— Климат, наверное, оказался неподходящим?
Кончиком языка Ивонна провела по пересохшим губам.
— Зимой все было хорошо, но лето там изнурительное. Всегда очень жарко и довольно влажно, особенно в зоне канала.
— Наверное, эта влажность и сыграла с тобой злую шутку.
— Нет, что меня подкосило, так это дизентерия, — сказала Ивонна.
— Я слышал, что это очень коварная болезнь, — заметил Стивен.
Он смотрел на нее поверх своих роговых очков, большие блестящие глаза излучали такую нежность, что Ивонна совсем растаяла. И подумала:
«Не надо быть со мной таким ласковым. Ради Бога, не надо — это выше моих сил».
— Хорошо, что ты вернулась домой, — продолжал Стивен. — Если бы ты осталась на Востоке, ты вряд ли избавилась бы от дизентерии, хотя сейчас ее лечат достаточно эффективно.
— Это правда. Я через все это прошла.
— Из-за этого ты так похудела? — спросил Стивен.
И посмотрел на нее критически, как раньше. И Ивонна почувствовала, что горит всем телом. Еще она подумала, как можно ошибиться в чьем-то сходстве по памяти. Она считала, что доктор в Фэйде очень похож на Стивена, а сейчас она видела, что на самом деле между ними было весьма отдаленное сходство. По сравнению с полковником Колдером Стивен Байст выглядел совсем молодым — ничуть не старше, чем тогда, когда она видела его в последний раз, лицо все такое же худое, выдававшее нервное напряжение. Но Ивонне показалось, что он прибавил в весе. На Стивене был хорошего покроя темно-серый костюм, под пиджаком — бордовый пуловер. Еще она заметила начавшие седеть виски, что придавало ему еще больше привлекательности.
Эвелин, стараясь сгладить неловкость ситуации, носилась кругом, наполняя всем бокалы и треща, как сорока. Она включила радиоприемник, и в мастерскую полились мощные звуки концерта, который передавала какая-то заграничная станция.
Ивонна, которая не могла оторвать глаз от Стивена, увидела, как он взглянул в сторону радио, потом повернулся к ней.
— «Песня Земли», — резко сказал он. — Ты помнишь, у меня была такая пластинка?
Ивонна не сводила с него зачарованного взгляда. Она все еще пребывала в состоянии экзальтации, перемежающейся с отчаянием, но позволила себе вернуться вместе с ним в прошлое — прошлое, принадлежащее только им двоим. Прерывающимся голосом она сказала:
— Да, я помню. Чудесная музыка, но мы считали ее немного мрачноватой.
— Она и есть мрачная. Но ведь, как ты знаешь, ее породило больное сознание. Малер кончил свои дни в сумасшедшем доме.
По телу Ивонны вдруг пробежала дрожь.
— Да, я помню, ты рассказывал мне.
— А что еще ты помнишь? — спросил Стивен, понизив голос.
Ивонне не пришлось мучительно искать ответ на этот сугубо личный вопрос, которым Стивен так неожиданно смутил ее. В их разговор вмешался Ноэль.
— Так как насчет путешествия в Испанию, Стивен?
— Ах, да, — сказал Стивен. — Испания…
Он отвернулся от Ивонны и подошел к Ноэлю. С сигаретой в зубах, засунув руки в карманы, он стал обсуждать свое будущее пешеходное путешествие.
Ивонна почувствовала вдруг слабость, она не в состоянии была больше держаться на ногах. Она одним глотком допила то, что оставалось в ее бокале и села. Сплетя пальцы рук, она вытянула их к огню, чтобы как-то согреть их. От нервного напряжения ей стало очень холодно, а в сердце возникла новая боль. Физическая боль.
«Лучше бы он не приходил сюда, — думала она. — Мне на самом деле не хотелось, чтобы это произошло. Это слишком тяжело для меня — снова видеть его».
К ней подошла Эвелин. Она заметила, что Ивонна помертвела.
— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — с тревогой спросила она.
— Прекрасно, — ответила Ивонна. — А не могла бы ты поискать другую станцию — что-то у меня нет настроения слушать «Песню». Она слишком грустная.
— Найдем что-нибудь повеселее, — сказала Эвелин, подошла к приемнику и переключила его.
Стивен тут же отвлекся от своего разговора с Ноэлем.
— Ты зачем выключила Малера? Замечательная музыка.
— Слишком печальная, — сказала Эвелин.
— Но прекрасно печальная, — улыбнулся Стивен.
— Ивонне не нравится, — сказала Эвелин.
— Неправда. Она ее очень любит. Это одна из ее любимых мелодий. Ты же любишь наслаждаться грустью, разве не так, Ивонна?
Все так же протягивая руки к огню, Ивонна повернула голову и через плечо взглянула на него. Она почему-то растерялась — не знала, наверное, подтрунивает ли он над ней или на самом деле хочет оживить их прошлые отношения. Заикаясь, она произнесла:
— Я… ну, пусть играет, если нравится… мне в самом деле все равно.
Но Эвелин уже настроила приемник на другую волну. Зазвучал банальный мотив танцевальной музыки. Стивен поморщился, пожал плечами и повернулся к Ноэлю.
Ивонна заметила и эту гримасу, и пожатие плечами, и подумала: «Он не изменился. Он все такой же невыносимый, эгоистичный Стивен. Это просто написано на нем. Ах, как я люблю его!»
К Ивонне подошел Поль Севанич.
— У вас, на Востоке, наверное, не было концертов?
— У нас были, но до того, как репатриировали немцев. Они давали хорошие концерты, — машинально ответила Ивонна, — но сейчас их никого уже нет. Это большая потеря для зоны канала.
Ей казалось, что она говорит с Полем о музыке, не понимая и половины своих слов и почти не слыша его ответов. Она сидела вся дрожа, как в жару, слишком остро сознавая присутствие Стивена. Наконец, он закончил беседовать с Ноэлем и передвинулся к ним.
Ивонна сделала попытку вернуться в нормальное состояние.
— Значит, ты думаешь поехать в Испанию? — спросила она.
— Да, мне нужно погреться на солнце.
— Ты слишком много работал?
— Довольно много.
— Ты добился больших успехов, Стивен, — сказала Ивонна. — Я читала некоторые статьи о тебе. Я хотела написать и поздравить тебя, но…
— Но не написала, — беззаботно закончил за нее фразу Стивен.
— Да, не написала, — произнесла Ивонна.
Их глаза встретились.
— Прошло много времени, — сказал он, понизив голос, — и много воды утекло с тех пор, как мы виделись в последний раз.
Ивонна вспомнила их последнюю встречу в его мастерской — снова поднялась невыносимая боль и заново сокрушила ее. Она была уверена, что он тоже помнит об этом. В его взгляде было столько глубокой близости, что Ивонна была бессильна сдержать дрожь.
Перед камином стоял маленький стульчик, обитый гобеленом. Стивен уселся на него. Он осмотрел Ивонну взглядом художника.
— Те же прекрасные черты, но ты действительно сильно похудела, дитя мое.
Ивонна рассмеялась.
— Дитя! Я уже давно не дитя.
— Пожилая замужняя женщина, да? — Его глаза за стеклами очков загорелись знакомым ироническим блеском.
— Вот именно, — сказала Ивонна и попыталась рассмеяться еще раз.
Эвелин увела Поля, и они занялись настройкой радио. Ноэль на минуту вышел из комнаты. Стивен и Ивонна остались у камина одни. Он спросил:
— Когда ты вернулась?
Ивонна ответила. Он задал ей еще несколько вопросов о ее путешествии и ее здоровье. И вдруг добавил:
— Я очень расстроился, когда узнал, что ты серьезно заболела.
— У меня должен был быть ребенок, но… я потеряла его, — сказала Ивонна тихим голосом, мучительно краснея.
— Не повезло, — пробормотал Стивен.
Он отвел взгляд от этого стройного прекрасного тела и понял, что глубоко, жестоко ревнует, потому что она собиралась иметь ребенка от другого. Но Стивен заставил себя сказать:
— Ты, наверное… очень расстроилась?
— Тогда очень.
Он решился еще на один вопрос.
— А… твой муж… бравый майор… как он?
Ивонна ответила скованно:
— Он хорошо. Его переводят в Германию и повышают звание до подполковника.
— Он сейчас здесь?
— Нет. Едет сюда из Египта. Приедет на следующей неделе.
Стивен сощурил глаза. Сейчас он не смотрел на нее. Он уставился в мерцающие блики огня.
— Ты поедешь с ним в Германию?
— Нет, скорее всего, нет. Я еще сама не знаю. Все зависит от моего здоровья. Я еще не поправилась окончательно.
Стивен снова повернулся к ней. Он смотрел на крошечные морщинки, глубокие синие тени под огромными нежными глазами и грустный рот и подумал: «Она не только больна — она несчастна…»
Стивен почувствовал жестокую радость. В момент приступа наивысшего эгоизма он понял, что не хотел, чтобы она была счастлива с Форбсом Джеффертоном.
— Ты что-нибудь рисовала в эти годы? — спросил он.
— Практически ничего. Когда я заболела прошлым летом, я познакомилась с полковником медицинской службы, который понимал немного в рисовании и попытался заставить меня писать снова, но я скоро отказалась от этого. Между прочим, он немного напоминал тебя. Его звали Стивен Колдер. Когда я впервые увидела его, это было для меня потрясением.
Стивен поднял брови.
— Потрясением? Для тебя? Ты хочешь сказать, что не хотела, чтобы тебе напоминали обо мне?
— Я этого не сказала. Но давай поговорим о тебе, Стивен. Я… мне бы хотелось увидеть некоторые из твоих портретов.
— В моей студии их уже не найти. Большая их часть уже продана и отослана заказчикам. Но один я сохранил — очень красивый и, возможно, самый значительный из всех моих портретов. Если ты хочешь посмотреть, можешь зайти в студию в любое время, он там.
— Чей это портрет?
— Миссис Джеффертон. «La Femme Abandonee».
Горячая кровь обожгла ее лицо и горло. Ивонна внезапно встала.
— Ах… этот…
Стивен иронично посмотрел на нее.
— Я его сохранил. Твоему мужу он не понравился.
— Это естественно, — сказала Ивонна.
— Еще у меня есть твоя «Дьеппская гавань».
Ивонна чувствовала волнение, которого она не испытывала уже три долгих года. Ее охватил ужас. Она хотела убежать от Стивена и, едва дыша, проговорила:
— Я думаю, мне лучше пойти домой.
Тогда выражение его лица изменилось. Стивен вскочил на ноги и поставил свой стакан на полку над камином.