Еще не совсем понятно кто и зачем, но может это выглядеть так – воевать против своего же государства будут его журналисты и средства массовой информации. Независимые средства очень массовой информации. И применяться будет оружие массового информирования.
Югославия. Ее ведь смешали с грязью не ракеты и бомбы. Ее смешали с грязью мои коллеги из мировых новостей. Никто даже и не задумался, сидя в уютных теплых комнатах и глядя в телевизоры, что показывают им вовсе не ту войну, которая идет на самом деле.
Показал трупы, сказал, что это албанцы, и обыватель уверен, что видел именно жертву сербских этнических чисток. Показали сгоревший танк, и сразу всем становится понятным, что вся российская группировка в Чечне уничтожена.
Беженки в добротных кожаных пальто. Сытые, ухоженные жертвы геноцида – все проглотит зритель и читатель, если ему это правильно преподнести. Да, американцы тупы от рождения. Да, они самодовольны и наглы. Но они прагматичны и знают, какое оружие бьет сильнее всего.
И в Югославии они били именно по телевизионным вышкам и по телецентрам. Выбивали из рук противника то оружие, которое считали наиболее опасным.
Что же будет со страной, все средства массовой информации которой ополчатся на свое же правительство?
Малейший просчет будет раздуваться до размеров катастрофы, жесткое решение будет превращаться в жестокость. У правительства будет всего два выхода – либо попытаться заткнуть рот болтунам и клеветникам, либо пойти у них на поводу. Во втором случае – правительство просто превратится в марионетку. В первом – станет тоталитарным в глазах мировой общественности. Западные журналисты не позволят никому обижать их коллег в Украине и России. Даже, если те будут нести полную ахинею и будут продаваться кому угодно за любые деньги.
Западные журналисты не позволят рубить ветку, на которой сидят.
Я засмеялся. Идиотская ситуация получается. Кто-то сравнивал информационные коммуникации с нервной системой в человеческом организме.
И каким бы сильным и смелым человек этом ни был. Каким бы мудрым и проницательным он не слыл, видеть, слышать, осязать он будет только то, что ему разрешат его нервы. И принимать решения, и действовать он будет только так, как это ему подскажут его рецепторы. И жить он будет в том мире, в реальности которого они же его убедят.
Интересно, как отреагирует на такой вариант войны мой заказчик?
Я уже выключал компьютер, когда пришла в голову еще одна простая мысль. Небольшой вопрос. И снова о «Единстве».
Если кто-то действительно решил провернуть шутку с попыткой контроля над информационным пространством Украины, то какого черта он решил это сделать в такой неподходящий период?
Вести сейчас себя таким образом, это похоже на то, чтобы встать посреди поля во время грозы с высоко поднятым ломом. Тяжело, бессмысленно и смертельно опасно.
Что-то тут все равно не так. Не так. И мое успокоившееся было давление, снова взлетело вверх.
Независимый журналист Сергей Репин вышел из клуба, испытывая состояние, близкое к восторгу. И восторг этот относился к нему самому, Сергею Репину.
Все прошло более чем удачно. Те, с кем он поговорил о деле, в общем, не возражали против совместных действий. Гипотетических совместных действий, поправил себя Репин и хихикнул. Лично он не особенно верил в то, что кто-то серьезно захочет осуществлять объявленную программу. Заниматься подобной ерундой, опасной ерундой, Репин бы и сам не стал… не имея гарантий прямой и непосредственной выгоды.
Кто-то хотел скупить компромат, и этот кто-то обратился к Репину с просьбой посодействовать в этом. Вот и все. Что потом будет происходить с информацией и с теми, кто ее продаст – Репина не интересовало. Как не интересовало его и то, зачем братья-журналисты станут продавать свои архивы. Кто только ради денег, кто – из идейных соображений и безысходности.
Наплевать. «Наплевать!» – громко сказал Репин и огляделся. Что-то он сегодня увлекся. Проводив Аскерова на поезд, Репин отправился в клуб, где слегка отпраздновал удачное начало процесса. То, что четверо из приглашенных активно не поддержали начинание, настроения не портило. Не хотят – как хотят! Есть проблемы и поважнее!
Вот, например, поймать тачку. Репин немного погорячился, отправившись от клуба пешком. Там дежурило несколько машин.
Здесь же движения практически не было. Репин глянул на часы и снова засмеялся. Скоро три часа ночи. Да, погулял он славно!
Из притормозившей рядом с Репиным машины одновременно появилось два человека. Один из них коротко ударил, второй подхватил разом обмякшее тело Репина.
Журналиста посадили на заднее сидение. Одновременно хлопнули дверцы, и машина тронулась с места.
…Репин пришел в себя и не сразу вспомнил, что с ним произошло. Сейчас он сидел в глубоком кресле, на ощупь кожаном, голова кружилась, и во рту был мерзкий привкус. Потом пришел страх.
Машина, удар, неосвещенное помещение. Репин ощупал карманы – бумажник и документы были на месте. Не ограбление. Хмель куда-то делся. Но ясность мыслей не вернулась. Не ограбление, еще раз повторил про себя Репин, не ограбление.
И это испугало еще больше. Если не ограбление, тогда что? За спиной что-то слабо щелкнуло, зажегся свет, и Репин зажмурился, прикрыв глаза рукой.
– Как самочувствие?
Репин обернулся на голос, но сразу никого не разглядел – резало глаза.
– Не напрягайтесь, – посоветовал тот же голос, уверенный голос сильного молодого мужчины, – не нужно вертеть головой, расслабьтесь.
– Что? – Репин хотел спросить, что происходит, но смог выдавить из себя только одно слово.
– В общем, ничего. Мы решили с вами обсудить некоторые вещи. В наших интересах все проделать быстро и безболезненно. Вы не против?
– Как?
– Быстро и безболезненно. Своеобразный бартер – вы нам быстро отвечаете, а мы вас безболезненно спрашиваем, – голос шел откуда-то сзади, Репин снова чуть было не оглянулся, но сдержался.
– Я готов, – сказал Репин.
– Это очень приятно, что вы готовы. Теперь, для порядка – имя, отчество, фамилия. Год рождения.
– Репин, Сергей Алексеевич, тысяча девятьсот шестьдесят четвертый… А что, собственно…
– А вопросы здесь задаю я. Род занятий?
– Независимый журналист.
– Великолепно. От кого независимый?
– Что?
– Не важно, будем считать это шуткой. Теперь расскажите, как давно вы принимаете участие в антигосударственной деятельности?
– Какой деятельностью?
– Антигосударственной.
Репин почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось. Ему даже показалось, что он слышал, с каким звуком это оборвалось – с тонким, словно лопнула леска.
– Я не…
– Вы, значит, не… – в голосе появилась ирония.
– Я никогда…
– А ваше предложение к нескольким журналистам? Вы ведь собирались приобретать у них информацию компрометирующего содержания на государственных служащих?
Репин сцепил пальцы рук и замотал головой. Он не видел человека, который задавал ему вопросы. Разговаривать приходилось, глядя на голую бетонную стену.
– Я не собирался…
– Собирались, собирались. В другое время мы не обратили бы на это внимания, но вам не повезло. Вас включили в это мероприятие в неудачное время. В совершенно неудачное время.
– Понимаю, выборы, – сглотнув, протянул Репин.
– Не угадали, господин Репин. Выборы в данном случае не играют особой роли в вашей дальнейшей судьбе.
– Нет? А что? – спросил Репин и втянул голову в плечи.
– Вам нужно знать только одно – вы влипли в очень неприятную историю. И выбор у вас не очень большой. Совсем никакого выбора у вас нет.
– Что… Что я должен делать?
– Для начала – написать список тех журналистов, с кем вы уже переговорили и которые согласились с вами сотрудничать.
– Да, хорошо. Это Дмитрий…
– Я же сказал – написать. Затем, изложите, какие именно темы вас просили осветить более подробно. И с кем в других городах вы уже успели поговорить о сотрудничестве.
Репин прижал руки к лицу. Только сейчас он сообразил, что ему шьют чуть ли не шпионаж.
– Я не хотел, честное слово, я не хотел. Я не знал. Честное слово. Я ни сном, ни духом. Я ничего еще…
– Вот именно, еще. Вы просто не успели. Возможно, это дает вам шанс.
– Да, спасибо, я все…
– Перед вами столик, бумага и ручка. И у вас есть два часа для сочинения на тему «Как я стал предателем Родины». Слово «Родина» – с большой буквы, пожалуйста.
– Я не предавал! – взвизгнул Репин.
– Серьезно?
– Не предавал!
– Хорошо. Тогда для начала вместо сочинения напишем диктант. Готовы?
Репин подтащил журнальный столик ближе к креслу. Ручка покатилась и упала на пол.
– Готовы? – еще раз спросил голос.
– Да, – Репин вытащил из внутреннего кармана пиджака собственную ручку.
– Пишите. Я, Сергей Репин, довожу до вашего сведения, что…
Глава 5.
В комнате было трое. Двое спали на мешках в углу, один – дремал на ящике возле стола. На столе перед ним лежали потрепанная книга без обложки и пистолет.
Дремлющего возле стола когда-то звали Николаем. Сейчас у него было три паспорта, которыми он пользовался регулярно, и два запасных. Те, кто знали его чуть лучше остальных, называли бывшего Николая Звоном.
Звон помотал головой, чтобы хоть как-то отогнать сон. Покосился на спящих.
Башка спал неспокойно, ворочался во сне. Чужак лежал неподвижно, как мертвый.