лучше, – улыбнулся я.
– Вранье! – сказала Лайла, ударив по дивану. – Это полнейшая чушь.
«Похождения Императора» намного превосходит.
– Очевидно, тебе недостает хорошего вкуса в фильмах, – пошутил я.
– Вау, способ укусить девушку побольнее, – поддразнила она.
– Поверь мне, ты поймешь, если я укушу тебя.
Лайла положила руку на спинку дивана, придвигаясь ещё ближе ко мне.
– Правда?
Ее голос соблазнительный, практически шепот в мое ухо, заманивая меня
наклониться к ней.
– Да, – ответил я, не совсем уверенный, почему не отстраняюсь.
Она погладила мое предплечье. Я посмотрел вниз на ее пальцы, приходящиеся
по моим загорелым рукам, и задался вопросом – куда еще она планировала положить
руки? И молился, чтобы ее пальцы двигались по всему моему телу.
– В тебе есть что–то, Кейс, что–то другое, что–то темное, немного пугающее, но
еще и интригующее меня. Ты не похож на большинство мужчин, с которыми я
сталкивалась.
– Это потому, что большинство мужиков, с которыми ты сталкивалась, исходят
пеной, только и желая раздеть тебя до гола, – ответил я, упоминая ее работу в «Киттен
Касл», старую работу Голди.
– Нет. Ты честный, высказываешь свои мысли, и знаешь, как далеко можешь
зайти, как далеко захочешь зайти.
– Ты говоришь так, будто знаешь меня, – заявил я, нуждаясь подпитаться ее
энергией.
– Нет, не знаю, – она покачала головой. – Но хочу узнать тебя. Ты очаровал меня.
Спокойствие, которое она дарила мне, было ошеломляющим. Я хотел доверится
ей. Я хотел вырвать к черту сердце из груди, положить его на тарелочку, и позволить ей
наблюдать, как он истекает кровью. Я хотел, чтобы она узнала обо всех моих грехах, но
мысль, что она не поймет меня, что не войдет в мое положение, была слишком
подавляющей. Этот день стал самым лучшим, которые были у меня за длительное время, и
если я позволю ей войти, если я даже позволю ей увидеть, как истекает мое сердце, а она
не примет меня, это уничтожит меня. Не будет способа восстановиться после этого.
Поэтому вместо того, чтобы торчать здесь, я сказал:
– Мне, наверное, стоит уйти.
Болезненное выражение на ее лице дало мне понять, что я обидел ее, после ее
признания. Вина омывала меня, но так будет лучше, лучше оборвать все оковы до того, как
произойдет что–то серьезное между нами, до того как она откажет мне.
– Спасибо за мультик, – произнес я неловко, пока вставал.
Пока я направлялся к двери, я слышал тихую поступь Лайлы по неровному,
деревянному полу. Ее тепло притягивало меня, практически рвануло меня в
противоположном направлении, но я отказал себе в удовольствии повернуться. Я не мог. Я
не мог снова увидеть боль в ее глазах.
– Подожди, – сказала Лайла, схватив меня за руку. Она развернула меня и
оттолкнула от двери. Она встала на цыпочки и прислонилась ко мне, все еще удерживая
мою руку рядом со своим бедром. – Я не понимаю тебя, Кейс. Я не понимаю, что
случилось с тобой в прошлом, отчего ты такой тихий, такой обособленный, но ты мне
нравишься. Я хочу посмотреть, куда это приведет, и я знаю, ты чувствуешь то же самое. Я
вижу это в твоих глазах.
Крепко закрыв свои глаза, я прислонился головой к двери и попытался найти
мужества и попрощаться, проложить расстояние между нами, но я ничего не нашел. Я
бесхребетный.
– Ты не должен ничего говорить, – уговаривала Лайла. – Просто знай, что когда
будешь готов – я здесь,– она погладила мою челюсть и опустила подбородок вниз, где ее
губы прижались к моим.
Все мое херово тело растворилось в ней, и я крепко вцепился в ее бедра,
притягивая ближе, чтобы мог почувствовать каждый изгиб ее тела. Ее мягкие губы
скользили по моими, пока я не раскрыл свой рот и не лизнул стык ее губ, умоляя впустить
меня.
Она сдалась со стоном и приоткрыла рот. Я перекатил ее так, что она оказалась у
двери вместо меня. Своими бедрами, вжимающимися в нее, я приковал ее к стене и провел
руками вверх в опасной близости от ее груди. Ее руки нашли петли ремня на моих
джинсах и притянули меня ближе.
Низкий стон покинул ее горло, затуманивая мой разум, подбадривая меня
двигаться дальше, по–настоящему исследовать ее тело, но тоненький голосок в
подсознании препятствовал мне.
Я знал, что мне нужно отойти. Вина за то, что я наделал в прошлом, остановила
меня. Я не заслуживал ее нежности, ее доброты, ее сексуальности.
Раздосадованный оболочкой жизни, которая осталась от меня, я отстранился и
прижался руками к двери, обрамляя ее лицо. Ее губы припухли, а глаза застеклененли от
жара, пылающего между нами. Он выглядела настолько сексапильно, что пришлось
задействовать в себе все, чтобы не взять ее у двери.
– Я должен идти, – произнес я нежно, опуская голову, чтобы она не заметила
желания в моих глазах.
– Я не хочу, чтобы ты уходил.
– Не усложняй, Лайла.
– Как это я усложняю, когда ты тот, кто уходит?
– Ты не знаешь меня, Лайла. Дохрена дерьма тащится за мной, и я не позволю
тебе связываться с этим, – я глубоко вдыхаю и встречаюсь с ней глазами. – Спасибо за
один из лучших дней, каких у меня не было очень давно.
Сжимая ее подбородок, я оставил нежный поцелуй на ее губах, потом аккуратно
отодвинул ее в сторону, чтобы выпустить себя из квартиры. Каждый шаг, которым я
прокладывал расстояние между мной и Лайлой, отдавался болью, но я знал, что все делал
правильно.
Лайла была такой женщиной, которая находилась рядом, которая могла
уничтожить мужчину одним только взглядом, и если я впущу ее, если позволю пройти
сквозь свои стены, я понимал, что она разрушит меня к чертям собачьим. Пускай я и живу
в боли и сожалении, я не готов подвергнуть себя сокрушительному удару, который она
нанесет по мне, если уйдет. Это тот вид боли, от которого я понимал, не смогу оправиться.
Глава 27.
Мое настоящее…
Общественный центр затих. Свет был выключен, кроме единственного, который
освещал скамейку в «Туманной комнате», и над единственной боксерской грушей. Все
девочки ушли, и я остался один, чтобы закрыть все.
День тянулся, трепет от обучения боксу других людей был украден в ту минуту,
как Мэделин присоединилась к тренировке.
Нет, так чертовски неправильно говорить. Я не должен обвинять невинную
девочку в лишении чего–то меня. Она не сделала ничего плохого. Это только моя хренова
вина поедала меня изнутри.
Я думал, что боль медленно угаснет, что ходить по этой земле будет легче через
несколько лет, но увидев Мэделин, смотрящую в глаза Линды, – это хренов перебор.
Я расположился на скамейке, моя голова в моих руках, а локти отдыхают на
ногах. Я был в растерянности, вероятно, в самой низкой точке своей жизни. Впервые за
всю жизнь, я, правда, чувствовал себя на распутье. Когда я замахнулся последним ударом
в Маршалла, у меня на самом деле не было вариантов, потому что Джетт так отчаянно
пытался удержать меня рядом, но теперь у него есть Голди. Для меня нет настоящей
причины больше торчать здесь.
У меня были обязательства в «Справедливости», оставаться здесь и помогать
центру преуспевать, но чем я на самом деле мог помочь? Я пустой, безжизненный, я
никому не помогу.
Пришло время перемен.
Тихий стук прозвенел в тихом помещении, напугав меня на секунду. Линда
стояла в дверном проеме, цепляясь за свою сумочку. Глубоко вдохнув, я встал и спросил:
– Здравствуй, Линда. Мэделин забыла что–то?
– Нет, – сказала она, нервно оглядываясь. – Эм, у тебя есть минутка поговорить?
– Да, – произнес я с опаской. Нервное напряжение, исходившее от не затягивало
меня петлей.
С близко прижатой сумочкой к своему телу, она подошла ко мне, заметно дрожа.
Рука, удерживающая лямку, тряслась на ее плече, и она сканировала помещение, будто
проверяла – не выпрыгнет ли кто–то из–за угла.
– Ты в порядке? – спросил я, чувствуя, как покалывание поползло по задней
части моей шеи. Что такого важного в ее сумке, что она так вцепилась в нее?
– Это был ты, да?
Мой желудок опустился, пульс ускорился, и мне внезапно стало плохо.
– О чем ты говоришь? – спросил я, потея.
– Ты, тот мужчина из бара, мужчина, который убил моего мужа.
Я чувствовал, как моя кожа побелела, мое дыхание возрастало до бешенного
ритма, а тело полностью онемело. Я физически не мог ответить.
– Ты не должен ни в чем признаваться. Я видела это по твоему лицу, – ее руки
продолжали трястись, когда слеза стекла вниз по ее щеке. – Я знала, что это ты. По началу,
я не знала этого. Я понятия не имела, кто убил моего мужа, но я заметила кого–то,
напоминающего тебя, на похоронах, и у меня появилось предчувствие. А потом на день
рождения Мэделин и Рождество, я заметила, как ты подкладывал подарки на наш порог
для Мэделин. Ты думал, что был незаметным, но я знала, что это ты. В ту минуту, как я
услышала о «Справедливости» и занятиях, которые ты предлагал, я поняла, то должна
встретиться.
Тревожные звоночки звучали у меня в голове. Я отступил назад и врезался в