В какой же момент она упустила Сашку? Он наконец нашел постоянную работу. Но критика со стороны Маши не прекращалась. Она – такая успешная владелица магазина, а он… подсобник, разнорабочий. Чувство неудовлетворенности собственной жизнью давило на него все сильнее и сильнее. Он стал больше пропадать на работе. И вот однажды…
– Катя ждет ребенка.
– Какая еще Катя? – взвизгнула Маша, уколовшись острым предчувствием.
– В общем, мы с ней уже месяца три встречаемся… прости, я не думал, что к этому приведет. Прости, я не виноват… она сама. Да и ты все со своими упреками. Я ни на минуту не могу расслабиться, – перевалил груз вины Саша со своих плеч на Машины.
В этот же вечер Маша собрала чемоданы и выставила Сашу за дверь. Он уехал жить к маме.
Развод проходил очень тяжело для всех. Лариса с тех пор не видела внука. Она приняла новую невестку, но полюбить ее не смогла. Та для нее так и осталась разрушительницей семьи. Катя – новая жена Саши – вместе со своей дочкой от первого брака и новорожденным сынишкой поселились у Ларисы. Отношения у них не складывались. А после того, как Лариса отказала в просьбе прописать Катю с детьми у себя, женщины вообще перестали разговаривать между собой. Да и с бывшей женой сына не получалось найти общий язык. Та, как казалось Ларисе, хотела загрузить и усложнить жизнь ее сыну, например, он должен был забирать вечерами Сережку из сада.
– Он и так устает, наконец-то с работой все хорошо, его повысили. А из-за ее капризов он должен отпрашиваться пораньше…
Но ей так хотелось видеть Сереженьку. Маша не разрешала. Швырнула однажды Ларисе в телефонном разговоре слова:
– Мой сын придет к вам в гости только после того, как он, – так она выразилась о новорожденном, – умрет!
Обида брошенной и обманутой женщины душила Машу изнутри, застилала глаза ненавистью и заставляла говорить такие кощунственные вещи. Со дня развода прошло полтора года. Боль до сих пор сидела глубоко внутри и точила ее до кровавых следов.
Каждый раз Ларисе приходилось вымаливать свидание с внуком. Она после развода Сережку видела очень редко. Вот и теперь она с волнением в сердце набрала Машу:
– Здравствуй, Машенька! Я купила такой потрясающий грузовик Сереженьке. Можно я его заберу к себе хоть на пару часиков погостить?
– А у вас что, кто-то умер? – холодно процедила бывшая невестка по телефону.
В истории пока нет продолжения. Я не знаю, как поступят героини. А как бы вы поступили на их месте?
Кувшинки
– Стой! Не ходи туда, – закричала я. – Не надо мне никаких цветов, выходи, ты же утонешь!
Я ничего не могла сделать. Бегала по берегу и плакала…
…Мы с родителями в тот день были у бабушки по маминой линии. Жила она в небольшой деревне, недалеко от нашего села. У нее был огромный участок, часть которого она отдала нам под засев картошкой. В тот день мы пришли к бабушке окучивать вылезшие из-под земли кустики. Ну и заодно собрать с них колорадских жуков. Пока родители ходили с тяпками, я – с баночкой, наполненной водой: скидывала туда мерзких морщинистых красных личинок. До сих пор вспоминаю с отвращением, сколько их пришлось пособирать в детстве!
Когда оставалось взрыхлить примерно половину поля, мы решили перекусить. Зашли в дом, пообедали. А потом папа предложил махнуть за бабушкин участок. С лицевой стороны парадных ворот дома протекала река Кильмезь, а если обойти дом сзади и идти вперед до конца забора, можно дойти до небольшой калитки. За ней располагался маленький прудик, заболоченная поверхность которого была покрыта ряской. Но самое прекрасное, что мы там нашли, – это белые кувшинки.
– Какие красивые цветочки! – захлопала в ладоши я. – В первый раз такие вижу.
– Это водяные лилии, – сказал папа. – Так в народе называют белые кувшинки.
Папа – ходячая энциклопедия. Он всегда много читал, а в детстве мне казалось, что он знал абсолютно все, о чем бы я ни спросила.
– Хочешь, сорву?
– А можно?
– Сейчас попробую!
И отец тут же сделал шаг в сторону ряски, выглядевшей как плотная зеленая масса. Потом второй, третий – и неожиданно провалился аж по пояс.
А я как раз недавно смотрела какой-то военный фильм, в котором были кадры, изображающие, как герои переходили через топкие болота. Это я уже во взрослом возрасте понимаю, что это был не тот тип болота: это больше был прудик, и дно было не настолько вязким. Но в тот момент мне было страшно. Я бы при всем своем желании не смогла папе помочь.
– Я же обещал тебе лилии сорвать! Эх, знал бы, захватил бы себе огромные сапоги, которые я беру на рыбалку, – отозвался он и пошел дальше.
Я, конечно, в слезы. А он, все так же почти по пояс в болоте, ухватился за плотный стебель кувшинки, еле оторвал. Потом за второй, третий… и возвращался на берег уже с пятью красивыми белыми цветами. С него ручьем стекала вода, а все брюки и низ рубахи были в мелких зеленых кругляшках – в прилипшей к ним ряске.
В итоге я возвращалась во двор со слезами на глазах и с охапкой кувшинок. Папа был похож на водяного. Весь мокрый, с хлюпающей водой в калошах и зеленый от ряски.
Бабушка дала мне алюминиевый тазик, куда я поместила водяные лилии. В вазу их не поставить, у них гибкие стебельки. И дома я их потом тоже разместила в тазу с водой. Они прожили около недели, а потом завяли. Но мне кажется, что во мне они до сих пор живые и цветут, наполняя мою душу теплом и светом.
Если честно, я не ношу в себе постоянно такие истории. Но недавно в Твери я увидела на реке похожие цветы (я на самом деле уже загуглила, это оказались кубышки, и их цвет был более желтым) – и для меня это сработало как триггер. Я тут же вспомнила папу, болото и прекрасные белые кувшинки.
Папа в болоте, где болото – болезнь, тянется за цветами – здоровьем, а я ничего не могу сделать. Только бегаю и плачу на берегу.
Александр
Якутия. Ночная трасса. Машина мчится по дороге. Видно, ее пассажиры спешат. Вдруг поворот, но что-то идет не так – через мгновение машина отрывается от земли и с бешеной скоростью летит в глубокий кювет. Удар капота о землю, куча мелких осколков в салоне. Машина раза четыре перевернулась через крышу.
Внутри находилось трое мужчин. Водителя не стало на следующий день после аварии; его брат, который сидел впереди на пассажирском сиденье, отделался несколькими переломами и уже через несколько месяцев ходил на своих ногах. А вот третий пассажир получил серьезную травму, которая кардинально перевернула его жизнь, разделив ее на «до» и «после».
Как сам о себе рассказывает Александр, до аварии он был не особо примечательным парнем. Окончил отделение журналистики на филфаке Якутского государственного университета. Пока учился там, работал в якутской мини-футбольной команде «Заря» пресс-секретарем. Затем, на пятом курсе, перешел на местное городское телевидение.
– После учебы я отслужил лейтенантом на Курильских островах. Облопался красной икры, – с улыбкой вспоминает Александр.
После армии он пытался снова влиться в журналистику. Публиковался за гонорары в спортивной газете. Потом познакомился с девушкой и устроился на постоянную работу, на телевидение. Через три года перешел в спортивную газету республики сначала выпускающим редактором, а потом и замом главреда.
– В 2008 году я напросился в командировку на пресс-конференцию Владимира Путина. И чудо! Удалось задать вопрос. Я интересовался насчет поддержки международных детских игр «Дети Азии», которые придумала Якутия. Поддержка, кстати, после этого увеличилась.
Знакомство с президентом, возможно, косвенно помогло в продвижении по карьерной лестнице. По возвращении в Якутск Александра назначают главным редактором сетевого издания «Якутия24».
– А какой самый счастливый момент в той вашей жизни?
– Рождение сына в 2007 году. Это было 20 августа, в ночь с воскресенья на понедельник. Не спал всю ночь. Но утром пошел на планерку в Минспорта республики. Когда тогдашний замминистра Николай Колодко обратил внимание, что я клюю носом, поинтересовался, в чем причина. Сын, говорю, родился. А он: «А почему не под окнами роддома сидишь, а тут?!»
Казалось бы, все в жизни складывается успешно. Ему 30, в самом расцвете сил, молодая жена-красавица, маленький сынишка, удачная карьера. Но вскоре все изменилось.
– Что произошло в тот день?
– С друзьями – нас было трое – выехали по делам, то и дело где-то останавливались. В итоге ездили допоздна, маршрут закончили во втором часу ночи примерно. И уже ближе к завершению нашей поездки, буквально перед последним поворотом, водитель уснул за рулем. Не предвещало, казалось бы, ничего. Я сидел сзади. Впереди брат моего друга. Он, видимо, увидел, что тот закемарил, окрикнул его. Водитель открыл глаза, когда машина на повороте уже летела в сторону кювета. Только и крикнул: «Держись!» Я зажмурился и попытался схватиться за поручень. Но тут почувствовал удар по шее и отключился. Когда я очнулся, не мог понять, что произошло. Руки привязаны, тело не слушается, даже не чувствую ничего. Из памяти выпала, как понял уже позже, примерно неделя.
Когда очнулся в больнице, боялся, что влетит за пропуск.
Не буду вдаваться в подробности анамнеза, но после аварии жизнь Александра уже не стала прежней. У него начался тяжелый период реабилитации.
– Мне кажется, что пока проваливался в бессознательное, общался с Богом. Очень много мыслей было о сыне, которому только исполнился год. О работе. В момент аварии, в ночь с 30 на 31 августа, я находился в отпуске. А 1 сентября должен был выйти на работу. Когда пришел в себя, спросил у врача: «Какая дата? А время?» Врач ответил: «1 сентября, 16.40». Ну, думаю… влетит на работе за прогул. Но, благо, коллеги меня всячески поддержали.
Жена поставила перед фактом: живу с другим.
Два года Александр лежал только в кровати. За ним ухаживала мама, которая разрабатывала ноги и все для него делала. Даже в коляску первое время не мог пересесть: присаживаясь в кровати, падал в обморок. В семье через пару месяцев после аварии случилось еще одно несчастье. Умер тесть, отец жены. Для нее, вероятно, это стало спусковым крючком. Когда Александр вернулся к маме после выписки из больницы, жена объявила, что уже живет с другим.