Эта история произошла со мной 12 лет назад. Я выполняла задание своей редакции. Мне нужно было взять интервью у одной бабушки и выведать у нее… секрет ее долголетия. Ей на тот момент было 102 года!
Кстати, я узнала ее тайну и обязательно поделюсь с вами в конце. А пока расскажу все с самого начала.
Если честно, струхнула я одна ехать в незнакомую мне деревню. А в редакции выделили средства только на рейсовый автобус. Поэтому я попросила мужа съездить со мной. Естественно, он за рулем. Так надежнее.
И вот мы на месте. Я подошла к небольшому деревянному домику и увидела маленькую сухонькую старушку. Она сидела на лавочке – ждала журналистку из города. Но, завидев меня, почему-то испугалась и с несвойственной ее возрасту прытью шмыгнула во двор. Я поспешила за ней, но за бабушкой уже захлопнулась дверь дровяника.
Облом какой!
Ко мне из дома вышла ее сноха Анна Петровна, женщина лет шестидесяти.
– Стесняется бабушка такого внимания, – оправдывалась она.
О добродушной и трудолюбивой долгожительнице знало все село. Она всю жизнь проработала на ферме в родной деревне. И даже тогда, в свои 102 года, продолжала помогать домочадцам по хозяйству: кур и собак кормила, двор подметала, грядки летом полола. С виду – обыкновенная пенсионерка: любила чай с печеньем, посплетничать с подружками (бабульками помладше нее) и поворчать на власть. А вот на здоровье даже не жаловалась. За всю свою жизнь лишь однажды в больнице была!
– Как-то она с лесенки упала и руку сломала. Повезли мы ее в больницу в райцентр, к хирургу. Но оказалось, что на нее даже карточка не заведена, до сих пор не понадобилась. Даже простывает она редко. Когда чувствует недомогание, пьет обыкновенный чай, а через два дня простуду как рукой снимает, – продолжала делиться со мной сноха.
Немного освоившись, Анна Семеновна присоединилась к нашему разговору. Я присмотрелась к ней: глубокие морщинки на лице, добродушный и по-молодому яркий взгляд и приятный говор «на старый лад». К моему приезду она принарядилась. И специально ради столичного гостя достала медали за доблестный труд в годы войны.
– Это еще не все. Внуки часть растаскали, – поймав мой взгляд, скромно сказала она.
Анна Семеновна грустно заметила, что в войну они жили тяжко.
– Мужа Михаила в августе на фронт забрали. На мне три дочери малолетних остались да свекровь, ей уж много годов-то было. Днями и ночами я трудилась в колхозе. Обутая, одетая спала. Мы держали корову. Молоко у нас не забирали, потому что дети маленькие. Свекровка масло сбивала. Я отвозила его на базар в Сарапул и продавала, а на вырученные деньги покупала муку. Сварю картошку, разомну, перемешаю с мукой – да хлеб испеку.
Так и прожили они всю войну. А там и муж вернулся, живой и невредимый.
– Сильно любили его? – спрашиваю.
Молчит. Стесняется таких «неприличных» вопросов. Я и сама застеснялась, если честно, увидев ее смущение. Да и как тут не засмущаться: это сейчас отношения более непосредственные. А раньше – один раз и на века. В случае Анны Семеновны – буквально: родилась-то она еще в годы правления Николая II.
– А расскажите, как вы со своим Михаилом познакомились?
– Жили мы бедно. Когда мне было семь лет, моя мама умерла, отец погиб на германской войне[10]. Жили с бабушкой и дедушкой. Я получила всего два класса образования, работать надо было, не до учебы.
Октябрьская революция застала ее девятилетней девчушкой. Затем – тяжелые годы становления советской власти. Работали. Но на отдых время оставалось.
– Зимой во время святок мы на вечеринки ходили (именно вечеринки!). Клуба не было, мы в доме у кого-нибудь собирались. На все село одна гармошка была. Ее обязательно приносили, играли веселые песни, танцевали, да и просто сидели и разговаривали. Хорошо отдыхали, сейчас так не сидят, – с грустью добавила Анна Семеновна.
Как-то, когда она возвращалась домой с такой вечеринки, к ней подошел парень и предложил проводить. Девушка согласилась. Ухаживал красиво: цветы дарил, до дому провожал. Но она вынуждена была уехать в Сарапул. В деревне – неурожаи, голод. Устроилась прислугой к богатым людям, затем – нянькой в семью рабочих, троих деток вынянчила.
А через три года молодой ухажер позвал ее замуж, и вернулась Анна в родное село. С собой привезла сундук с приданым: полотенце, скатерочки, постельное белье, пару платьев. Расписываться не стали.
– А зачем? В то время в церкви уже не венчались. Я к его родителям переехала, фамилию его взяла. Расписались мы уже ближе к пенсии, чтобы документы оформить. Шестьдесят лет душа в душу прожили. Не то что сейчас – совсем детьми поженятся, а через полгода на развод подают. Раньше-то не разводились… не принято было.
– А в чем же секрет вашего долголетия?
– Работала много. Раньше вставала в 4 утра и шла на ферму. Ела без изысков. Молоко холодное любила да рассол капустный. На свежем воздухе много времени проводила: свиней в поле пасла, в лес за крапивой для них ходила, – рассуждала бабушка.
Анна Семеновна очень трепетно к хлебу относилась – ни одной крошки на столе не оставит. Голодные годы напоминали о себе. И внуков поучала, что хлеб разбрасывать нельзя. Всегда им повторяла, что главное – жить в тепле и сытости.
А еще она никогда и ни на кого не держала ни обид, ни зла.
– Мирно со всеми жила. С соседями не ругалась. А чего делить-то? У них своя судьба, у нас своя. В Бога я всю жизнь верила. Ни на миг не отступилась от него. Всех детей покрестила своих. Не боялась. А чего бояться? Мы беспартийные были. Это партийных за это наказывали. Вот и дожила так до 102 лет. И всем того желаю.
Вчера, когда я доставала эту историю из своего архива, я поискала эту женщину в открытых источниках. Она – ветеран труда, не так уж и сложно найти. Оказывается, что ее не стало летом 2013 года. И было ей неполных 105 лет. Вот это долгожительница!
Фиона
Когда я впервые посмотрела мультфильм «Шрек» и познакомилась с историей Фионы, я поняла – это про меня.
Она – прекрасная принцесса. Но у нее была тайна. Помните же, да? Красотка днем, в ночи – урод. И она вторую свою ипостась тщательно скрывала. До поры до времени, пока тайное не стало явью.
В общем, у меня в подростковом возрасте тоже появилась страшная тайна. Не то чтобы со мной что-то произошло неожиданно. Мой недуг со мной с детства, но именно в подростковом возрасте начинаешь относиться к себе особо критически. Поэтому моя, так сказать, особенность в моих глазах выросла до размеров уродства. Я, как Фиона, не то чтобы красотка в жизни, но тоже урод. Только не в ночи, а… в автобусе.
С детства я страдаю морской болезнью. Если сейчас меня слегка подташнивает, то раньше я зеленела и выдавала страшно непредсказуемые реакции организма. Ну, непредсказуемые разве что для окружающих. Себя-то я хорошо знала, поэтому брала с собой пакетики, куда сливала все содержимое своего желудка (простите за интимные подробности), чтоб не испортить транспорт.
Всем классом собираемся в какую-нибудь поездку? Не-е, я не еду. А вдруг все узнают мою тайну.
Но вот настал тот день, когда я не смогла устоять перед дальней поездкой. В театральном кружке, куда я ходила, нам предложили ехать в детский летний лагерь. Бесплатно. В совершенно потрясающую театральную смену.
И вот мы отъехали от нашего села всего несколько километров. Я сначала побледнела, потом стала зеленоватого цвета, а глаза пытались выскочить из орбит. Я шумно дышала, вонзала ногти в ладошки, лишь бы стерпеть. Но нет. Организм бурно сопротивлялся. Я достала-таки свои заготовленные пакетики и сделала свое дело.
С тех пор я стала изгоем.
Ко мне более-менее сносно относились девочки из этого коллектива. Но дружить со мной, конечно, не хотели. Боялись испачкаться дружбой со мной. А мальчишки откровенно издевались.
– Буээ, буээ, – гоготали они, демонстрируя два пальца, которые засовывали в рот.
– Фу! Блевотня идет!
– А ты знаешь, что от тебя воняет?
– Не приближайся ко мне!
Меня можно было толкнуть, поставить подножку, что-то «случайно» уронить или просыпать на меня. Ребята дружно ходили всей группой в столовую, а я держалась поодаль ото всех.
Уже в первый же день в лагере я хотела оттуда сбежать. Узнавала, как это сделать, в какую сторону бежать и сколько часов так придется шагать до дома. Возможно, целые сутки. «Не вариант», – испугалась я.
Чтобы как-то отвлечься, я решила участвовать во всех конкурсах и мероприятиях в лагере. Поэтому со мной отлично дружили ребята из других отрядов. Они же не знали моей страшной тайны.
Я записалась на вокальный конкурс. Своему руководителю ничего не сказала. Доверия не было, наверное. Уж если на ее глазах разворачивалась такая травля, а она не предприняла ни одного шага, чтобы это остановить, то о чем можно было с ней говорить?
– Пойдем репетировать к нам, у нас синтезатор есть, – предложила девочка из соседнего отряда (я могу ошибаться, но, кажется, это был популярный детский коллектив в Ижевске «Балаганчик»).
Я согласилась. Репетировала песню «Земля, где так много разлук» из фильма «Гардемарины, вперед». Когда начала петь у них, ко мне сбежались все девчонки из отряда. Без умолку щебетали, хвалили меня, говорили, что у меня талант и мне обязательно нужно выступать. Они были такие милые, эти девочки! У меня сразу поднялась самооценка, до этого застрявшая на уровне плинтуса, прибитого к полу.
И вот я вышла на сцену. Спела очень хорошо. А после моего выступления главный зачинщик травли подошел ко мне и сказал:
– Ты очень красиво поешь. Я тебя сразу зауважал.
И неожиданно травля прекратилась. Были небольшие подтрунивания, но не как раньше. Потом и они сошли на нет.
У меня совсем не осталось обиды. Вспоминаю без ощущения горечи и не для того, чтобы меня пожалели. Просто хочу поделиться опытом прожитого. Всегда переживаю, что с таким могут столкнуться мои дети. При малейшем подозрении, что в классе происходит что-то подобное и моих детей как-то ущемляют, я бурно отстаиваю их интересы. Наверное, меня до сих пор это сильно задевает, так как я сама когда-то столкнулась с травлей. Прекрасно понимаю, как ребенок чувствует себя в таком состоянии.