Дэнни восторженно начал выдавливать новый прыщик.
— Пятьдесят, говорите? То есть пятьдесят тысяч? — Кингсбери с подозрением посмотрел на своих собеседников.
— Да-да, именно так, — улыбнулся Бад, — за пятьдесят тысяч мы возвращаем вам досье на Готти…
— И?
— И еще за двести пятьдесят мы забудем, что там хранится, в этом досье.
— Значит, я ошибся, — усмехнулся Кингсбери. — Я было подумал, что нарвался на простаков.
Дэнни не мог скрыть своей радости всю дорогу к дому Молли Макнамара.
— Наконец-то мы разбогатеем! — вопил он, барабаня по обивке машины. — Ты гений, приятель, вот кто ты.
— Да, все прошло нормально, — согласился Бад. Все обошлось в самом деле лучше, чем он предполагал. Он начал производить в уме арифметические расчеты. Пять тысяч за «Америкэн Экспресс», пятьдесят тысяч за досье по Готти, еще двести пятьдесят за молчание — да, это и в самом деле большие деньги. — Уходим на пенсию раньше времени, — сообщил он Дэнни, — больше никакого воровства.
— Думаешь, он не будет звонить в полицию?
— Туда-то он точно не позвонит. Он же мошенник, каких свет не видывал, Дэнни.
Они остановились у магазина и купили упаковку пива и пакет орехов. Затем они долго сидели в машине, опустив стекла и врубив радио на полную громкость. Они праздновали победу. До полуночи оставался еще час. Если в полночь они не приедут, Молли пообещала, что позвонит в ФБР и скажет, что к ней вернулась память.
— Как бы она снова не начала стрелять, если мы опоздаем, — сказал Дэнни.
— Это возможно. — Бад открыл дверь и выбросил пустую банку под машину. — Надоело быть ее персональным вором, — вздохнул он.
— Давай пойдем в стриптиз-бар и отпразднуем победу, — предложил Дэнни. Он знал одно место, где девочки танцуют голыми на столах и разрешают щупать себя всего за пять долларов.
Бад сказал, что они туда обязательно пойдут, но не сегодня. Пока они не вырвутся из лап этой старухи, никаких гулянок не будет. Сегодня он попробует вытрясти из старой леди те девять тысяч, которые она им должна. Момент удачный — Молли в восторге от досье по «Рамекс», которое они ей притащили. Она даже обняла их после этого. Потом она ушла и вернулась с восемью копиями документов. Теперь-то она должна была оставить их в покое?
— Ни слова о том, куда мы сегодня ездили, понял? — предупредил Бад, когда они направились к дому Молли Макнамара.
— Ты мне это сто раз повторял.
— Если ты проговоришься, все испортишь. Так что помалкивай.
— С какой стати я буду трепаться? — спросил Дэнни. — Мы если с ней и болтаем, то только о бабочках.
— Вот и болтайте про них.
Дэнни заявил, что он опять проголодался, поэтому они сделали еще одну остановку и купили себе жареных цыплят. Ели они снова на стоянке. Бад случайно взглянул на часы и обнаружил, что уже половина первого ночи.
— Поехали, — сказал Дэнни, — и побыстрее.
— Подожди, я лучше придумал, — сказал Бад. Он пошел к телефону-автомату на стоянке, набрал номер квартиры Молли Макнамара и дождался, пока прозвучит пять гудков. Затем он проделал то же самое и на этот раз дождался двух гудков.
Они уже ехали по автостраде, когда Дэнни сказал:
— Может, ушла куда-нибудь? Наверное, записку нам оставила.
Бад, вцепившись в руль, даже забыл о своей ране, он думал только о том, что могло случиться. Первой мыслью было бежать прямо сейчас куда глаза глядят — ведь не исключено, что старая хрычовка уже побежала закладывать их ФБР. Или еще хуже — нашла досье по Готти. Вдруг она решила прибраться в комнате и наткнулась на него под матрасом?
— Черт! — выругался Бад, размышляя о мрачных перспективах.
— Не выбрасывай пушку, может пригодиться, — посоветовал ему Дэнни.
До дома Молли они доехали за двадцать две минуты, бросили машину на стоянке и побежали наверх. Дверь в квартиру Молли была открыта. Тем не менее Бал постучал.
— Это мы, — крикнул он, — Бад и Дэнни!
Никто не отвечал. Они вошли и увидели, что все в квартире перевернуто вверх дном.
— О, Боже! — произнес Бад.
Дэнни ткнул в него костылем.
— Ничего себе! — возмутился он. — Кто-то обчистил квартиру!
— Нет, — поправил его Бад, — тут дело хуже.
В комнате были переломаны стулья, разбито зеркало. Кто-то запустил керамической кошкой в экран телевизора. Пока Дэнни скакал на одной ноге среди обломков, Бад прошел прямо в спальню и сунул руку под матрас. Досье было на месте. Тот, кто рыскал по квартире, делал это не слишком усердно.
Из кухни донесся слабый стон.
Бад побежал туда и обнаружил, что Дэнни стоит на коленях рядом с Молли Макнамара. Старушка лежала на спине, одна нога у нее подвернулась. Платье ее было изорвано, на нем виднелись кровавые пятна. Лицо покрывали кровоподтеки, в седых волосах поблескивали капли засохшей крови. Глаза были закрыты, губы посерели, но она еще дышала — хрипло, неровно.
Дэнни схватил запястье Молли.
— Боже праведный! — сказал он срывающимся голосом. — Кому будем звонить?
— Никому, — решительно покачал головой Бад. — Ты что, не понимаешь, мы не можем никому звонить. — Он наклонился и потрогал лоб Молли. — Какая же сволочь это сделала?
— Надеюсь, она выживет.
— Я тоже надеюсь, — сказал Бад. — Да, клянусь Богом, такого я еще не видел.
17
Брюки у Джо Уиндера были мокрыми до колен. Нина долго смотрела на него, потом спросила:
— Опять рыбачил?
— Да.
— В разгар рабочего дня?
— Рыба ушла, — сокрушенно пожаловался Уиндер, — с тех пор, как снесли бульдозером всю растительность.
Нина сидела на корточках на полу. На ней были шорты из джинсовой ткани и розовая блузка. Такой же наряд был на ней, когда Джо встретил ее в первый раз. Она работала тогда в летнем казино. В тот день она была крупье за столиком, где играли в бинго. Джо Уиндер пришел в казино, чтобы встретиться с индейцем, которого звали Сэмми-Олень. Индеец собирался продать ему парусную лодку, но, как назло, он забыл об их договоренности и уплыл на выходные во Фрипорт. Таким образом, Джо Уиндер оказался, сам того не желая, в компании трехсот белых женщин, которые играли и курили одну за другой сигареты. Уже выходя из казино, у дверей, Джо услышал голос Нины, выкрикивающей номера в партии бинго. Он обернулся только для того, чтобы посмотреть, так ли она хороша, как её голос. Оказалось — полное соответствие. Она сообщила ему, что работает здесь на полставки, а по ночам беседует по телефону с озабоченными клиентами. Он сообщил ей, что собирался купить лодку и отправиться в небольшое путешествие. После первого свидания он изменил свои планы.
Судя по едва заметным жестам, Джо Уиндер понимал теперь, что Нина уже не испытывает к нему прежних чувств. На коленях у нее лежал блокнот, она постукивала шариковой ручкой по голой коленке.
— Как твоя важная встреча? — спросила она. — Почему ты не на работе?
Он притворился, что не расслышал вопроса.
— Они сбросили в залив тонны грязи, — сказал он, — вперемешку с корнями деревьев. — Он снял с себя брюки и повесил их на веревку. — И все это, разумеется, противозаконно. Фактически они разрушили великолепный морской заповедник.
— Тебя выгнали с работы, так я понимаю, — сказала Нина.
— Мы расстались по взаимному согласию, — признался Уиндер. — Не скажу, что при этом мы испытывали симпатию друг к другу. — Уиндер уселся на пол рядом с Ниной, он понял, что сейчас ему будут читать лекцию.
— Хоть брюки надень, — сказала Нина.
— А что такого?
Нина спросила, почему у него синий язык, и он рассказал ей про фальшивых манговых полевок. Она не поверила ни одному его слову.
— Но Чарли фактически во всем признался!
— Мне на это плевать. — Нина перестала стучать ручкой по колену и отвернулась.
— В чем дело, Нина?
— Слушай, я больше не могу. — Она посмотрела на него, и Уиндер увидел, что она плачет. — Все было так хорошо, — всхлипывая, сказала она.
Уиндер был поражен. Неужели она на самом деле так переживает из-за денег?
— Нина, пойми, умер человек. Я не могу работать на убийцу!
— Перестань! — Она сунула блокнот ему в лицо. — Знаешь, над чем я сейчас работаю? Дополнительные тексты. Девчонкам так они нравятся, что они готовы покупать их у меня по два-три в неделю. Двадцать пять долларов за штуку, вот уже и прибавка к зарплате.
— Великолепно! — Он на самом деле гордился ею. Нина никогда бы в это не поверила, но он действительно был горд, что рядом с ним живет такая женщина.
— Я написала один сюжет. Что-то вроде души, улетевшей от тела. Словно ты умер и паришь над своим телом, но при этом еще сохраняется шанс, что тебя спасут. Только у меня это сюжет про любовь, про живых людей. Вот, слушай. «Поднявшись вверх, я посмотрела на кровать и увидела, как там, внизу, содрогается мое тело, мои ногти впиваются в кожу на твоей спине». Я дала этот сюжет нашей новой девчонке, Аде, она стала читать его в пятницу ночью. Какой-то мужик перезванивал ей потом одиннадцать раз.
— Это что, новый рекорд?
— Да, вот так бывает. Но дело в том, что вскоре я смогу вообще больше не работать на телефоне, а только писать тексты. Просто сидеть дома и писать — что может быть лучше?
— Конечно, это здорово. — Уиндер попытался ее обнять. — У тебя наверняка получится.
— Но только в том случае, если дома не будет тебя. Тебя и твоего дурацкого Уоррена Зевона.
— Ничего, я найду себе другую работу.
— Боюсь, Джо, что опять все будет то же самое. — Она освободилась из его объятий и поднялась с пола. — Я не могу писать, когда кругом сплошные проблемы. Мне нужен покой. Стабильность, наконец.
Уиндер почувствовал себя оскорбленным.
— Да, Господи, Нина, я тоже понимаю кое-что в писательском труде. И здесь достаточно спокойное место, уверяю тебя.
— Здесь очень неспокойно, — хмуро сказала Нина, — и не надо это отрицать.
— Но для писателей напряженность — это стимул для творчества. Вспомни По, Хемингуэя, Майлера, наконец, — они же все в молодые годы жили очень непросто. — Он надеялся, что Нина будет польщена тем, что она включена в такой список, но она словно не обратила на это внимание. Он раздраженно бросил: — К тому же это вовсе не великая проза, а всего лишь порнушка.