— Фрэнк, — пролепетал Джейк Гарп, — где я?
С застывшей улыбкой на губах Кингсбери сообщил Джейку, что тот выглядит как побитая собака.
— У меня была тяжелая ночь, — пожаловался спортсмен. — Мне бы сейчас поехать домой и отлежаться.
Раздался невыносимый запах мужского одеколона, это к ним приблизился Челси.
— Всего пару ударов, а, Джейк? Никаких интервью, только попозируешь чуть-чуть для прессы.
— Но я не могу орудовать этой лопатой. Мне нужна моя «Мак-Грегор»!
Фрэнсис Кингсбери вместо ответа развернул Джейка Гарпа лицом к океану.
— И пожалуйста, очень тебя прошу, не промажь, ударь по мячу!
Челси попросил Кингсбери говорить потише. Он заметил, что журналисты уже обратили внимание на неважное самочувствие Гарпа.
— Кофе сейчас принесут, — радостно сообщил Челси.
— Вы хотите, чтобы я забросил этот мяч в океан? — спросил Гарп. — Но это же чушь собачья!
Один из фоторепортеров крикнул охранникам, чтобы они отошли в сторону и не загораживали главных действующих лиц. Кингсбери скомандовал охране, чтобы она сгруппировалась по одну сторону. Сам Педро Луз не присутствовал, так как категорически отказался участвовать в «дурацком шоу». Его коллеги, однако, со всей серьезностью выполняли свой долг по охране шефа от неизвестного убийцы.
Освободив таким образом площадку у берега океана, Кингсбери приказал Гарпу начинать.
— Я не могу, Фрэнк, — взмолился спортсмен.
— Что?
— Я еле держусь на ногах. Я даже не могу поднять эту чертову клюшку.
— Подумай, что ты говоришь, Джейк. Не выводи меня из себя!
Потоптавшись на месте, Джейк Гарп наконец принял позу для удара, которую «Гольф дайджест» когда-то охарактеризовал как лучшую комбинацию из «стиля Хогана, стиля Никласа и стиля Барышникова»: наклон вперед, ноги широко расставлены, плени выпрямлены, левая рука — прямая, обе руки свободно охватывают рукоятку клюшки.
— Ну вот, — довольно вздохнул Джейк Гарп.
Чарлз Челси закашлялся. Фрэнсис Икс. Кингсбери подбодрил своего друга:
— Пара ударов, и ты снова будешь в форме, Джейк.
— Да, наверное, ты прав.
— Ну давай же, всего один удар!
— Фрэнк, окажи мне услугу. Подними повыше метку для мяча.
— Что?
— Я не могу наклониться. Если я наклонюсь еще чуть-чуть, я упаду, честное слово.
Гарп наблюдал, как Кингсбери наклоняется, припав на одно колено, и устанавливает метку для мяча повыше. В это мгновение словно вспыхнуло солнце, повисшее над океаном, и осколок от него пробил живот Джейка Гарпа, подбросив его тело в воздух. Когда пыль улеглась, все увидели тело знаменитого спортсмена, распростертое на земле. В эти мгновения необычайной ясности, наступившие после тяжкого похмелья, Джейк горько пожалел, что не погиб на солнечных площадках для гольфа в Аугусте, Мирфилде или Пеблбич.
Ему придется умереть здесь, в этой грязи.
Бад Шварц и Дэнни Пог ехали в Кендалл, чтобы проникнуть в один из тамошних домов. Дом этот принадлежал агенту ФБР Билли Хокинсу, который все еще оставался узником Молли Макнамара.
— Думаешь, у него в доме есть собака? — спросил Дэнни Пог.
— Люди вроде него считают, что собаки — только для баб. Он мыслит как полицейский.
Но Бад Шварц ошибся. У Билли Хокинса была собака — немецкая овчарка. Воры с трепетом следили, как она мечется за проволочной сеткой на заднем дворе.
— Да, придется, видимо, идти через парадную дверь, — сказал Бад. — Не думал, что так может закончиться моя карьера — взломом дома агента ФБР среди бела дня. Я-то считал, что мы уходим на пенсию, — жаловался Бад. — Зачем мы только согласились, с нашими-то деньгами мы бы могли позволить себе жить спокойно.
— Ладно, в последний раз, — сказал Дэнни. — А не может Лу забрать обратно наши денежки?
— Вряд ли.
— Но если он не сможет пристрелить этого типа, он, мне кажется, потребует деньги обратно. Он, по-моему, уже и так начал подозревать, что мы предупредили Кингсбери, и тот усилил свою охрану.
Бад Шварц сказал, что он не беспокоится за исход операции.
— Эти люди — профессионалы, пойми, Дэнни. А теперь давай мне отвертку. — Они обследовали дверь в дом Билли Хокинса. Дэнни проверил, нет ли на улице прохожих и машин и протянул Баду девятидюймовую отвертку.
— Наверняка у него тут установлена система сигнализации. По-моему, у всех фэбээровцев такая должна быть. Может, у него даже лазерная система.
Но никакой охранной сигнализации в доме не оказалось. Баду довольно легко удалось отжать замок и открыть дверь.
— Глазам своим не верю, — сказал он. — Вот видишь, какая психология у этих полицейских? Они думают, что им ничто не угрожает.
Они прикрыли за собой дверь и вошли в дом. Бад никогда бы не поверил, что здесь живет агент ФБР. Это был обычный дом в пригороде Майами с тремя спальнями, двумя ванными. Вскоре воры вполне освоились в доме. Жена на работе, дети в школе — все как всегда.
— Жаль, что мы ничего не будем красть, — пошутил Бад Шварц.
— А что, ты не прочь? — спросил его напарник. — Хочешь взяться за старое?
— Ты присмотрел что-нибудь?
— Там лежит проигрыватель компакт-дисков одного из детей.
— О! — иронически воскликнул Бад. — Сколько он стоит? Тридцать долларов? Сорок?
— Да нет, приятель, это «Сони».
— Забудь о нем. Теперь давай мне бумагу.
Плененный Билли Хокинс согласился направить своей семье записку о том, что он задерживается на секретном задании в другом городе. Однако большого желания звонить себе на работу и врать о своем нездоровье Хокинс не испытывал. Чтобы он стал посговорчивее, Молли составила несколько записок и писем, из которых следовало, что Хокинс — не самый лояльный из правительственных служащих. Среди странных записей можно было обнаружить телефон советского посольства в Вашингтоне и телефон кубинского представительства. Для убедительности Молли включила в число подозрительных бумаг и таинственный вклад на личном счету Билли Хокинса, который сделала она сама в Национальном сберегательно-кредитном банке. Целью этих манипуляций было создать набор компромата, который, при всей его экстравагантности, расхлебывать Билли Хокинсу было бы совсем не с руки.
Этот набор легко попал бы к тем, кто пришел бы в дом Билли Хокинса устраивать обыск.
Все бумаги были вручены Баду Шварцу и Дэнни Погу, чтобы они спрятали их в укромном месте в спальне агента.
Бад Шварц выбрал в качестве такого места второй ящик прикроватного столика, он положил бумаги под упаковку презервативов.
— Презервативы «малинового оттенка», — восхитился он. — Фэбээровец использует малиновые резинки! — Рухнул еще один стереотип.
Дэнни Пог в это время не мог оторвать взгляда от портативного телевизора.
— Бад, я не верю своим глазам.
— Неужели черно-белый?
— Да. Знаешь, когда я видел такой в прошлый раз?
— В «Маленькой Гаване», в том номере на Двенадцатой авеню.
— А помнишь, сколько мы выручили за него?
— Тридцать долларов.
Купил у них это старье Толстый Джек с Семнадцатой улицы. Бад Шварц не любил Толстого Джека не только потому, что он мало платил за вещи, но и потому, что от него воняло, как от горы грязных носков. Однажды Бад украл из багажника какой-то машины целую упаковку роликового дезодоранта и подарил ее толстяку с намеком. Но толстяк намека не понял, заплатил ему восемь долларов и сказал, что этот товар вряд ли удастся сбыть, так как от роликовых дезодорантов начинается рак кожи.
— Ничего не понимаю, — сказал Дэнни. — Я-то думал, этим агентам платят бешеные деньги. Неужели у него нет даже двухсот долларов на цветной телевизор?
— Кто его знает? Может, он тратит все на тряпки. Ну, нам пора. — Бад хотел исчезнуть еще до того момента, когда придет почтальон и обнаружит неисправный замок.
Дэнни включил телевизор.
— Неплохая картинка, — заметил он. Только что начался полуденный выпуск новостей.
— Я же говорю, нам пора, Дэнни.
— Подожди, смотри, что показывают!
На экране санитары грузили на носилки тело человека в туфлях для гольфа. Вся рубашка его залита кровью, но глаза были полуоткрыты. Несмотря на кислородную маску, было видно, как двигаются челюсти. Человек что-то говорил. Комментатор сообщил, что стрельба имела место на строящейся площадке для гольфа в Северном Ки Ларго.
— Лу! Он попал в него! — вскрикнул Дэнни Пог. — Ты был прав.
— Да, только это не мистер Кингсбери, вот незадача.
— Ты уверен?
Бад присел перед телевизором. Теперь комментатор сообщал основные сведения о жизни Джейка Тарпа. Затем на экране появилась большая фотография спортсмена.
— Кто это, черт возьми? — спросил Дэнни.
— Точно, что не Кингсбери, — пробурчал Бад. Происшедшее подтвердило самые худшие его опасения относительно квалификации Лу. Невероятно! Этот идиот подстрелил совершенно другого человека!
— Знаешь что? — вспомнил Дэнни. — Из багажника «кадиллака» этого самого Джейка Тарпа я когда-то украл магнитофон. Неужели это тот самый Тарп? Чемпион по гольфу?
— Не имею ни малейшего понятия, — сказал Бад. Ему глубоко безразлична была болтовня телекомментатора о спортивных достижениях Тарпа.
— А стрелка-то они поймали?
— Нет, — пробормотал Дэнни Пог, приклеившись к телевизору. — Сказали, что он уплыл в лодке. Никого не удалось арестовать.
Бад попытался представить себе Лу из Куинса за рулем скоростной яхты.
— Наверное, он вне себя от злости, — предположил Дэнни.
— Он-то ладно, а вот шеф его по головке не погладит, это точно.
— Слава Богу, что спортсмен не умер. Сказали, что ранение серьезное, но, скорее всего, он выживет.
Бад сказал, что это не имеет значения.
— Надо же так опростоволоситься!
Мафия по ошибке пристрелила пожизненного члена Профессиональной лиги игроков в гольф.
Педро Луз наконец выбрался на свежий воздух из складского помещения, где он занимался замерами своего пениса. Педро собирался посмотреть на утреннюю репетицию Большого летнего парада, ему обязательно нужно было чем-то поднять свое настроение. Изувеченная нога страшно болела, никакие стероиды и антибиотики не снимали боли. Кроме того, Педро получил и моральную травму, предсказания Чуррито сбывались, с пенисом у него творилось что-то непонятное.