— Флореаль-Аполлон! — вскричали оба плантатора со страхом. — Но он только что пробежал мимо нас.
— Да, он два дня тому назад убежал из тюрьмы.
— И Марселен сопровождал его! — прибавил подозрительно Антраг.
— Мне это хорошо известно! — сказал агент полиции тоном, не допускающим возражения.
Молодой человек понял неосновательность своих подозрений против Марселена и перевел разговор на другую тему.
— Когда же должен вспыхнуть этот заговор? — спросил он.
— Сегодня ровно в полночь, господа. Но президенту удалось раскрыть планы заговорщиков, и, если все честные люди исполнят свою обязанность, тигры будут заблаговременно захвачены в своем логове.
— Но разве вы сомневаетесь в этом?
— Нисколько, потому-то я и посвятил вас в тайну, господа! Теперь настало время действовать, нам осталось только принять последние меры. Вуду собрались в громадном числе в обычном месте своих собраний: на равнине у подножия пика Куридас. Теперь дело идет о том, чтобы окружить их и разом покончить с ними.
— Сомневаюсь, чтобы мы успели в этом с такими силами! — проговорил Антраг, бросая взгляд на кучку солдат, стоявших в нескольких шагах.
Шовелен улыбнулся.
— Вы думаете? — проговорил он.
— Я убежден в этом. Вуду, эти нафанатизированные тигры, будут отчаянно защищаться. Борьба будет ужасная. Впрочем, что бы ни произошло, я готов повиноваться вам точно так же, как мой друг и мои слуги, только повторяю вам, что средства, которыми мы располагаем, чересчур недостаточны, чтобы надеяться на успех.
— Предлагаю вам самому судить о наших силах, — проговорил агент, насмешливо улыбнувшись, — три тысячи преданных людей с самим генералом Жефраром во главе расположились в том лесу, двести человек под начальством Дювошеля скрыты в горах, готовые встретить бунтовщиков с тылу и разорить их убежище, забравшись на пик Куридас.
— Но пик ведь недоступен!
— Дювошель займет его, — хладнокровно возразил Шовелен и продолжал — Еще один отряд из 350 человек занимает в настоящее время пещеру, последнее убежище Вуду; наконец, наш отряд из 150 человек должен произвести диверсию и, в случае нужды, увлечь бунтовщиков на ложный след. Далее, в Леогане, в Порт-Марго, в Порт-Депе, в Хереми, в Порт-о-Пренсе все заговорщики, ожидавшие только сигнала, чтобы подняться, были сегодня вечером арестованы в своих квартирах. Экспедиция была исполнена так хорошо, что не возбудила ни малейшего подозрения у заговорщиков, а если бы теперь среди них и поднялась тревога, то они не уйдут от нас, так как пик Ку ридас оцеплен со всех сторон. Что вы скажете на это?
— Все задуманное исполнено прекрасно!
— И, прибавьте, гуманно, так как, благодаря Бога, мы надеемся захватить этих презренных, не пролив капли крови.
— Ну, это зависит от Провидения. Впрочем, что бы ни случилось, повторяю, мы исполним свой долг!
— Благодарю вас, господа, другого ответа я не ждал!
С этими словами Шовелен подал сигнал — и все солдаты и слуги Колета заняли свои места.
— Господа, — предупредил агент полиции, обращаясь к окружающим, — помните, что мы идем охотиться на тигров; поэтому нам нужно вооружиться не только мужеством, но и хитростью. Пусть ни один сучок не треснет у вас под ногами и ни один лист не шелохнется; скользите неслышно, как змеи, чтобы захватить врага врасплох. Поняли меня? А теперь рассыпьтесь по кустам, готовые при первом моем сигнале схватиться за оружие! Вперед, да поможет нам Бог!
В отряде произошло легкое движение — и вскоре поляна совершенно опустела.
Глава XXIIIБЕГСТВО ФЛОРЕАЛЯ-АПОЛЛОНА
Оставим теперь на некоторое время Шовелена и его храбрых солдат и вернемся в Порт-о-Пренс, где за три или четыре дня до этого произошли важные события, с которыми необходимо познакомить читателя.
Уже два дня тому назад Флореаля-Аполлона привезли в Порт-о-Пренс и здесь по приказанию генерала Жефрара заключили в тюрьму.
Дювошель, после долгого разговора с президентом, в глубокой задумчивости вернулся в пещеру Черных Гор. И как ни старались его друзья узнать причину его беспокойства, они не могли ничего добиться: он молчал или отделывался односложными ответами. По приезде на плантацию он, вместо того чтобы отдохнуть здесь, торопливо пожал друзьям руки и продолжал путь один.
Было уже около восьми часов вечера. Флореаль-Аполлон сидел в темной камере на связке соломы; на ногах его были тяжелые колодки; руки скованы короткой цепью; вторая цепь, прикрепленная к стене, охватывала его пояс. Свет проникал в эту мрачную тюрьму только чрез узкое маленькое окно, находившееся на высоте десяти футов от пола. Кружка с водой и ведро составляли всю обстановку этого жалкого помещения.
Устремив взгляд в окно и пытаясь увидеть хоть клочок неба, Флореаль-Аполлон предавался глубоким размышлениям. Последние события, очевидно, не оказали на него никакого действия: его лицо было так же сурово и решительно, а взгляд так же мрачен.
— Два дня, — тихо бормотал он, — два дня — и ни одной новости с гор, ничего, ни слова, ни знака! Неужели они совсем забыли меня в этой тюрьме? Нет, этого быть не может: они спасут меня, они должны спасти меня! Что они сделают без меня? Я один держу в своих руках все нити заговора; я могу их выдать, увлечь в своей погибели, они прекрасно это знают! Но почему же они медлят? Почему они предполагают, что я мертв?
В это время в коридоре тюрьмы послышались шаги, медленно приближавшиеся к узнику.
— Что это значит? — с изумлением спросил он, — что нужно здесь тюремщику в это время?
Между тем шаги остановились перед дверью в его камеру. Послышался разговор двух людей. Флореаль приподнялся на локте и насторожил уши.
— Видно, у вас большая протекция, если вам разрешили видеть узника, — послышался чей-то голос, и Флореаль узнал тюремщика, — разве вы его родственник?
— Нет, я его друг! — насмешливо отвечал второй голос, крайне поразивший Флореаля.
— Марселен! Марселен живой! Здесь, в этой тюрьме! — пробормотал он. — Что это значит?
Он удвоил внимание.
— Вы знаете, товарищ, что тюрьму запирают в десять часов, — заметил тюремщик, — стало быть, вам можно пробыть там только около двух часов.
— Вы придете сказать мне, когда нужно будет уйти.
— Вы знаете также, что я должен запереть вас вместе с ним: это необходимое условие.
— Это мне все равно; вы ведь мне оставите свой фонарь?
— Мой фонарь? Не знаю, право, должен ли я согласиться на это!
— Черт возьми, не хотите ли вы, чтобы я свернул шею в этой темноте?! Покорно благодарю! Я пойду тогда спросить разрешения.
— Ну когда так, хорошо! Держите фонарь, а я открою дверь!
— Давайте!
Флореаль-Аполлон услышал, как ключ поворачивается в замке, послышался скрип отворяемой двери. Он лег тогда опять на свою солому и закрыл глаза.
Дверь отворилась.
— Я думаю, он спит! — пробормотал тюремщик, направляя свет своего фонаря прямо на лицо узника.
— Но беспокойтесь, я разбужу его!
Тюремщик с ворчанием повесил свой фонарь на гвоздь, вбитый в стену, и шутливо пожелав: «Всего хорошего» — вышел из камеры.
— Смотрите же, не забудьте меня здесь, — смеясь, проговорил Марселен, — местечко-то здесь не веселое!
— Хорошо, хорошо, не бойтесь, за вами придут!
С этими словами тюремщик захлопнул дверь, заботливо запер ее и медленно удалился.
Марселен некоторое время внимательно прислушивался к его удалявшимся шагам; наконец, когда они совсем затихли в отдалении, облегченно вздохнул и повернулся к узнику.
Флореаль в это время приподнялся и внимательно смотрел на него.
— А вы разве не спите? — проговорил Марселен.
— Я и не спал! — холодно отвечал негр.
— Тем лучше, тогда вы, значит, все слышали?
— Все!
Марселен подошел к узнику.
— Ты разве не умер? — с ненавистью спросил его Вуду.
— Как видите!
— А я думал было, что окончательно отделался от тебя!
— Вы ошиблись! — проговорил юноша с иронической улыбкой.
Наступило молчание; собеседники исподлобья наблюдали друг за другом. Наконец Марселен отвернулся, презрительно пожав плечами.
— Я считал тебя более сильным!
— Зачем ты пришел сюда? — спросил его негр.
— Спасти вас!
— Ты!
— Это вас удивляет?
— Конечно, разве ты не враг мне?
— Совершенно верно: я ваш враг, однако, повторяю, я пришел освободить вас!
— Не понимаю!
— Сейчас поймете. Я — ваш враг, так как вы нарушили данное мне слово, вы обманули меня, вы хотели меня убить, и если не убили, то только потому, что не смогли!
— Правда, только об этом я и сожалею теперь!
— Спасибо за откровенность, а все-таки я пришел освободить вас!
Флореаль поднял голову.
— Врагов не спасают! — проговорил он.
— Совершенно верно, но ведь всегда бывают исключения, и вот вам доказательство этому: я здесь!
— Не верю!
— И вы неправы, так как только от вас зависит быть свободным менее чем через час.
Вуду с недоверием взглянул на Марселена.
— Какие причины заставляют тебя поступать так?
— Одна причина, но она настолько важная, что на время заставляет забыть о моей ненависти.
— И эта причина?
— Прежде всего, я ставлю одно условие.
— Условие? Говори!
— Поклянитесь мне священной змеей, что, исполнив священные обязанности, вы дадите мне полное удовлетворение, один на один, в оскорблении, которое вы мне нанесли!
— Скажи мне сначала, чем ты руководишься, спасая меня?
— А я требую прежде всего от вас честного слова!
Флореаль некоторое время раздумывал.
— Ну, хорошо, — вскричал он наконец — клянусь тебе честью и священной змеей, что ты получишь от меня удовлетворение, какое желаешь! Теперь говори!
— Я уже сказал вам, что я глубоко вас ненавижу, но между мной и вами существует неразрывная связь.
Мы братья, мы оби и оба носим священный знак Пурра! Мои обязанности ясны отсюда. Они заставляют меня пожертвовать всем, чтобы только освободить вас. Я освобождаю не Флореаля-Аполлона, не человека, который хотел меня убить и которого я ненавижу, нет, я спасаю оби, своего брата, царя Вуду, своего начальника, а когда вы станете свободны, я опять стану ненавидеть вас, поняли ли вы меня?