– Мама, а правда, что Москва – огромный-преогромный город? А правда, что там много-много красивых дворцов и поезда ходят под землей? А там продается жвачка «Бомбибом» и шоколадка «Марс»?
– Да, все правда.
– А ты… купишь мне одну жвачку?
– Куплю!
– А… две?
– Обязательно!
– И даже целую коробку и шоколадки «Марс»?
– Конечно!
Ромка представлял, как он кладет упругий разноцветный кубик в рот, как сладкий апельсиновый, мятный или дынный вкус разливается во рту. Он не спеша разжевывает его, и когда тот становится мягким и податливым, толкает языком приторную массу, вытягивает губы в трубочку и надувает шар, который лопается и липнет на лицо.
Шар лопается о колкие, грубые выкрики, глухие удары кулаками и стон матери. Ромка плачет. Не привезет мама ничего. Не поедет ни в какую Москву. Вся в синяках и кровоподтеках она не решится сесть на поезд. На работе скажет, что заболела.
Что тогда случилось? Может, приревновал? Отец ведь знал о командировке раньше. Не спорил, не переубеждал. Просто вот так все испортил в тот самый день, когда пора было ехать.
Мечта лопнула, как тот шар, и липкой массой залепила лицо до самых глаз. Ромка не видел, что его ждет впереди. Нормального отца он тоже не видел. Тот выпивал и буянил почти ежедневно. А мама терпела.
Катя снова стала свидетелем скандала мамы и пьяного отца. Вернее, отец орал, бил, а мама просто молчала. Катя бросилась на него с огромной палкой:
– Не трогай ее, я сказала, не смей! Мама, ты почему все это терпишь?
– Ты! Сопля! Руку на отца поднимать! – в бешенстве заорал отец. – Вздумала старших учить? Не лезь, я тебе сказал!
Отец вырвал палку из рук Кати и тут же замахнулся на дочь рукой. Девочка отпрянула к двери, нащупала ручку и выскочила из дома в одних носках и легкой одежде. На улице была зима. Девятилетняя девчушка поняла, что обратно в этот дом она больше не вернется. И она побежала к бабушке, которая жила на другом конце их села. Так что бежала Катька к ней почти полчаса. В одних носках по холодному снегу.
Спустя две недели к бабушке и Кате присоединилась и мама. Ушла навсегда от буяна-отца.
Ромка лениво переключал кнопки на пульте. Опять новости. Опять эта политика.
– Все они дураки и воры! – еле ворочая языком, рявкнул он.
Жена в это время только успокоила младшую дочку и положила в кроватку. У той были колики, и утихомирить плачущую малышку было не так-то просто.
– Не кричи, умоляю тебя, – взмолилась Марина. – Ну проснется же.
– Ты разве не понимаешь, что происходит? Ты глупая ничтожная женщина.
– Мы не можем судить, что там происходит на самом деле. Обычно истина в таких политических играх где-то посередине.
Эта фраза так разозлила Ромку, что он схватил тяжелую керамическую кружку и бросил ею в Марину. Попал в голову: кружка разбилась и острием резанула кожу буквально в сантиметре от виска. Темная бордовая кровь быстро заструилась из раны.
Марина испуганно закричала, забилась в истерике, заплакала. Ромка подскочил и стал с силой зажимать ей рот, хватать за руки. Семилетняя дочурка, старшенькая, от страха забилась в шкаф в прихожей и плакала. Она боялась защитить маму от свирепого отца.
Ромка так и не смог справиться с глубокой депрессией, которая появилась в тот день в детстве. И плотно связал свою жизнь с алкоголем, как и его отец. Пьяным он не считает себя ненужным и несчастным, неуспешным и бесполезным. Он становился героем. А трезвым… в трезвом состоянии даже сам Ромка героем себя не считал.
Мог ли он выбрать другую дорогу? Мог. И этот выбор у него был. Несмотря ни на что, несмотря на раненое детство, страх и боль. Его жизнь – только его выбор. Как и решение Кати во второй истории. А что выбрала она? Другой путь. Подальше от такого отца, подальше от токсичных людей, путь в мир, где она счастлива без алкоголя, путь в семью, где есть любовь, забота и понимание.
Андрейка
– Марина, – раздался сдавленный голос папы в телефоне. Рыдания душили его, он не мог говорить. Она ни разу в жизни не видела, чтобы он плакал, никогда не слышала его рыданий. – Андрейка…
Сердце больно екнуло в груди. Догадка молнией пронеслась в голове.
– Что? – В тот же миг она пытается отогнать дурные мысли. Только бы все было хорошо, только бы все было хорошо, только бы все было хорошо. Пожалуйста, Господи!
– Андрейка утонул… – с трудом выдавливает папа.
– Нет-нет, это же неправда! Ты уверен? Кто тебе сказал? – кричит Марина на всю квартиру, пугая дочек и мужа. Мозг кипит. Она не соображает, что происходит вокруг. Не видит мужа с дочками, которые прибежали на ее крик.
– Тело еще не нашли… вернее, нашли, но еще не опознали. – В голосе папы слышится маленькая надежда. Марина цепляется за нее и успокаивает папу:
– Вот видишь! Скорее всего, он жив. А это кто-то другой, не Андрейка. Давай не будем торопиться и делать выводы. Подождем? Сразу же позвони мне…
Марина в напряжении, кусает губы, грызет ногти.
– Ты похожа на сумасшедшую, – говорит муж.
– Мне очень страшно… А вдруг это и правда он?
– Он, – минут через пятнадцать перезванивает папа.
Откуда-то из живота подступают глухие рыдания. Слез нет, но Марину трясет от услышанного.
Родная сестра Марины имеет инвалидность. Переболела в раннем детстве гриппом, который дал осложнения на уши. Она полностью потеряла слух. Толком не говорила: мычала и речь была контурной.
Училась она в общеобразовательной сельской школе.
Мальчишки, когда она проходила по улице, кричали ей вслед «пьяная» и швыряли в нее камнями. Она плакала и обвиняла во всех своих бедах маму.
Когда выросла, получила профессию в колледже для инвалидов по специальности «швея-закройщица». Там же познакомилась с молодым человеком и они стали жить вместе. Рожать сельские врачи не разрешали, так как у девушки были проблемы с сердцем, – боялись брать на себя ответственность. Но Ирина забеременела. Выносила ребеночка до девятого месяца, а рожать поехала в город. На свет появился здоровый, крепкий мальчик. Решили назвать Андреем.
Через три года у него появилась сестренка Рада.
Андрейка был гиперактивным и чересчур любопытным мальчиком. Везде лез. Все ему нужно было попробовать. Года в три напихал себе поролон в нос. Доставали уже в скорой помощи.
Ирина за ним не успевала. Очень нервничала. Порой сильно на него ругалась. В школе он не отличался особым усердием. Ему сложно было строить отношения с одноклассниками. Чем старше он становится, тем сложнее. Ребята обращали внимание на его одежду, на внешний вид, на то, как он разговаривает, смеялись и подтрунивали над ним. Его родители – оба с группой по инвалидности. Не работали, жили небогато. Друзей у Андрюшки особо и не было.
Марина с родителями детально так и не смогли узнать, что произошло в тот день. В тот день, когда он умер.
Андрейка на тот момент учился в пятом классе, ему было всего 11 лет. Он любил мастерить изделия из дерева. Его очень вдохновляли результаты его работы: салфетница, соломка… После школы он занимался в ремесленном кружке. С огромным удовольствием бежал туда сразу после занятий. Как и в тот день.
Уроки закончились раньше. Он почему-то решил не идти домой на обед. Пошел сразу в кружок. Многие дети сокращали свой путь через пруд. На улице был декабрь. Мороз до минус 25, лед толстый.
Андрейка шел по льду с рюкзаком, с музыкальной колонкой в сумке для сменной обуви, которую закрутил вокруг руки…
Ирина, не дождавшись Андрея из школы, забила тревогу. Стала всем писать и спрашивать, где сын. Ее успокоили, что засиделся у кого-то в гостях. Но и вечером его не было. Начали поиск. Искали всем селом. По одноклассникам, соседям… прошло шесть часов. Мелькнула догадка про пруд. Первым нашли его рюкзак, вмерзший в лед.
Нужно было нырять. Кто-то из сотрудников спасательной службы рискнул. Нашли Андрея. Шесть часов его тело было в холодной воде…
Ирина еще ничего не знала. Марине же позвонил папа со словами, что не представляет, как ей сказать. Марина и родители жили в городе, а Ирина – в селе. Ближе к ней – только тетушки. Именно они ей решили рассказать о произошедшем.
Когда ей сообщили, она ошарашенно кричала. Кричала от страшного кошмара наяву. Кричала до пены изо рта. А потом от изнеможения упала в обморок. Ее одиннадцатилетнего сына больше нет. Но у нее осталась дочь. Ей надо было жить.
Марина с мужем оставили детей у бабушки и мчались на машине к ней.
Встретили Ирину. Она была бледная, с синими кругами под глазами, все время плакала. Вспоминала Андрея. Жаловалась им, что сына в классе не любили, травили. Он был там как отверженный.
Сначала им сообщили, что он с кем-то вышел из школы. С мальчишками. Потом свидетели вдруг пропали. Все отказывались, никто не сознавался, был ли кто-то с ним.
Марина с папой ходили на следующий день на то место. Нашли шапку Андрея на льду у кромки проруби. Побоялись уйти под лед и так и не рискнули ее забрать. Поскольку свидетели так и не объявились, им оставалось только гадать, что произошло.
Там, рядом с местом, где провалился Андрей, росла ива, ее веточки торчали из-подо льда. Возможно, он решил срезать их, чтобы сделать поделку в доме ремесел. Но это было только предположением родных, они пытались так себя успокоить.
Ирина плакала и кричала, что его убили. Доказательств не было.
Проводить Андрея в последний путь пришло все село. Помогали, чем могли. Успокаивали Ирину. Она была безутешна… до своего двенадцатилетия Андрей не дожил всего месяц.
Марина после похорон всю дорогу ехала, не проронив ни слова. Она представляла страшную картину: его перепуганные глазенки, руки, судорожно пытающие уцепиться за лед. То и дело рыдания подступали к горлу. Но она тут же вспоминала слова спасателей, что он не мучился. Смерть наступила за считаные минуты. От переохлаждения. Он захлебнулся и ушел под воду.