Она приподняла брови.
— Правда? Например?
— Ну, то же, что он ищет. То, что будет препятствовать его принуждению к смерти.
— Ты действительно очень тяжело переживаешь его смерть?
Я кивнула.
— Я не очень хорошо отреагировала на смерть Чарльза прошлой осенью, а он ведь даже не мой парень.
— Ну, полагаю это естественная человеческая реакция. Особенно для человека вроде тебя, который не так давно пережил утрату близких. — Она, проявляя сочувствие, мягко коснулась моей руки. — Итак…что ты задумала?
— Пока не знаю. Я только начала свои поиски.
— О, так вот зачем ты была сегодня утром в библиотеке!
Я виновато улыбнулась.
— Я действительно обнаружила кое-что в галерее у своего дедушки. Книгу о паре ревенент-человек. В неё говорилось о целителе, у которого, возможно, было что-то вроде лекарства.
— Звучит интригующе. Я бы с удовольствием взглянула на это! — страстно заявила она.
— Извини, я только что вернула книгу в галерею Папи.
Я не упомянула тот факт, что у меня в комоде лежала копия Гаспара.
— О, как жаль, — разочарованно сказала она. — Так, о чем в той книге говорится?
— Ну, это великолепно иллюстрированная рукопись, под названием "Бессмертная любовь", и она рассказывает об этой паре — мужчине, который был ревенентом и женщине-человеке. Они собирались обратиться к знахарю, чтобы он смог им помочь, но потом жена умерла, а мужа уничтожили нума.
— Я прежде слышала об этой истории, — сказала задумчиво Виолетта. — Сама я о ней правда не читала, но видела упоминания о ней в других источниках. — Она немного заколебалась. — Не хочу разочаровывать тебя, но я должна предупредить, Кейт: эти старинные предания и легенды, чаще всего не более, чем легенды. Возможно в них и есть зерно истины, но опять же чаще всего нет ничего от чего бы можно было оттолкнутся. На чтобы можно было опереться, что было бы полезным.
— Возможно ты права, — сказала я, желая сменить тему.
Когда я верну книгу, то могла бы показать ей её и спросить что она думает.
А до тех пор я бы предпочла, чтобы она забыла об этом. Последнее, чего бы мне хотелось, чтобы она пошла в своих поисках в библиотеку к Жан-Батисту и обнаружила бы там пустую коробку.
Глава 19
Я ничего такого не чувствовала до тех пор, пока не забралась в постель. Одиночество. Это был мой самый нелюбимый день месяца. День, когда Винсента не существовало. В нескольких улицах отсюда, его тело лежало в его комнате холодным и бездыханным.
Не то, чтобы мне необходимо было с ним видеться двадцать четыре часа в сутки. Просто, я знала, что не могу поговорить с ним — не было никакого способа связаться с ним — ну, до тех пор, пока его дух не начинал общаться со мной.
Мы еще и не года пробыли вместе, но я на самом деле чувствовала, что Винсент был моей родственной душой, моим единомышленником. Он дополнял меня. Не то, чтобы я не была целостной, сама по себе. Но тот, кем он являлся, кажется дополнял ту, кем была я.
Я откинула голову на подушку и закрыла глаза. Мне на ум пришла картина: одно из моих любимых полотен Сезанна. Это маленький, простой холст, на котором изображены два замечательных персика. Плоды окрашены в свободной манере: оранжевые, желтые, красные. Их яркие цвета в сочетании таким образом, заставляют вас желать сорвать с холста хотя бы один из плодов и надкусить его, чтобы почувствовать самому его манящую сочность.
Но было кое-что еще в этой картине, на что вы не обратите внимание, пока не отвлечетесь от рассматривания буйства теплых манящих красок. Персики лежали на сливочно-белой тарелке, окаймленной голубым цветом. Если бы персики были нарисованы просто на белом фоне, то они не получились бы такими правдоподобными. Но изящно расписанный фон вдохнул в них жизнь.
Вот, чем был для меня Винсент. Он был моей средой обитания. Я как бы существовала на его фоне, оживала. Я была целостна и сама по себе, но с ним я была больше, чем просто самодостаточным человеком.
Но в данный момент, я была одна. Я настроила свой разум на обдумывание того, чем я собиралась заняться завтра, и постепенно погрузилась в сон.
"Доброе утро, ma belle", сказал голос, когда я открыла глаза. Я глянула на часы, восемь утра.
Повернувшись на бок, я вновь закрыла глаза.
— Ммм, — с удовольствием простонала я. — Доброе утро, Винсент. И как давно ты кружишь призраком по моей спальне? — высказала я свои мысли вслух.
Только так Винсент мог слышать меня, телепатия не входила в набор супер способностей ревенентов.
"С тех пор, как очнулся. Думаю, это было где-то после полуночи."
Его слова раздались у меня в голове, словно шепоток ветерка. По-началу, я могла разобрать всего несколько слов за один раз. Но теперь, после нескольких месяцев практики, я могла понимать почти всё.
— Я храпела? — бормочу я.
"Ты никогда не храпишь. Ты само совершенство."
— Ха! — сказала я. — Я просто очень рада, что у тебя нет обоняния, пока ты паришь. Мне не нужно подпрыгивать с постели и нестись скорее чистить зубы, прежде чем мы начнем болтать.
Хотя, я и не видела его, но могла представить как он улыбался.
— Я скучаю по тебе, — сказала я. — Как бы мне хотелось оказаться прямо сейчас у тебя дома, лежа с тобой в одной кровати, составив тебе компанию.
"Составив компанию моему хладному телу?" — раздался голос Винсента у меня в голове. В его вопросе слышалась усмешка. — "Тогда бы ты могла со мной поговорить? Итак, понадобилось всего несколько слов, чтобы выяснить, что моё тело тебе нравится больше, моего разума."
— Мне они оба нравятся, — сказала я упрямо. — Но должна признаться, что во взаимоотношениях, объятья и прикосновения играют немаловажную роль. Я вот, например, не согласилась бы встречаться с призраком.
"Ладно уж, никаких призраков. А ревененты подойдут?"
— Только один, — сказала я, у меня аж руки зачесались, так хотелось его обнять. Поэтому вместо него, пришлось обнять подушку. Во мне зародилось желание и начало разрастаться внутри меня, когда я представила себе, как он лежит в постели рядом со мной. — Я хочу тебя, — пробормотал я, не зная, услышит ли он мои слова приглушенные подушкой.
"Желание. "
Он молчал целую минуту, а потом я вновь услышала его у себя в голове.
"Желание — это забавная штука. Когда я с тобой, во плоти, я постоянно сдерживаю себя. Мы не очень долго знаем друг друга, и я должен быть уверен, что ты хочешь этого, прежде чем мы…пойдем дальше."
— Я знаю, чего я хочу, — сказала я.
Винсент не обратила на это внимания и продолжил.
"Но здесь и сейчас, когда я даже не могу к тебе прикоснутся…я хочу тебя так, что это по истине причиняет боль."
Я села от неожиданности и огляделась, пытаясь определить, где именно он находится.
— Ты никогда мне не говорил этого прежде.
"Пытаясь сопротивляться тебе, это как пытаться противостоять желанию умереть. Оно просто становится сильнее, чем дольше я сопротивляюсь."
Я сидела вот так, где-то с минуту, ошеломленная его словами. Мои чувства все были начеку: Мои пальцы начали подрагивать, и запах цветов Мами на моей тумбочке вдруг оказался пьянящим.
— Ты сказал, что желание смерти для тебя сродни наркотику, — наконец, сказала я.
"И всё же, я выбираю тебя. Я могу себе только представить, когда это наконец-то случится, когда придет наше время, то это будет несоизмеримо лучше, чем любая награда за приношения себя в жертву."
— Когда придет наше время? — спросила я нерешительно.
"А когда ты хочешь, чтоб оно пришло?"
— Сейчас же.
"Легко ответить, так как это не возможно."
Я почти слышала, как Винсента виновато улыбается.
— Тогда скоро, — ответила я.
"Ты уверена?"
Слова запорхали в моей голове, словно птицы.
— Да, Уверена, — сказала я.
Моё тело гудело, но мой разум оставался совершенно спокоен, по поводу принятого мной решения. Не то, чтобы я не размышляла об этом. Я много размышляла. Секс, на мой взгляд, это то, чем вы занимаетесь с тем, с кем собираетесь быть вместе. И для меня здесь не было никаких сомнений, я хотела Винсента. Близость это следующий естественный шаг развития отношений.
Я оставалась в кровати еще где-то с полчаса, болтая с Винсентом. Телефон покоилась на моей подушке, на случай если Мами войдет без предупреждения. Чего она никогда не делала.
Но если это когда-нибудь произойдет, то это будет отличной отмазкой, что я дескать вещаю ни в воздух, а болтаю по сотовому.
* * *
Винсент должен был уйти на целый день в дозор вместе с Жюлем и Амброузом, так что, как только он ушел, я встала и позавтракала. Накануне я выяснила, что епископ Сент-Уэна, в честь которого и назван был город, умер на королевской вилле Короля Дагоберта в 686 от рождества Христова. Именно к этой вилле Clippiacum, куда приходили паломники и был основан целый город, в котором был культ Сент-Уэна.
Королевской виллы больше не существовало, но я нашла вебсайт, который говорил, что возможно именно на этом месте сейчас находится церковь, выстроенная еще в двенадцатом веке. Я подумала, что, наверное, стоило бы начать свои поиски непосредственно вокруг церкви, а затем уже продвигаться дальше, пока я не наткнусь на что-нибудь.
Я села на метро и доехала до Мэрии Сент-Уэна, чуть выше северной окраины Парижа, используя карту города, вывешенную в метро.
В течение пятнадцати минутах ходьбы, здания сменились от строений из современного стекла и плитки, на кирпичные многоэтажки со спутниковыми антеннами, прикрепленной снаружи каждого окна. Когда я наконец добралась до церкви, то с удивлением увидела приземистый каменный домик, расположенный в центре сомнительного на вид жилищного блока. Увидев банду угрюмых парней, облокотившихся на поручень рядом, я направилась прямиком ко входной двери в церковь и дернула её, только чтобы обнаружить, что она заперта.
Я отступила на шаг, чтобы получше рассмотреть. Каменный фасад не выглядел таким уж старым, но резьба по перекладине была средневековая, на которой был изображен