– Прямо.
– А хрен его знает.
– Тогда пока, – вздохнул Алексеев.
– Всех благ. Завтра – в то же время.
Когда дверь кабинета захлопнулась, Петров оторвался на время от клавиатуры, встал из-за стола и подошел к окну. По стеклу барабанили капли уже ставшего привычным дождя.
Кабинет Петрова находился в крыле, перпендикулярном основному корпусу, и парадный вход в здание из окна кабинета был очень хорошо виден в свете фонарей. Через пять минут из подъезда вышел Алексеев, открыл автоматический зонт и довольно быстро двинулся в сторону ближайшей станции метро.
Петров вернулся к столу, сел на свое место, побарабанил пальцами по крышке стола. Потом вытащил из ящика стола несколько чистых дискет и миниатюрный фотоаппарат. Включил настольную лампу.
Игорь Петрович ругался не торопясь, со вкусом, тщательно подбирая слова и обороты. Виктор Николаевич слушал его, прикрыв глаза и дирижируя левой рукой. Правой Виктор Николаевич массировал виски.
– И как на это отреагировал ты? – закончив ругаться, спросил Игорь Петрович.
– Приблизительно также, как и ты. Немного сдержаннее и чуть беднее лексически. У меня в гостях был один из самых влиятельных людей страны, я просто не мог себе позволить.
– Один из самых…
– Не нужно нервов, Игорь, все мы немного кретины в этой ситуации. И ты, и я. И еще много разного народу.
Игорь Петрович еще раз заглянул в список, покачал головой:
– Список не просто впечатляет – сносит с ног. А содержимое?
– Поверь мне на слово. У меня было немного времени на то, чтобы ознакомиться. Если ты желаешь…
– Ни на секунду, – серьезно ответил Игорь Петрович. – И даже не соблазняй.
– Да, – протянул Виктор Николаевич.
– Что ты предполагаешь делать?
– Не знаю. Честно – не знаю.
– Обратишься к тому, кого нет в списке?
– Придется. Вот что значит отсидеться за спиной у предшественников, а потом вовремя стартовать. И никто не успел собрать на него дерьма.
– Не боишься? – Игорь Петрович говорил ровным голосом, но за внешним спокойствием начало звучать напряжение.
– Боюсь. Одна надежда – он слывет прагматиком. И раз уж так сложилось, что и я оказался посвящен в это, – Виктор Николаевич указал на лист бумаги, – меня будет выгоднее использовать, чем отправить на тот свет.
– Спокойный ты человек, Виктор!
– Я деловой человек. И знаю, что такую информацию нужно хранить надежно. И быть готовым обнародовать ее мгновенно, – Виктор Николаевич устало улыбнулся.
– Жестко, – сказал Игорь Петрович, – но, похоже, единственно верно. Когда у тебя аудиенция?
– Через два часа. Я должен докладывать положение вещей в «Армагеддоне». Заодно и порадую.
– Что, кстати, с украинским вариантом?
– Боевиков прокачали. Миша сбросил информацию, получишь сегодня. Вкратце – парубки прибыли домой, чтобы обеспечить прием груза на территории Украины.
– Снова оружие.
– Деньги. Несколько десятков миллионов фальшивых американских долларов. Мейд ин независимая Ичкерия.
– Все сходится.
– Все сходится. Поставка сегодня, в цистерне с нефтью. Крымчаки этой ночью на сейнере пойдут в Крым уже с деньгами. Еще несколько десятков миллионов фальшивых долларов.
– И это тоже сказали украинцы?
– Это я говорю. Могу поспорить. Кстати, Михаил пришел к такому же выводу. Он занимается цистерной вместе с украинцами. Заодно закроет вопрос с боевиками…
– И что произойдет с ними?
– Они примут груз, потом вывезут его в тихое место, потом у них произойдет ссора – такие деньги, даже фальшивые, кого угодно с ума сведут. Три трупа будет обнаружено на месте. Четвертый боевик, вместе с деньгами исчезнет.
– Жестко, – снова сказал Игорь Петрович. – А кто оплатил фальшивые доллары? Это ведь стоит не малых денег, причем, настоящих.
– Доброжелатель неизвестен.
– Могут знать крымчаки?
– Скорее всего – нет. Мы их, естественно, потрясем на предмет складов и заговоров, но не более того.
– А что украинская сторона? Ах, да, у них выборы.
– Выборы. Доллары их немного оживили, никому не охота получать такие вливания в экономику. Кстати, мы уже подготовили для передачи украинским коллегам результаты нашей работы с боевиками. Скучать не придется.
– А что будем делать с архивом Сосновского?
– Ждать, надеяться и верить. И с трепетом душевным утром включать телевизор и открывать свежую газету.
Ночью нужно спать. Нужно. А если сердце колотится как ненормальное и кровь с разгону лупит в черепную коробку так, что пред глазами время от времени вспыхивают милые симпатичные огоньки? Спать? Сделать попытку и лечь в постель, тупо уставившись в темноту? И ворочаться так до утра?
Я не стал пить таблеток. Я не стал укладываться на диван. Я сидел перед компьютером и тупо передвигал танки и артиллерию в бессмертном втором «Панцер Генерале». Войска послушно шли на убой, авиация разносила вдребезги оборону противника… А я думал. Пытался думать. Если достаточно долго играть в одну и ту же компьютерную игру, то со временем перестаешь испытывать азарт – просто выполняешь несложные операции и получаешь какой-то результат. Это уже не важно. Ты просто заслоняешься этой игрой от суеты, или одиночества и можешь спокойно, насколько это вообще возможно, подумать.
Попытаться подумать. Такая вот себе медитация.
Напрасно я сегодня завелся с Репиным. В конце концов, не он первый, не он последний. Я и сам с удовольствием продался. И не первый раз. Не первый раз.
Алиска молодец. Она сразу поняла, что к чему, даже обернулась и с милой улыбкой помахала Топтуну рукой. Странно, но Топтун ответил ей кивком и улыбкой. У нас с ним начали складываться просто дружеские, почти семейные отношения. Я даже испытал соблазн подойти к нему и спросить, наконец, кто именно снарядил его в путешествия за мной. И почему это он один слоняется по моим следам.
Но потом Алиска взяла меня в оборот и стала методично раскручивать на предмет причин всего происходящего. Я честно изложил ей еще раз историю поездки в «Турист». На этот раз она мне поверила гораздо меньше, ровно настолько, чтобы, сразу опустив подробности, поинтересоваться, а почему именно ко мне обратился Жовнер. Почему? Маленький такой и очень лаконичный вопросик. Если бы я мог на него ответить!
Не мог я и не хотел рассказывать Алиске все. И она это прекрасно поняла. Алиска вдруг замолчала, и некоторое время мы шли молча, разбрызгивая воду из луж.
– Алиска, – позвал я, не выдержав молчания.
– Что? – не оборачиваясь, спросила Алиска.
– Я тебе потом все расскажу.
– Потом – это когда?
– Когда сам все пойму…
– Хорошо, – сказала Алиска и, вдруг остановившись, повернулась ко мне, – хорошо. Тогда объясни мне, почему ты так нервничаешь? Тебе ведь просто дали заказ на книгу. Так?
– Так.
– И что же тогда здесь за нервы? Просто пиши.
И, придя домой, я попытался просто писать. Развить один из Крымских вариантов российско-украинской войны. И ничего у меня не получилось.
Нет, все в сценарии складывалось как нельзя лучше. Действительно, в Крыму все подвешено на очень тонкой нитке, извините за банальный образ. И столько народу точит ножницы, чтобы эту нитку обрезать.
Только мысли у меня были заняты другим. Этим дурацким мероприятием Репина и компании. Что-то меня здесь злило и выводило из себя. Встала вдруг перед глазами картинка – во всех городах Украины сегодня проходил учредительный фуршет. И В каждом городе свой Репин при поддержке своего доброжелателя образовывал и учреждал «Единение», и в каждом городе рассуждали о необходимости консолидации и борьбы за усиление четвертой власти…
Безумие какое-то… Я мысленно ругал себя последними словами, но картинка все равно маячила перед глазами. И Репин бормотал о власти. О том, что пора, что необходимо…
Я встал из-за стола, быстро прошел в ванную и сунул голову под ледяную струю. Вытер голову. Хрен там, успокоился!
Даже после известия о гибели Зимнего я так не взвился.
Что меня так задело? Что?
Я снова вернулся в свою комнату.
Что-то на мероприятии было не так. Нужно просто вспомнить, что именно происходило на собрании. Что-то, на что я не обратил внимания тогда, и что занозой впилось в подсознание.
Все как обычно – слова, призывы, штампы, лозунги, построенные на этих штампах… Стоп. Там была дыра. Информационно-эмоциональная дыра. Гигантская. Настолько громадная, что я ее даже не заметил. Вернее, не обратил на нее внимания.
У нас на носу выборы. У нас выборы Президента не только на носу, они у нас на стенах, заборах, трамваях, в телевизоре и радио. Я уже отвык от чего-либо не сдобренного предвыборной борьбой. Выбирай его. Ни в коем случае не выбирай другого. Голосуй!…
И не слова об этом на «Единении». Ни призывов, ни агитации – только совершенно прагматические и меркантильные разговоры о призвании журналистов стать выше, круче и сильнее всех… Будто и не в Украине все это происходит.
Даже в разговоре со мной, достаточно откровенном, Репин не упомянул о возможной поддержке кого-нибудь из кандидатов. А такие вещи сейчас принято говорит сразу, демонстрируя доступ к предвыборным деньгам.
Странно устроена моя голова. Мне за это даже достается от любимой команды. Я обожаю красивые версии и гипотезы. Настолько обожаю, что совершенно спокойно могу пройти мимо гипотезы правильной, чтобы выйти на гипотезу красивую и изящную. Или, во всяком случае, остроумную.
Я быстро выключил игру, открыл файл с громким названием «Война» и стал печатать. Новый вариант. Информационный.