он все про меня знает, – ответил за Валеру отец, усаживаясь на место водителя. – Позвонил в приемную управления, поставил всех на уши, сказал, что с тобой беда!
Валера виновато вздохнул.
– Да не вздыхай ты! – утешил его Алкин папа. – Все правильно сделал. А теперь поехали пить горячее какао. Ко мне или в кафе?
– К Зёме, – сказала Алка, – он в ванне заперт.
Папа сунул пистолет в бардачок и тронулся.
– Пап, – спросила Алла с опаской, – а пистолет заряжен?
– Заряжен, – кивнул отец. – Но на предохранителе. У нас как раз зачет по стрельбе был…
Тут он протяжно вздохнул.
– Хорошо, стрелять в вашего Якова не пришлось… Но все равно теперь полгода объяснительные писать придется…
Зёма сладко спал, так и не заметив, что надолго оставался в квартире один.
Алка ушла умываться на кухню. Там у кофеварки уже хозяйничал Хант. Папа и Валера с интересом рассматривали кухонную технику.
– Прохор, а можно личный вопрос? – спросила Алка.
– Давай, – согласился он.
– А тебя как Яков нашел?
– В психушке, – ответил Хант.
– А как… – начала Алка, но папа наступил ей на ногу, и она прикусила язык.
– Да ладно, расскажу, – вздохнул Прохор, – теперь-то уж что…
Он налил себе и остальным кофе, а затем начал:
– Я из заложников. С этого все началось. Мы были в торговом центре, приехали купить маме фен на день рождения – я, сестра и мама. Мы уже на кассе были, как дым напустили, всех на пол уложили. Нас человек пятьдесят было. Несколько детей. Но их отпустили быстро. Одна тетка беременная попалась, ее выпустили, а мужа – нет. Ее выгоняли, она без мужа не хотела. Его убили потом… Она как чувствовала… нас оставили тридцать два человека, мы не знали, что за нас хотят. Вокруг ходили парни с автоматами, в масках, мы знали, что мы заложники, больше ничего не знали. Потом ночь. Потом утро. А потом что-то случилось… Парни стали злые, стали хватать девчонок, кричать, что всех убьют. А потом начали стрелять. Убили пятерых. Через час еще пятерых. Ленку убили. Меня тоже должны были…
Тут Хант долго молчал.
– Я его зарезал, – продолжил он, – того, кто убил сестру.
– А где ты взял нож? – тихо спросил Сергей Дмитриевич.
– У него же и отобрал, – ответил Хант, – я невменяемый стал, вообще ничего не помню. Нас как раз освобождать начали, там неразбериха началась, все стреляли. Я хотел, чтоб меня убили, специально под пули лез, но… не везло. Выжил зачем-то. Только потом нож в руки не мог взять. Даже смотреть на ножи не мог. Сразу вспоминал, как… ай, неважно. А потом еще и приступы начались, я аж задыхался от ярости. Меня изолировали, чтоб никого не убил. Вот в психушке меня Яков и нашел. Специалист он отличный. Помог.
– А мама жива? – спросил Валера.
Хантер дернулся.
– Она закрыла меня собой, когда в меня стреляли, – сказал он, – и все, на эту тему я говорить не могу.
– Прости, – извинился Валера.
– Сестре было семнадцать, – продолжил Хант, – и Яков меня с Пантой познакомил, ей шестнадцать было. Она из детдома, ничего не умела. Я ее вытягивал, она меня. Я ее любил как сестру. Вот Зёма, он ее как женщину любил, а я видел в ней Ленку. Узнал, что Земекис к ней клинья подбивает, морду ему набил… Зёма к нам позже присоединился, Яков сказал, что мы с Пантой технари и нам нужен художник. Тут он угадал. Зёма точно не технарь.
Хант ухмыльнулся.
– Короче, надо было Наташку слушать. Она мне давно на Якова жаловалась. Облако сделала. Я возмущался ужасно, мы же все подписали контракт, что ни один файл с работы никуда не унесем. А Наташка… Говорила, что мы ей все потом спасибо скажем.
Тут у Ханта что-то случилось с голосом, последние слова он почти сипел.
Все молчали, пока Прохор откашляется.
– Если бы я ей поверил, – продолжил Хант, – может, она бы и не сломалась. Может, она бы смогла сбежать. Она пыталась несколько раз, но Яков ее как-то возвращал все время. Цеплял на комплекс вины… ну ты сама знаешь, как он умеет. Наташка сильней меня была. Я и не рыпался. Я не знал, как я без всего этого выживу.
Тут Хант опять замолчал.
– Я и сейчас не знаю, честно говоря.
Алка погладила Хантера по руке. Валера вздохнул.
– Какое у тебя образование? – спросил Алкин папа.
– Мехмат МГУ. Четыре курса.
– Ого! – сказал Валера.
– Угу, – грустно ответил Хант.
– Пойдешь доучиваться, – сказал Сергей Дмитриевич.
– Да меня не восстановят уже, – вздохнул Прохор.
– Восстановят, – неожиданно резко сказал Аллин папа, – что они там, не люди, что ли?
Из ванной послышались рыдания.
– Ну все, атас, Зёма проснулся, – вздохнул Хант, – если отходняк со слез начинается, значит, это часа на четыре. И Панты нет…
– Значит, так, – сказал Сергей Дмитриевич, – я сейчас позвоню и вызову наркологическую бригаду. Давайте его дня на три в больницу положим.
– Нет! – сказал Хант.
– Спокойно, – продолжил Сергей Дмитриевич, – на время, у меня есть знакомый завотделением в наркологии. Я попрошу, чтоб за вашим Димой присмотрели. Прохор, у нас нет другого выхода, нам еще нужно похороны пережить.
Хант отвернулся от всех и уставился в окно.
– Я вызываю бригаду? – спросил Алкин отец.
Хант кивнул.
– Последний вопрос, – сказал он, не оборачиваясь, – то есть Вера в себя не пришла?
– Нет, – виновато ответила Алка, – я все выдумала.
– Тогда я полез в Наташкино облако.
Хантер достал смартфон и вышел.
– Да-а-а… – протянул папа, – вот, значит, чем ты занимаешься.
– Ага, – кивнула Алка. – Плюс экстремальное вождение. А месяц назад попала на обложку таблоида. Пыталась физиономию расцарапать одной супермодели.
Папа неуверенно хохотнул:
– Ну-ну…
– Честно-честно! – Алла уже собиралась рассказать историю на светском приеме (без подробностей о планах самоубийства, конечно), но тут вернулся хмурый Хантер.
– Беда, – сказал он, – пароль не подходит.
Зёму увезли, а они всю ночь пытались взломать пароль. Хант вызвонил друга-программера, но и тот ничего не мог сделать.
– Платный аккаунт, – разводил он руками, – с шифрованием.
– А где аккаунт? – встрепенулся отец Аллы.
– Облако на американском серваке, – усмехнулся программер. – Туда не дотянетесь. Ладно, попробуем поискать следы пароля на самом нотике. Вдруг ваша подруга его в файл какой записала?
Программеру предъявили осколки ноутбука, он впал в уныние и полез за отверткой – выковыривать жесткий диск.
Отец держался до полуночи, потом признался, что ему нужно домой – отоспаться. И Алке, кстати, тоже. Алла хотела поспорить, но понимала, что помочь толком не может. Да и денек выдался напряженный, глаза слипались.
Из машины папа, кажется, нес ее на руках. По крайней мере, она не помнила, как оказалась в его квартире.
Проснулась на удивление рано, не было и шести. Голова была ясная и светлая. А вот спать в одежде она легла зря.
«Придется съездить домой, переодеться, – подумала Алка. – Заодно проверю, как там мать!»
Тут она вспомнила, что за эти дни ни разу маме не позвонила. И мама тоже ни разу не набрала Алку.
А это было уже странно.
Домой она попала в начале восьмого, звонить не стала, открыла своим ключом. В квартире было тихо.
– Маам! – позвала Алла.
На кухне стояла гора грязной посуды. «Меня за такое убила бы», – подумала Алка. Перед телевизором обнаружилась еще одна гора посуды, плюс все было засыпано шелухой от семечек. Мама обнаружилась в спальне. Она лежала в спортивном костюме на постельном белье. «А за это убила бы с особой жестокостью», – еще раз подумала Алка.
– Мам, – позвала она, – а чего ты на работу не собираешься?
– Не хочу! – ответила мама и отвернулась к стене.
– Мам, ты здорова? – спросила Алка.
– А тебе какая разница? – вяло огрызнулась мама. – Иди к своему отцу. Вы с ним прекрасно спелись. А я тут спокойно сдохну.
Где-то в животе у Алки начала пульсировать злость.
– Ты же моя мама, – сказала Алла, – ты же моя родная мама. Зачем ты мной так тупо манипулируешь?