И слава Богу. Я позвонил Алиске, сообщил, что сегодня ну никак не смогу с ней встретиться, пообещал перезвонить ей завтра с утра попросил некоторое время мне домой на звонить.
– Проблемы? – спросила Алиска.
– Все те же, – ответил я. – Только в профиль. Завтра расскажу подробнее.
После этого я еще погулял по улицам. В кафе я сидел, демонстративно рассматривая Топтуна. А он делал вид, что его это совершенно не касается.
Стыдно, но я сдался первым. Черт с ним, с Топтуном, нужно ехать домой, снять промокшие туфли и попытаться хоть немного поработать. Война, ясное дело, не ждет.
«Жигули» все также стояли возле моего дома, за рулем кто-то сидел, а когда я поднялся по ступенькам своего крыльца, за спиной знакомо хлопнула дверца автомобиля с плохо работающим замком.
– Тебе звонили, – сказала мама, как только я переступил порог квартиры. – Я записала на листочке.
– Спасибо.
– Кушать будешь?
– А что у нас?
– Борщ, каша и котлеты.
– Борща совсем чуть-чуть.
– Хороший борщ получился.
– Я не очень хочу есть, – туфли я снял, с отвращением стащил мокрые липкие носки.
Алиска в таких случаях советует набить обувь газетами. Я больше на улицу не собирался, поэтому просто поставил туфли на батарею в кухне.
Кто там мне звонил? Кулинич, Брукман и… Это уже интересно. Мне звонил Репин. Не тот, который художник, а тот, который года три назад рассказывал мне о журналистской этике, прежде чем меня выперли с очередного места работы. Сергей репин даже оставил мне номер своего домашнего телефона, возле которого мама поставила заметку «после 23-00».
Я переоделся, включил компьютер, но сесть за него не успел – мама позвала есть.
– Ты не слышал, свет отключать не собираются? Мне звонила Ирина.
Ирина – мамина подруга и единственный в осеннне-зимний период ее независимый источник информации. Слухи маме иногда сообщаются самые фантастические.
– До выборов свет выключать не будут, – принимаясь за борщ с легким сердцем пообещал я. – Нужно быть полным идиотом, чтобы устроить такое во время избирательной компании.
Тут можно быть совершенно уверенным. Даже доллар перестал прыгать ближе к концу президентской гонки. Газ будут покупать за последние деньги, лишь бы дотянуть до священного дня, когда великий народ независимой Украины в едином порыве… Голосовать я не пойду, а вот мысль о газе мне кое-что напомнила. Можно здесь поковыряться. Войну выкопать вряд ли удастся, а вот повод к ней…
Я быстренько доел и отправился к компьютеру.
Сергей Петров неторопливо прогуливался по аллее сквера напротив здания Университета. Несколько раз за полчаса прогулки он достаточно демонстративно смотрел на часы и неодобрительно качал головой.
Весь вид Петрова говорил о том, что он кого-то ждет, а роза, которую он достаточно небрежно держал в левой руке, должна была указывать на то, что ждет он представительницу противоположного пола. Дама явно запаздывала, настроение у кавалера колебалось между отметками «плохое» и «очень плохое».
Петров не оглядывался, не крутил головой по сторонам, он просто неторопливо переставлял ноги, следя только за тем, чтобы не ступить в лужу. Также размеренно он продолжал двигаться, когда сзади его нагнал мужчина лет пятидесяти, в строгом черном пальто.
Не оборачиваясь, Петров негромко сказал:
– Во-первых, никогда больше не подходите ко мне
сзади. Во-вторых, не нужно изображать из себя девушку на первом свидании и опаздывать на встречу.
– А что произойдет, если я нарушу ваши пожелания? – спросил подошедший, обходя Петрова.
Петров остановился и подождал, пока мужчина поравняется с ним, потом, не поворачивая головы, произнес ленивым голосом:
– По первому пункту, вы рискуете получить в лицо. По второму, я просто уйду и больше вы не сможете наслаждаться моим обществом. И не нужно набирать воздуха, чтобы сразить меня возможным разглашением моих грехов, Иван Иванович. Шум вокруг меня, насколько я понял, вас не устроит на данном этапе. А я, в течение недели, успею достаточно аргументировано подкатиться к своему начальству с легендой о попытках вербовки меня негодяем, скрывшимся под псевдонимом Иван Иванович Иванов.
– За опоздание извините, Сергей Сергеевич, просто было слишком много дел…
Петров тихо засмеялся и обернулся, наконец, к собеседнику:
– Уважаемый Иван Иванович, насколько я могу судить, вы обратились ко мне из-за того, что в моей персоне совместились три важных для вас качества – жадность, место работы и отсутствие ярко выраженного идиотизма. Так?
– Ну…
– Так. Со своей стороны, я связался с вами только в силу двух аргументов, моего первого качества и того, что вы об этом качестве осведомлены. Мои второе и третье качество в настоящий момент позволяют мне ощутить некоторый дискомфорт от нашего общения. Мы знакомы только неделю, чуть меньше, и у меня уже появляется сильное желание с вами поссориться. Я не желаю, чтобы из меня сделали козла отпущения, или чтобы вся моя жизнь пошла псу под хвост только из-за того, что у кого-то не хватило ума вовремя являться на встречу и назначить эту встречу в нормальном месте.
– Вы сегодня очень раздражены, Сергей Сергеевич…
– Я сегодня не раздражен, я сегодня зол, я сегодня свиреп, дышу огнем и брызжу ядом…
– У вас неприятности на работе?
– У меня нет неприятностей на работе, у меня есть неприятности от общения с вами. Когда я передавал вам информацию о готовящейся высылке Горяинова, не подразумевалось, что кто-нибудь погибнет. И это мне сильно не нравится. Теперь я должен полагать, что любая другая информация, которую вы получите от меня, будет тоже стоить кому-то жизни?
– Теперь уже вы, Сергей Сергеевич, строите из себя девочку. Откуда такая щепетильность у человека вашей профессии и с вашим послужным списком? И что это за бред вы несли о том, что вам поверять ваши начальники, когда вы придете к ним с историей о вербовке? Вы правы, мы обратились к вам как к специалисту. И не нужно портить впечатление. Тем более что я готов принести свои извинения за инцидент с майором Бойко. Мы не планировали…
– Серьезно?
– Хорошо, я обещаю вам, что в дальнейшем мы не будем предпринимать…
– Это только разговоры!
Иван Иванович развел руками:
– Извините, я просто не успел.
Иванов достал из кармана своего пальто конверт и протянул его Петрову.
Петров хмыкнул, принимая конверт.
– Конфликт улажен? – осведомился Иван Иванович.
– Если в конверте то, на что я надеюсь и в достаточном объеме – улажен.
– Знаете, Сергей Сергеевич?
– Знаю, – тяжело вздохнул Петров, – я циничен. Но, заметьте, со мной легко работать, если перестать заниматься ерундой.
– И еще с вами очень тяжело общаться.
– Тогда давайте сведем наш разговор до минимума, – Петров взглянул на часы, – у вас еще есть десять минут.
– Тогда о главном. Мне нужно, чтобы вы нашли возможность ознакомиться с бумагами, над которыми работал Горяинов. В кратчайшие сроки.
– Разрешите бегом?
– Что? – не понял Иванов.
– Когда конкретно?
– Максимум – неделя. Если возможно раньше – тем лучше.
Петров помолчал, потом поднял воротник плаща:
– Погода плохая, просто ужас.
– В случае ускорения процесса мы сможем увеличить гонорар.
– Сделаю все от меня зависящее, чтобы оправдать оказанное доверие. Нужно будет только куда-нибудь спровадить на пару дней своего российского коллегу. Гостя, я бы даже сказал.
– С ним какие-то проблемы?
– В смысле, не нужно ли его пристрелить? Не нужно. У моего тезки просто аллергия к воздуху независимой Украины. Он мечтает только о том, чтобы вернуться к своей молодой супруге.
– Кстати, о российских коллегах, ничего нового? – вопрос был задан небрежным тоном. Настолько небрежным, что Петров поцокал языком.
– Что-то не так? – спросил Иван Иванович.
– Я вас уже кажется просил, если у вас возник вопрос, формулируйте его просто и однозначно. Не нужно искать обходных путей.
– Хорошо, что слышно о совместных действиях российской и украинской сторон?
– А что, они должны действовать совместно? Шучу, шучу. Завтра утром, на территории России будут брать группу украинцев, воевавших в Чечне. Руководить операцией будет представитель российской стороны. Допросы будут проходить при участии украинской стороны. Все неофициально. Двадцать девятого числа нечто подобное пройдет в отношении группы крымских татар, только на море, в районе Новороссийска. Все.
– Я хотел…
– Извините, теперь действительно все, – сказал Петров, – у меня закончилось время.
От памятника к ним приближалась девушка.
– Это к вам? – быстро спросил Иванов.
– Естественно, или вы хотели, чтобы я просто так маячил здесь в ожидании вас? У меня здесь свидание, для любого наблюдателя мы с вами просто знакомые, поболтавшие, пока ко мне не пришла сегодняшняя дама моего сердца.
Девушка помахала рукой и ускорила шаг.
– Очень рад был с вами встретиться, – громко сказал Петров, протягивая руку Ивану Ивановичу.
– До свиданья, – в тон ему ответил Иванов.
– Людочка, я уже потерял всякую надежду, – почти прокричал Петров, – вы просто садистка. Я ведь мог простудиться. Но что там я, главное – роза могла простудиться.
Людочка что-то прощебетала, Петров церемонно поцеловал ей руку, вручил розу и взял под локоток.
Иван Иванович быстрым шагом пересек сквер и подошел к машине, ожидавшей его в переулке. Возле машины оглянулся, словно обдумывая что-то, качнул головой и сел за руль.