– Миссис Хепберн дома? – осведомилась она у Эстер, которая обычно встречала посетителей.
Сильвия поспешила спрятать Беллу за большими рулонами красной фланели.
– Могу я ее видеть? – продолжала женщина мелодичным голосом южанки, по-прежнему обращаясь к Эстер.
Сильвия, услышав, что ее спрашивают, выступила вперед, немного неловко, одновременно робея и сгорая от любопытства.
– Прошу вас следовать за мной, мэм, – пригласила она и повела гостью в свои владения – в гостиную. Беллу она оставила на попечение Эстер, чему та была только рада.
– Вы меня не знаете! – оживленно заверещала красивая женщина. – Но, кажется, вы знали моего мужа. Я – миссис Кинрэйд!
Сильвия чуть не вскрикнула от изумления, но подавила возглас и, пытаясь не выдать чувств, что владели ею, пододвинула гостье стул. Она делала вид, будто рада ей, но в действительности недоумевала, зачем та пожаловала и скоро ли уйдет.
– Вы ведь были знакомы с капитаном Кинрэйдом, да? – уточнила молодая леди простодушным тоном, не вкладывая в свой вопрос никакого подтекста.
– Да, – одними губами подтвердила Сильвия.
– Мне известно, что ваш муж был знаком с капитаном. Он уже вернулся домой? Могу я с ним поговорить? Мне так хочется его увидеть.
Сильвия пребывала в полнейшем недоумении: миссис Кинрэйд, эта симпатичная, веселая, обеспеченная птичка, жена Чарли, и Филипп – что между ними может быть общего? Что они могут знать друг о друге? В ответ на нетерпеливые вопросы миссис Кинрэйд и еще более нетерпеливое выражение ее лица Сильвии нечего было сказать, кроме того, что ее мужа дома нет, и уже давно; она не знает, где он, не знает, когда он вернется.
Миссис Кинрэйд немного сникла – отчасти от расстройства за себя, отчасти потому, что Сильвия отвечала ей равнодушным тоном, в котором сквозила беспросветная безысходность.
– Миссис Доусон сказала мне, что он как-то неожиданно уехал год назад, но я думала, может, он уже вернулся домой. Я жду возвращения капитана в начале следующего месяца. О! Как хотелось бы мне увидеться с мистером Хепберном и поблагодарить его за то, он спас моего капитана!
– О чем это вы? – встрепенулась Сильвия, забыв про напускное безразличие. – Капитана?! – Естественно, она не могла называть своего бывшего возлюбленного по имени – «Чарли» – в беседе с его красавицей женой. – Вашего супруга?
– Ну да, вы были с ним знакомы, не так ли? Когда он гостил у мистера Корни, своего дяди?
– Да, я была с ним знакома, но я ничего не понимаю. Объясните мне, пожалуйста, – тихо попросила Сильвия.
– Я думала, ваш супруг вам все рассказал; даже не знаю, с чего начать. Вам известно, что мой муж – моряк?
Сильвия кивнула. Жадно внимая гостье, она чувствовала, как заходится в груди сердце.
– А теперь он офицер Королевского флота, и все это он заслужил своей храбростью! О, я так им горжусь!
Сильвия тоже могла бы этим гордиться, если б была его женой. Впрочем, она всегда верила, что когда-нибудь он станет большим человеком.
– Он принимал участие в обороне осажденной Акры.
Сильвия выглядела озадаченной, и миссис Кинрэйд сообразила, что та не понимает, о чем идет речь.
– Ну, знаете, Сен-Жан д’Акр. Я говорю: «Ну, знаете», а сама вообще ничего про это не знала, пока туда не направили корабль моего капитана, хотя я была лучшей ученицей в географическом классе мисс Доббин. Акра – портовый городок, недалеко от Яффы (это современное название города Иоппа), это куда в давние времена странствовал святой Павел, вы об этом, конечно, читали, и гора Кармил, где когда-то бывал пророк Илия, все это, знаете, в Палестине, но сейчас эта территория принадлежит туркам.
– Но я все равно пока не понимаю, – горестно промолвила Сильвия. – Про святого Павла вроде бы все правильно, но прошу вас, расскажите о своем муже и о моем – значит, они еще раз встречались?
– Да, я же говорю, в Акре, – ответила миссис Кинрэйд с милой досадой. – Город находился в руках турок, а французы хотели захватить его, но мы, т. е. моряки британского флота, им не позволили. И сэр Сидни Смит, коммодор и близкий друг моего капитана, высадился на берег, чтобы остановить французов, и с ним мой капитан и много других моряков. Стояла нестерпимая жара, несчастный капитан был ранен, он лежал на поле боя и умирал от боли и жажды под огнем неприятеля, то есть французов, которые были готовы застрелить любого, кто к нему приблизится. Они думали, что он умер, понимаете, а он действительно был при смерти и умер бы, но ваш муж вылез из укрытия, взял его на руки или взгромоздил на спину (это я точно не поняла) и перенес в безопасное место.
– Вряд ли это был Филипп, – с сомнением промолвила Сильвия.
– Это точно был он. Так сказал капитан, а он не ошибается. Я думала, что у меня с собой его письмо, и я прочла бы вам выдержки, но я забыла его в своем столе в доме миссис Доусон, а прислать его вам я не могу, – она покраснела, вспомнив некоторые абзацы, что «капитан» написал в любовном духе, – а то непременно прислала бы. Но вы можете быть уверены, это был ваш муж. И он рисковал жизнью, чтобы спасти друга. Капитан зря говорить не станет.
– Но они не были такими уж близкими друзьями.
– Жаль, что я забыла письмо, какая чудовищная глупость! Кажется, я помню его текст дословно, я ведь часто его перечитываю. Он пишет: «Я уже потерял всякую надежду и тут увидел Филиппа Хепберна. Я знал его по Монксхейвену, к тому же у меня были особые причины хорошо его запомнить, – да, так и написал: „хорошо запомнить“, – он тоже меня увидел и, рискуя жизнью, побежал ко мне. Я был уверен, что его подстрелят. Даже зажмурился, чтобы не видеть, как гибнет мой последний шанс. Вокруг него свистели пули, и, кажется, его ранили, но он поднял меня и отнес в укрытие». Уверена, он написал именно так, я много раз перечитывала. Потом он пишет, что искал мистера Хепберна на всех кораблях, как только встал на ноги, но не смог ничего о нем узнать, не знал, жив он или погиб. Бог мой, что с вами?! – вдруг воскликнула гостья, пораженная тем, что Сильвия стала бледнеть прямо на глазах. – Если его не нашли среди живых, это не значит, что погиб. Да, его фамилии не оказалось в списках экипажей судов, и потому капитан считает, что он, вероятно, был записан под другой фамилией, не под своей. Но он говорит, что очень хотел бы увидеть его и поблагодарить, что он многое отдал бы, чтобы узнать о его судьбе. И поскольку я собиралась два дня погостить у миссис Доусон, я сказала им, что мне нужно съездить в Монксхейвен, хотя бы на пять минут, и убедиться, что ваш прекрасный муж вернулся домой, пожать его руки, которыми он спас моего дорогого капитана.
– Вряд ли это был Филипп, – повторила Сильвия.
– Почему же? – поинтересовалась гостья. – Вы сами говорите, что не знаете, где он. Почему же он не мог быть там, где, по словам капитана, он его видел.
– Но он не был моряком, тем более солдатом.
– Был, был. По-моему, капитан как-то назвал его морским пехотинцем, т. е. не моряк и не солдат, но понемногу и то и другое. Вот он скоро вернется, сами увидите!
В этот момент в комнату вошла Элис Роуз, и миссис Кинрэйд решила, что это мать Сильвии. Исполненная благодарности и дружеских чувств ко всем родственникам того, кто «спас ее капитана», она шагнула к старой женщине и стала пожимать ей руку с располагающей сердечностью, которая очаровывает любые сердца.
– Какая у вас дочь, мадам! – воскликнула она, обращаясь к Элис. Та была ошеломлена, но и польщена приветливостью гостьи. – Я – миссис Кинрэйд, жена капитана, который раньше жил в этом городе. Я приехала, чтобы сообщить ей известия об ее муже, а она мне совсем не верит, хотя все, что я рассказываю, несомненно, делает ему честь.
В лице Элис отразилось полное замешательство, и Сильвия поняла, что должна ей все объяснить.
– Она говорит, что он стал то ли солдатом, то ли моряком и сейчас находится где-то в далеком городе, которые упоминается в Библии.
– Филиппа Хепберна забрали в солдаты! – поразилась Элис. – А ведь раньше он был квакером[130].
– Да, и он очень храбрый воин, я бы им очень гордилась, – воскликнула миссис Кинрэйд. – Он спас моего мужа в Святой земле, ну знаете, это там, где Иерусалим.
– Не может быть, – ответила Элис, немного пренебрежительно. – Понимаю, почему Сильвия не очень-то верит вашему известию. Чтобы ее муж – абсолютно мирный человек – стал военным, да еще отправился в Иерусалим, в этот небесный символический город! А я – одна из богоизбранных – должна прозябать в Монксхейвене, как самый обычный человек.
– Нет-нет, – осторожно произнесла миссис Кинрэйд, чувствуя, что коснулась щекотливой темы, – я не говорила, что он отправился в Иерусалим, но мой муж видел его в тех местах, и он храбро и доблестно исполнял свой долг, даже больше чем свой долг. Помяните мое слово, он скоро вернется, и я прошу вас сообщить об этом мне и капитану, и, если мы сможем, я уверена, мы оба приедем и выразим ему свое почтение. Я очень рада, что увиделась с вами. – Гостья поднялась, собираясь уходить, и пожала Сильвии руку. – Ведь, помимо того, что вы – супруга Хепберна, капитан много рассказывал о вас, и если будете в Бристоле, надеюсь, вы посетите нас в Клифтон-Даунс[131].
Гостья ушла, а Сильвия все никак не могла прийти в себя от полученных известий. Филипп стал военным! Филипп сражается на войне, рискует жизнью! И самое невероятное, Чарли и Филипп встретились снова, причем не как соперники или враги, и один спас другого! К этому примешивалась убежденность, которая подкреплялась каждым словом счастливой и любящей жены Кинрэйда, что его прежняя страстная любовь к ней самой угасла, исчезла безвозвратно, полностью стерлась из его памяти. Сама она с корнем вырвала свою любовь к нему, но чувствовала, что забыть ее не сможет никогда.
Эстер принесла Беллу и передала девочку ее матери. Она не стала заходить раньше, чтобы не прерывать беседу Сильвии с незнакомой дамой. Теперь же, войдя в гостиную, свою мать она застала в состоянии крайнего волнения, а вот Сильвия была спокойнее, чем обычно.