Но однажды она обнаружила странное сообщение в его телефоне. Он называл какую-то незнакомку «малышкой». Неприятное подозрение пронеслось молнией в голове Ани. Она спросила, что это. А он ей влепил затрещину.
Она расплакалась.
Аня стала ощущать присутствие «соперницы» постоянно. Волосы на пиджаке. Запах ее духов. А потом он вообще стал брать младших детей к ней, и они называли ее «тетя Марина».
Терпеть стало невыносимо, и Аня заговорила про развод. Рустем рассвирепел и ударил ее в живот. Потом швырнул на пол и стал ее пинать ногами. Не по лицу. Он четко понимал, что тогда начнутся вопросы. Бил туда, где не видно.
С тех пор Ане попадало постоянно. Однажды она набралась смелости и вызвала полицию. Приехали не сразу. Она дала показания. А он орал, что ему ничего не будет: он довольно известный врач в городе. Уважаемый человек. О том, что творится в семье уважаемого человека, никто не знал.
Ему действительно ничего не было. Она испугалась и забрала заявление. За избиение жены у нас не наказывают.
– Он ничего не боится, – поделилась она со мной. – Кроме публичности и огласки. Ты же журналист, напиши об этом. Его это остановит.
На тот момент я уже ушла из СМИ, но я позвонила подруге.
– Надя, это бытовуха. Ни одно издание не напишет об этом. Я, конечно, поговорю с редактором, но заранее знаю, какой будет ответ.
Редактор только подтвердила слова подруги. Мы не смогли поднять эту тему.
Аня все-таки подала на развод. Наняла адвоката, потому что муж угрожал ей, что сделает справку о ее невменяемости и заберет детей.
Но они продолжали жить в одной квартире. Это было небезопасно. Хотя он стал осторожнее. Побои прекратились. Но однажды она обнаружила в кармане своего пальто горсть соли. Она не относилась серьезно к суевериям, но в следующий раз там может быть не только соль.
Аня приняла решение уехать с детьми в другой город, к маме. Приезжала обратно лишь на судебные заседания.
К счастью, все закончилось благополучно для всех. Их развели. Каждый живет своей жизнью. Он – все тот же уважаемый врач в нашем городе…
И таких историй, где домашние бойцы оказываются безнаказанными, очень много.
К чему это я? Я решила поговорить о законе. Законе, которого в России нет. Законе, который защищал бы права жертв домашнего насилия. У нас все попытки общественных организаций донести важность законопроекта до органов власти сталкиваются с невозможностью его реализации. И нередко причина в самих людях, в старомодности мышления: не выноси сор из избы; бьет – значит любит.
Софи
– Прежде чем мы будем вместе, ты должна обо мне кое-что узнать…
Они сидели в машине на передних сиденьях. Сердце Сони замирало от счастья. С первой минуты, как она встретила Ивана, она поняла, что это ее человек. Такой родной, как будто в прошлой жизни они уже были вместе. А в этой просто воссоединились. Но у Ивана была девушка. Он тоже почувствовал в день знакомства с Соней сильное влечение. Но не хотел причинять боль другому человеку. По крайней мере, не сейчас, чуть позже, найдет сначала нужные слова. А Соня просто ждала, когда он решится, и не торопила его.
Соня до встречи с Иваном не знала, что такое любовь. Все детство она чувствовала себя ненужной и нелюбимой. Ее родители сильно выпивали.
Отношения ее родителей начинались романтично. Мать, Рая, не была раскрасавицей, но искорка, жившая внутри нее, притягивала к ней со страшной силой. Почти все парни деревни ухлестывали за ней. А она всем давала от ворот поворот. А однажды проходила по мосту, и какой-то парень просто остановил ее, схватив крепко за руку, и уверенно заявил:
– Мы будем всю жизнь любить друг друга, этот мост тому свидетель. Ну, разве только он рухнет, тогда и рухнут наши отношения.
Эти слова так впечатлили девушку, что она больше не смогла выкинуть его из головы. Они поженились, а вскоре уехали далеко-далеко от места их знакомства.
Но спустя годы тот самый мост действительно рухнул. И отношения пары тоже. Парень, который когда-то так горячо признавался Рае в любви, так же горячо признался другой. Это сломало женщину. Она стала топить свое горе в горячительных напитках, временами уходила в запои. Когда впервые зашел разговор о разводе, устроила истерику. Он остался, хотя продолжал ездить к другой. Ее разрывало от ревности, его – от безысходности. Он тоже пристрастился к алкоголю. Они часто скандалили, пили, забывали про быт и уют в доме. Забывали про свою дочь Софию. В их рухнувших отношениях она им была не нужна. В порыве ненависти к отцу мать часто выкрикивала дочери, так сильно похожей на него:
– Лучше бы ты никогда не рождалась!
Соня в 12 лет стала абсолютно лысой. Врачи поставили диагноз: алопеция. Спустя годы, вспоминая свое детство в разговоре с психологом, она сделала вывод, что так был запущен механизм саморазрушения.
Лысая. Можете представить, что это такое для девочки подросткового возраста? А для окружающих ее таких же подростков? Она совершенно не подпадала под каноны их маленького подросткового государства. Тот факт, что она лысая, превращал ее в белую ворону. Лысая белая ворона. А еще она была из так называемой неблагополучной семьи. Поэтому Соня стала изгоем.
Девочка перестала верить в себя. Ей казалось, что она ничего не умеет, и все, за что бы ни бралась, у нее выходит хуже всех. Ей об этом даже несколько раз в сердцах говорила мама. Обидные слова синим штампом отпечатались на ее самооценке.
Из-за алопеции ей пришлось побриться наголо и косить под неформалку. Одежда и образ жизни – грубый, дерзкий, на грани нарушения закона, – вполне соответствовали ее опустошенной душе.
– Перемена. Одноклассник, дурачась, срывает с меня шапку. Я прячусь в ужасе под парту. Хотелось ли мне быть живой в тот момент? – однажды написала она в соцсетях.
Или…
– Федорова! Шапку в помещении надо снимать, – грубо сделал замечание учитель.
– Она лысая! – прокричали одноклассники.
Помните фильм «Чучело»? Помните переживания главной героини? А теперь перенесите их на жизнь Сони – и поймете ее чувства.
Но однажды все изменилось. В ее жизни появилась любовь.
Познакомились они в ночном клубе. Соня веселилась, выпивала, разгоряченная выскочила на улицу. А он вдруг схватил ее за локоть, посмотрел ей в глаза и серьезно так сказал:
– Тебе хватит.
– Откуда ты знаешь? – дерзко огрызнулась она.
– Просто знаю, сам через это прошел.
Иван лет в пятнадцать ушел из дома. В отличие от Сониной семьи, его была благополучной. Мама – педагог в музыкальной школе, папа – первоклассный инженер; правда, временами он крепко выпивал, но был безобидным.
Иван, будучи совсем мальчишкой, влюбился. Она была невероятно красивая, сексуальная, дерзкая, лет на десять его старше. Родители не могли его ничем удержать: он как будто загипнотизированный шел к ней. Стали жить вместе. Именно с ней он впервые попробовал запрещенные вещества. А еще надо было на что-то жить… он стал сбывать наркотики. Сел первый раз в тюрьму по малолетке. Когда вернулся, свою первую любовь уже не застал. Умерла от передозировки.
И снова все завертелось от дозы до дозы. А потом снова тюрьма.
Но однажды он остановился. Пришел домой к родителям, лег на диван и разрыдался:
– Мамочка! Я очень хочу жить.
А потом встретил Соню. Он сразу понял, что они будут вместе, но в тот момент не был свободен. Но принял решение разорвать старые отношения. И вот тот самый первый серьезный разговор с Софией.
– Прежде чем мы будем вместе, ты должна обо мне кое-что узнать… у меня есть проблемы со здоровьем. Слабые сосуды. И… – он сделал паузу, как бы собираясь с духом, – у меня ВИЧ.
– Ты тогда испугалась? – допытывала подруга Соню.
– Нет, абсолютно.
– А что ты ему сказала в тот момент?
– Сколько нам суждено быть вместе, столько и будем.
Прошло уже много лет с тех пор, и они до сих пор вместе. Сейчас это очень успешные люди. У них родилась абсолютно здоровая дочь. И они счастливы.
Санек
– Зовите меня просто – тетя Таня.
– Хорошо, но на всякий случай: как вас по отчеству? Пока мы еще не привыкли просто…
– Татьяна Анатольевна я.
– Приятно познакомиться, Татьяна Анатольевна!
Мы вместе с подругой Настей и нашими мамами внимательно осматривали квартиру. Нам предстояло жить в ней пять лет, пока мы учимся в университете. В одной из комнат клеил обои молодой человек. В спортивках «Адидас», закатанных до колена, и с голым торсом. Мускулистые загорелые руки, плечи и спина были сплошь в синих татуированных узорах. На пальцах – синие перстни, на плече и груди извивалась огромная паутина, с которой вниз по руке сползал паук.
Мама подруги обеспокоенно осмотрела его с ног до головы.
– Это кто?
– Это мой сын, помогает с ремонтом. Поживет здесь пару недель, а потом съедет.
– Он что, сидел?
– Да, что вы, что вы! Сама не понимаю, зачем ему столько татуировок. Говорит, что нравится. Я не лезу, взрослый же человек, сам решает, что делать.
Мы с подругой заселились в одну из комнат. Сын хозяйки квартиры жил в другой. Его звали Александр. Саша. Мы пытались ему «выкать».
– Вы что, девчонки, со мной на «ты» можно, мне ж еще тридцатник даже не стукнул.
– Хорошо, Саш… – кивнула подруга.
Нам, семнадцатилетним девчонкам, он казался очень взрослым. Он часто заходил к нам поболтать о жизни. Наблюдал за тем, как мы дурачимся. Дети ж совсем.
– А можно вопрос? – однажды спросила подруга.
– Валяй, – расплылся в улыбке Санек.
– По какой сидел? – неожиданно и немного грубовато спросила Настя. Я даже обалдела от таких ее познаний. Я – доверчивая, нам же сказали, что не сидел. Я поверила. А от этого вопроса я резко напряглась.
– По 161-й… не переживайте, это ж за кражу. Никаких убийств и изнасилований. По глупости с парнями…
Я долго переваривала информацию. А потом спросила Настю, когда он ушел: