[113] начинал в маленькой церкви в Тульсе, штат Оклахома, — и посмотрите, как распространились его идеи: собственная программа на телевидении, которую смотрят по всей стране, и даже собственный университет. Вы должны меня понять: у меня нет персональных амбиций. Скорее мои интересы можно назвать общинными, относящимися к той небольшой, но крепкой общине, которую являет наша церковь Божьих Ассамблей в Таунсенде, общине с большим духовным потенциалом в том, что касается распространения Благой Вести, которая есть Господь наш Иисус Христос.
— Сколько членов насчитывает ваш приход?
— Более двухсот весьма преданных вере сердец…. вам может показаться, что это немного, и все же, осмелюсь заметить, цифра впечатляющая для городка с пятью тысячами жителей. Покажите мне еще хоть одну церковь в Таунсенде, собравшую пять процентов населения.
Корсен жестом предложил мне присесть на одно из виниловых сидений. Сам он уселся ко мне довольно близко.
— Могу я поинтересоваться, а к какой церкви относитесь вы? — спросил он.
— Ни к какой.
— Понимаю. А почему так?
— Наверное, потому что я неверующая.
Он кивнул и одарил меня неопределенной улыбкой, одновременно покровительственной и сочувственной.
— Для многих вера — самая трудная вещь на земле. Но ведь одновременно она и самый большой дар, какой только мы можем получить. К ней прилагаются Вечная Жизнь после смерти и прекрасное содружество душ, поддерживающих вас еще здесь, на Земле.
Я вытащила ручку и блокнот.
— Это намек, что мне пора прекратить говорить на эту тему? — спросил он.
— Я просто не хотела бы отнимать у вас время.
— Прекрасный ответ, — улыбнулся он, — хотя и не по существу. А в детстве — вас растили в вере, Нэнси?
— Мой папа не верил ни во что, а мама была членом унитарианской церкви — а эта вера для вас, насколько я понимаю, равносильна полному неверию.
— Что ж, унитарианцы не верят в доктрину Троицы и в грядущее Царство Небесное и даже в существование сверхъестественных чудес… Поэтому, положа руку на сердце, мне трудно понять, какое удовлетворение получают унитарианцы от своей религии.
— Это вера, основанная не на определенности, а на сомнении.
— Могут ли вера и сомнение идти рука об руку?
— Разве они не идут рука об руку всегда? Невозможно верить, не сомневаясь.
— В другое время я бы поспорил. Вера отрицает сомнения. Вера дает нам прочность, необходимую для противостояния жизненным испытаниям. Вера дает точные и определенные ответы на самые трудные вопросы, встающие перед нами. И не кажется ли вам, что это и есть огромное утешение?
— Если вам нужны определенные ответы, тогда конечно.
— Нам всем нужны определенные ответы, — сказал Корсен.
— Такова ваша точка зрения, а я думаю иначе.
— А вы, значит, способны жить в непрестанных сомнениях, какими бы болезненными они ни оказались?
— Может, еще более болезненно притворяться, что веришь, если на самом деле веры не имеешь.
Намек на улыбку появился на губах Ларри Корсена. Он наслаждался нашей беседой, тем более что для меня она была неприятна и он это видел.
— Вера есть у каждого из нас, Нэнси. И в каждом из нас живет сила, способная нас обновить. Нужно лишь предаться ей и принять тот Величайший Дар, который мы можем получить еще здесь, в этой жизни.
— А Бренда Макинтайр сумела обновиться?
Преподобный снова заулыбался:
— О да, Бренда преобразилась чудесным образом. Когда эта женщина пришла ко мне впервые, состояние ее было критическим. Озлобленная, агрессивная, алкогольно-зависимая, она гневалась на весь мир…
— Способна она на насилие? — спросила я.
— Она никогда не скрывала, что росла в семье, где допускалось насилие, потом вышла замуж за человека, способного на насилие, и потому насилие было знакомо ей не понаслышке.
— Но была ли она сама на это способна?
— Поясните, что именно вы понимаете под насилием.
— Рукоприкладство по отношению к собственным детям…
— Я уверен, она шлепала детей, когда они шалили. Но напасть на Джорджа? Поймите, все наоборот. Это она многократно подвергалась атакам с его стороны.
— Даже несмотря на то, что многие люди, с которыми я успела поговорить, утверждают, что ваша прихожанка не раз нападала на Джорджа Макинтайра и применяла силу.
На словах «ваша прихожанка» Ларри Корсен поджал губы. Ему ужасно не понравилось это выражение.
— Кто же они, эти «многие люди»? — холодно спросил он.
— Я не стану раскрывать свои источники.
— Ну, а я безусловно могу открыть тот факт, что насквозь вижу душу Бренды Макинтайр, потому что, приняв Иисуса Христа как своего Господа и Спасителя, она покаялась передо мной во всех своих грехах… грехах, от которых она теперь очистилась. И могу безусловно засвидетельствовать, что она никогда не проявляла насилия по отношению к своему жестокому и вспыльчивому супругу.
— Айви Макинтайр тоже очистилась от своих грехов? — осведомилась я.
— Айви еще находилась на пути к принятию дара искупления, когда пропала.
— Этим вы хотите сказать…
— Бренда несколько раз приводила дочь в церковь. Девочка начала осваиваться, познакомилась с прихожанками своего возраста. Мы с ней неоднократно встречались и вели долгие беседы с глазу на глаз.
— И о чем вы беседовали?
— О проблемах в ее жизни. О том, что она принимала грех как образ жизни. О ее слабости к мальчикам и наркотикам.
— В тринадцать она уже потеряла невинность?
— Я этого никогда не говорил.
— Тогда что вы имели в виду, сказав о «неприятностях с мальчиками»?
— То, что сказал. У нее были неприятности с мальчиками.
— А в отношении наркотиков?..
— Айви призналась мне, что курила травку.
— Не такой уж необычный опыт для многих тринадцатилетних подростков.
— Вы, кажется, одобряете то, что подростки курят марихуану?
— Нет, я лишь сказала: то, что тринадцатилетняя девочка разок ее попробовала, не является шокирующим откровением.
— И вы тоже пробовали ее в тринадцать лет?
— Нет, мне было шестнадцать.
— И вам настолько это понравилось, что вы продолжали курить?
— Вообще-то нет.
— Ну вот, а Айви понравилось…
— Тогда признаю свою ошибку.
— И это правильно, — кивнул Корсен.
— Так Айви еще только предстояло «встать на путь спасения»?
— Я убежден, что если бы сейчас она покинула этот мир, то наверняка пребывала бы на Небесах с Господом. Потому что перед самым своим исчезновением она признала и приняла Иисуса своим Господом и Спасителем.
— Вы раньше об этом не говорили.
— Раньше вы меня об этом не спрашивали.
— Но спрашиваю теперь.
— Что ж, расскажу. Во время одной из наших последних частных бесед Айви наконец родилась свыше.
— И это означает, что теперь она в раю.
— Она не умерла, — возразил Ларри Корсен.
— Откуда у вас такая уверенность?
— Я не могу знать этого точно. Я просто верю в то, что она жива.
— В большинстве подобных случаев если ребенка не удается обнаружить в течение сорока восьми часов, дело плохо… человек, совершивший насилие над ребенком, чаще всего его убивает.
— В этом деле есть два существенных отличия. Первое — Айви не ребенок, а подросток. А подростки, когда они исчезают, часто в конечном итоге отыскиваются где-нибудь на улице…
— Как Хильди Кребс и Мими Пуллинджер?
— Совершенно верно.
— Вам известно, что они где-то бродяжничают?
— Я вынужден предположить, что они скатились на дно, выбрав дурную жизнь.
— Но если Айви была спасена перед самым исчезновением, почему же она должна оказаться на улице?
— Если только она оказалась на улице. Люди слабы, Нэнси. Им свойственно вновь и вновь впадать в грех. Они уступают своим слабостям и совершают ошибки.
— Как вы считаете, Джордж Макинтайр в самом деле причинил зло своей дочери?
— О его вине свидетельствуют улики. А кроме них, тот факт, что Макинтайр и раньше прибегал к физическому насилию по отношению к членам своей семьи.
— И во всех случаях был виновен только Джордж Макинтайр?
— Полагаю, что это именно так.
— И никогда Бренда Макинтайр?
— Вы явно подозреваете, что Бренда говорила неправду.
— Да, у меня есть такие подозрения.
— А какие у вас для этого основания?
— Потому что мне об этом говорили разные люди.
— О чем, например?
— О том, например, что она неоднократно нападала на Джорджа, что она третировала Айви, что…
— Все ложь, — перебил Корсен тихо, но решительно.
— Откуда вы знаете?
— У меня отменное чутье на ложь… и лжецов.
— Ваше чутье настолько непогрешимо?
— Я не папа Римский, — ответил пастор, — но хорошо разбираюсь в сложностях человеческой природы. И просто знаю, когда кто-то говорит неправду… или выдает себя за того, кем на самом деле не является.
Произнося эти слова, Корсен смотрел мне прямо в глаза, и я сообразила наконец, что он меня вычислил.
— Но возвращаясь к Джорджу Макинтайру… — начала я.
— Нет, давайте-ка вернемся к улицам Кинг-стрит и Сайденхем-стрит в Дандасе, — возразил Корсен. — Я сказал, что там расположена церковь Божьих Ассамблей в Дандасе. И вы ответили: «Знаю, конечно. Я много раз ходила мимо нее». А будет вам известно, что церковь Божьих Ассамблей в Дандасе никогда не располагалась на этих улицах, так же как никогда в Дандасе не было морской бухты.
— Я просто не хотела спорить, — промямлила я, понимая, что слова мои звучат совершенно неубедительно.
— Видимо, вы не желали спорить и о том, что работаете в «Ванкувер сан»? — Пастор расплылся в улыбке и продолжил: — В «Ванкувер сан» нет сотрудника по имени Нэнси Ллойд. Я знаю это, потому что после вашего звонка позвонил в газету. Учитывая волну интереса СМИ к этому случаю, считаю, что лучше как следует проверить каждого.