Но неожиданно… сахарная женская рука с тяжелым золотым браслетом в виде двух переплетающихся змей… обняла его за плечи и подергала его ухо за мясистую мочку, из которой росли несколько сивых волосков.
Людмила Горкина произнесла не допускающим возражений тоном: «Господа, мы рады вас видеть, проходите в гостиную. Обувь можете не снимать».
Небрежный, подчеркнуто сухой взгляд, брошенный ей, как бы невзначай, на моего приятеля, выдал мне то, о чем я не хотел и думать — они были знакомы раньше.
И встреча эта будет иметь серьезные последствия, возможно трагичные. И виноват во всем — один я. Точнее — та самая мыслишка. Так из крохотного зернышка вырастает треклятый баобаб.
Последняя надежда… все это ты сам навертел, как турок навертывает не очень свежее баранье мясо на специальный вертел… кона сом, чтобы потом печь его и срезать тоненькие кусочки для дёнеров…
Никаких драм… выпьем… поболтаем… разойдемся… через десять дней он уедет. А Людмила будет и дальше счастливо жить со своим верзилой Марком и писать романы.
Поставил бутылку Макаллана на стол.
Решили ее не охлаждать. Марк принес кубики льда в хромированной ванночке, содовую и бокалы. Налил себе и нам немного чистого виски.
Чокнулись молча, выпили… посмаковали… мне показалось, что у меня во рту пожар начался…
Через минуту я не выдержал, глотнул из запотевшей бутылочки содовой воды… жжение во рту сейчас же прекратилось. Как можно пить этот адский напиток и получать от этого удовольствие?
Железобетонный Марк с явным удовольствием цедил коричневую жидкость. Глаза закрыл своими толстыми розоватыми веками с крошечными белыми пузырьками.
Олег ушел глубоко в себя… пил виски маленькими глоточками… но видимо не чувствовал ничего. Унтот.
Людмила… так и не смогла сделать больше одного глотка. Поставила бокал на стол и теребила подушечками нервных пальцев бахрому бордовой бархатной скатерти. Как завороженная смотрела на бутылку и повторяла тихо: «Какой благородный вкус…»
Марк, которого я выше назвал недружелюбным и железобетонным верзилой, не был на самом деле ни недружелюбным, ни железобетонным… хотя верзилой и был. Как иначе можно назвать человека ростом метр девяносто шесть, с широченными плечами и руками профессионального баскетболиста? Да, он был недоверчив… особенно по отношению к собратьям-эмигрантам, которые, по своему опыту знаю, частенько оказываются на поверку удивительными мерзавцами, и к «гостям из России», которые действительно могут угостить полонием…
И похожую на башню из слоновой кости шею Марка, можно было, не без натяжки конечно, назвать «железобетонной». Но душа у этого физика, хорошо зарабатывающего в одном из новооткрытых в научном парке Адлерсхофа институтов и безропотно выносящего все дикие эскапады своей жены-писательницы, о которых шептался весь русский Берлин, была добрая. Насколько это вообще возможно в современном мире.
Марк тоже заметил, что Олег и Людмила связаны какой-то давней историей… но не хотел давать отпор еще не начавшему наступление агрессору, не хотел даже заранее причислять небольшого, интеллигентного и благородного Олега к врагам… и унижать жену ревностью, хотя уже ревновал, ревновал и холодно бесился, как бесятся инопланетные металлические черви в ужасных свинцовых кувшинах в предвкушении расправы над глупыми землянами, сдуру прилетевшими за тридевять земель для получения ответов на бессмысленные вопросы.
После получаса возлияний и хвалеб шотландским вискиделам Марк спросил меня, неловко прикидываясь рассеянным профессором, показывал ли он мне уже свой новый дрон-квадрокоптер, модную ныне игрушку для мужчин.
Я оценил его находчивость и его такт… но мне не хотелось оставлять инфернально молчащего Олега и смущенную Людмилу одних. Поэтому я соврал: «Разумеется да! И фильм показывал… тот, в котором твоя дрона чуть гражданский вертолет не покалечила».
— Ну это ты врешь! Пойдем, покажу тебе будущее.
Марк встал, чуть не опрокинув кресло, взял меня под руку и увел в другую комнату, в которой находился целый склад различных оптических и электронно-механических устройств. На почетном месте возлежал похожий на робота-убийцу квадрокоптер.
Закрыв дверь в гостиную, Марк устало поморгал, протер очки специальной мелкозернистой тряпочкой, вздохнул и спросил: «Откуда ты его откопал?»
— Он на самом деле мой старый знакомый. В одном институте работали… и после… общались. Он безвредный, очень умный, древние языки знает… журналист…
— Что у них было с Людмилой, когда?
— Не имею понятия. Что-то наверное было… Еще, до тебя. Ты что, действительно купил этот чертов дрон?
Марк подвел меня к чудесному продукту западной технологии китайского производства… начал что-то объяснять, увлекся, даже включил белую сверкающую машину с интимно висящей снизу камерой…
Дрон стартовал, мгновенно поднялся к потолку, три раза облетел комнату… после этого его гордый своим летным мастерством хозяин мягко посадил его на пол.
— Представляешь, он может подниматься на высоту в полтора километра, улетать за семь километров и возвращаться. Настоящий киллер. Это еще относительно дешевая модель, говорят, в Штатах уже есть в продаже дроны, способные поднимать человека…
Я слушал Марка минут двадцать пять, потом не выдержал и спросил: «Может хватит им тет-а-тета? Не было бы беды. Меня совесть грызет, знал бы, что они старые знакомые, ни за что бы его сюда не повез… Не хватает только…»
Я проговорил это, уже входя в гостиную. Следом за мной вошел и Марк.
Ни Олега, ни Людмилы там не было.
Комната была пуста.
Я ощутил спиной, как ярость Марка выплеснулась вместе с нечленораздельным рыком из его глотки в пространство, отчего то зловеще завибрировало.
Марк обежал их большую квартиру. Выглянул из окна, выходящего на канал, долго и жадно смотрел направо и налево…
Вернулся в гостиную. Сел в кресло, налил полный стакан виски и выпил залпом.
Мне захотелось провалиться сквозь землю.
Марк молчал минут пять. Потом проговорил обреченно:
— Они на моей машине уехали. На Вольво. И наличные взяли из шкатулки. Тысячи три там было. Где мне теперь их искать? Может, они уже в какой-нибудь гостинице, в постели…
Я благоразумно промолчал.
Хотя у меня в голове тут же нарисовалась странная фривольная картинка «Олег и Людмила в миссионерской позе». Потом еще одна, «сзади». И еще тридцать две…
Странность их заключалась не в том, что вытворяли на огромном ложе две нагие человеческие фигурки… а в том, что под потолком их алькова, непонятно зачем и почему, парили человекообразные дроны-квадрокоптеры…
Хм… вообще-то я не склонен к подобному фантазированию…
Догадался. Картинки эти были не мои, а Марковы. И нарисовались они в его воспаленной лысеющей голове ученого с остатками поросли по периметру. Но энергия этих галлюцинаций была столь высока, что они сами собой транслировались и в мое сознание. В тот потайной кинозал одного зрителя, на котором передо мной промелькнуло за шестьдесят лет много чего, о чем не хочется рассказывать друзьям за пиршественным столом.
Набрал телефон Олега на мобильнике. Молчание.
Неожиданно для самого себя я сказал: «Он говорил, что болен СПИДом. Может, придуривался. Чтобы я не заподозрил его в…»
Притихший было Марк встрепенулся как ужаленный оводом конь, вскочил и убежал в другую комнату. А вернулся с пистолетом в трясущихся руках. Направил его дуло на меня и прошипел: «Говори, где они. Ты все это придумал. Сводник. Говори, иначе застрелю!»
Дело принимало скверный оборот.
Верзила-Марк с пистолетом в руках. Какой заезженный сюжет! Трэш.
Только патроны в нем наверняка не киношные…
Меня спасла природа. Марку вдруг, как по заказу, стало плохо.
Лицо его как бы посерело. Он медленно положил пистолет на стол.
Обеими руками схватился за посиневшую шею, на которой выступили, как у лошади, толстые красные вены… и повалился на бок.
Я вызвал пожарную скорую… которая увезла Марка после нескольких неудачных попыток реанимации. Так я и не понял куда, в Вирхов-клинику или в Институт судебно-медицинской экспертизы в Моабит. На прощание здоровенный пожарный сказал мне: «Друг ваш мертв уже десять минут. Мы вызвали полицию…»
Посмотрел в окно и добавил: «Они уже тут… не советую вам трогать это».
И показал на пистолет, все еще лежавший на бордовой скатерти с бахромой.
Я был слишком взволнован, чтобы манить себя вопросами. И все-таки, почему они не дождались полицейских, не показали им тело, если Марк действительно мертв?
Полицейские в штатском объяснили мне, что их задача — проверить, была ли смерть ученого естественной.
Во время разговора с полицейскими мне казалось, что время движется слишком быстро. Не тянет меня как обычно своей густой опаловой массой, а обтекает как течение остров.
Реплики полицейских улетали от меня как испуганные птицы.
А сам как будто онемел. На вопросы отвечал глупо и невпопад.
Полицейские, три молодых парня, не очень старались… видимо, после первого же знакомства с «местом преступления» поняли, что ничего интересного для них тут нет.
Пистолет их конечно заинтересовал, но они открыли принесенный с собой лэптоп и быстро нашли его по номеру… убедились в том, что Марк владел им легально, как многолетний член Клуба любителей спортивной стрельбы в Шпандау.
Сообщили мне, неприятно ухмыляясь, что пистолет заряжен не был.
Нашли загранпаспорт Людмилы и проверили его.
Обнаружили в своей электронной картотеке и Олега, прочитали в ней что-то и про меня и угрюмо похмыкали.
Поскучнели. Переглянулись. И покинули квартиру. Подозрительно быстро.
Ночь.
Время все еще несется мимо меня… Как болиды в Монако мимо зрителей.
Слышу его свист, напоминающий комариный писк.
Я сижу один в чужой квартире, за столом, покрытом бордовой скатертью.
Бахрома ее превращает стол в надгробье.