– Он пока не сказал. Это связано с «Армагеддоном» и Врагом. Он утверждает, что у него есть выход на Врага. И что в течение нескольких часов все решится.
– Нужно ехать.
– Лететь, – поправил его Виктор Николаевич, – я уже договорился о самолете.
– Брать группу?
– Да. Я не уверен в тех, кто работал там с Михаилом.
– У меня уже есть там, на месте, пятеро, – напомнил Игорь Петрович.
– Возьми еще.
– Хорошо. Через сколько вылет?
– Все зависит от тебя. Сколько тебе понадобится времени на подготовку?
– Два часа, – задумавшись на секунду, ответил Игорь Петрович.
Дверь в дом пришлось сломать. Зарудовский отказался открывать, но Жовнера это не могло остановить.
Подполковник попытался забаррикадироваться в комнате, но не смог сдвинуть шкаф. Зато вытащил из-под дивана топор и попытался ударить Жовнира.
– Прекрати, идиот старый, – Толик отшвырнул Зарудовского на диван, а топор отбросил в сторону. Оглушительно зазвенело бьющееся стекло – топор угодил в буфет.
– Ты что же это творишь? – Зарудовский попытался вскочить с дивана, но толчком был опрокинут назад.
– Сидеть.
– Сижу! Дальше что?
– Ты зачем на порядочных людей стучишь, крыса старая? – поинтересовался Жовнер.
– На этого, что ли? – Зарудовский быстро глянул на меня. – Где ты порядочного журналиста видел?
– А стучать – порядочно?
– Ни хрена я не стучал. Я договор заключил…
– Тебя оставляют живым, а ты им за это сообщишь, если кто полезет в вашу группу? – уточнил Жовнер.
– А тебе что?
– Ничего. Твои друзаны тебе сказали, что еще двоих ваших порешили.
Лицо Зарудовского вытянулось и посерело. Разом, будто его кто пылью припорошил. Кадык дернулся:
– Кого?
– Обоих киевлян.
Зарудовский что-то прошептал белыми губами.
– Одного еще осенью, а второго – прошлой ночью. Могли ведь и с тебя начать. Как ты еще жив?
Зарудовский молчал.
– Жить хочешь? – спросил Жовнер.
Ответа нет.
– Я тебя спрашиваю, хрен отмороженный, жить хочешь?
– А кто ж не хочет?
– Нам нужен адрес генерала.
– Какого?
– Лесника, твою мать.
– Лесника… А, Григория… – лицо Зарудовского немного просветлело.
– Григория, не Григория. Какая разница. Того, что стал лесником. Последнего из вашей группы.
Зарудовский почесал небритую щеку:
– А чего я это вам должен верить?
– А потому, что мы сейчас уйдем отсюда, а ты останешься. Один. И я не уверен, что ты долго проживешь после этого. Думай быстрее.
Легко Жовнеру говорить. Меня никто не тычет в спину, не подгоняет, а быстрее думать я не могу. Я даже медленно думаю с трудом. У меня перед глазами все время встает одна и та же картина – масса ледяной воды обрушивается на дома, грохот, звон, крики гибнущих людей.
– А так я что, с вами поеду?
– Да, с нами. Одевайся, бери паспорт. Нам некогда.
– Куда торопиться?
– Не куда, а от кого, придурок старый.
Зарудовский встал с дивана, замер. Облизал губы.
– Ну, давай, дед!
– Не поеду я. Адрес дам, а сам не поеду. Слышишь? Надоело мне бегать. Вы из меня крысу сделали. Хватит. Забери… – Зарудовский открыл дверцу буфета, вынул оттуда записную книжку, – сейчас.
Он быстро нашел нужный листок, выдрал его и протянул Жовнеру:
– Держи. Только с вами генерал разговаривать не станет.
– Станет, станет, – пообещал Жовнер.
– Тогда пошли отсюда! Вон! Оба!
– Пошли, Санек! – Жовнир тронул меня за плечо.
– Сейчас, – кивнул я, – а в ваших списках нет координат места, где сейчас лесником работает генерал?
– В каких списках? – Зарудовский посмотрел на меня так, будто и не показывал мне позавчера тех почерканных листков.
– Пошли, Санек, нам нужно торопиться, – снова окликнул меня Жовнер.
На крыльце гостей встретил Ковальчук.
Игорь Петрович поднялся по ступенькам вслед за Виктором Николаевичем, неодобрительно покосившись на силуэты охранников Зудина.
– Водитель ваш пусть тоже заходит, – посоветовал Ковальчук, – у нас разговор получится долгий.
– Алексеев, – окликнул Игорь Петрович водителя, – заходи в дом.
Машина была с Белгородскими номерами, – ее одолжили у местных коллег. Сергей Алексеев захлопнул за собой дверцу и тоже поднялся на крыльцо.
Что-то начальство сильно меня выделяет из остальных, подумал Алексеев, не к добру.
– Подождешь нас… – Игорь Петрович оглянулся на Ковальчука.
– В холле, на первом этаже. Там же и покормят.
Виктор Николаевич подождал Игоря Петровича перед лестницей на второй этаж.
– Михаил на втором этаже, – сказал Ковальчук, – поднимайтесь.
– Похоже, Михаил чувствует себя совершенно уверенно, – заметил Виктор Николаевич.
– И ведет себя как большой начальник, – дополнил Игорь Петрович.
Михаил как раз говорил по телефону. Указал, не отрываясь от трубки, рукой на глубокие кожаные кресла.
– Да, понял. Сколько? Пропустить. Спокойно пропустить. Хвост не вешать. Все нормально. До связи, – Михаил спрятал сотовый телефон в карман и, наконец, встал. – Извините, что не встретил. Срочный звонок.
Михаил обошел стол, пожал поочередно обоим гостям руки и тоже сел в кресло:
– Как добрались?
– Можно без лирики, – Игорь Петрович расстегнул пальто, – ближе к делу.
– Хорошо, – кивнул Михаил, – к делу так к делу.
Он опустил руку за кресло и жестом фокусника достал две пластиковые папки. Подал их Виктору Николаевичу и Игорю Петровичу.
– Что это? – взвесил на руке папку Игорь Петрович.
– Это как раз то, что искал Враг. Средство для «Армагеддона».
– Вы уверены?
– Ознакомьтесь сами. У нас еще есть немного времени.
– До чего? – спросил Игорь Петрович.
– Я потом скажу. Время еще есть, читайте.
Иван Тихонович Зарудовский, услышав стук в дверь, из-за стола не встал, просто крикнул, что дверь не заперта.
Кто-то вошел. Иван Тихонович не стал вглядываться в сумрак проходной комнаты. Он и так знал кто это.
Вошедший остановился на пороге, осмотрел комнату:
– Были проблемы?
– Ничего, – усмехнулся Зарудовский, – так, посуду немного на счастье побили.
– Это хорошо, – сказал гость.
– Хорошо, – согласился и Зарудовский. – Налить водочки?
– Спасибо, не нужно.
– Служба, – сочувственно произнес Зарудовский.
Гость чуть улыбнулся.
– Что дальше делать? – спросил Иван Тихонович.
– В общем, все, – ответил гость.
– За тем и приходил?
– В общем, да.
– Понятно, – подполковник поправил воротник старого свитера, – почему не сказал, что тех двоих убили?
– Кого?
– Не знал, выходит…
– Не знал.
– А если бы знал, сказал?
– Нет. Без приказа – нет.
– И без приказа не пришел бы?
– Вы все великолепно понимаете, Иван Тихонович.
– Вот то-то и оно, что понимаю, – Зарудовский невесело улыбнулся, – поздно уже.
– Поздно.
– Я провожу тебя до двери, – сказал Зарудовский.
– Хорошо, – гость отошел в сторону, пропуская хозяина вперед.
– Ты только не очень больно, – успел сказать Зарудовский.
Нож бесшумно вошел ему слева под ребро.
Таможню мы пересекли неожиданно быстро, водитель Жовнера о чем-то пошептался с официальными лицами, и через пять минут мы уже въехали на территорию России. На Российской таможне все также решилось очень быстро.
– Главное, это знать правила игры, – назидательно сообщил мне Жовнер. – Таможенники и пограничники играют по правилам. Все чисто и аккуратно. Уважаю.
Из бардачка была извлечена карта. Водитель мельком глянул на точку, которую ему указал Толик, кивнул.
– Вот тут притормози, – приказал Жовнер водителю, когда мы отъехали километров на пятнадцать от таможни.
Машина остановилась.
– Здесь наши пути-дороги расходятся, уважаемый господин Петров. Прошу покинуть транспорт. Теперь можете стучать своему начальству сколько влезет. Хотя я подозреваю, что вам в этом нет особой выгоды.
Я не стал оглядываться, когда Петров выбрался из машины, я не хотел видеть его в этот момент. Об него разве что не вытерли ноги.
– Теперь нанесем визит генералу, – сказал Жовнер.
– Визит?
– Конечно, мы же хотели с ним пообщаться.
Хорошая мысль, пообщаться с генералом, который вот уже почти десять лет сидит на кнопке, способной отправить на тот свет миллионы ни в чем не повинных украинцев. Что мы ему скажем? И что он скажет нам? Что?
Но Толику о своих сомнениях я не сказал. Сегодня просто день метаморфоз. Превратившийся в слизняка майор Петров, и новый украинец, все больше и больше начинающий напоминать своими повадками Джеймса Бонда.
Мой организм выбросил очередной финт, спасая меня от безумия. Все происходящее просто не касалось меня. Это шло мимо, предоставляя мне возможность рассматривать происходящее. Просто рассматривать. Просто быть зрителем.
Я ведь даже не попытался вмешаться во все происходящее. Если бы сейчас, вместо того, чтобы оставить Петрова на темной трассе, Жовнер просто выстрелил бы ему в голову, я бы не испугался. Я бы просто смотрел на это и все.