— Хлебните глоточек, индеец! Ночь свежая, это согревает; это ведь виски!
— Спасибо! — ответил вождь, отклоняя бутылку.
— Как, вы отказываетесь? — с удивлением вскричал старик.
— Черная Птица — вождь команчей! — гордо произнес краснокожий.
— Ну, тогда другое дело! — сказал старик, отпивая вторично такую же обильную порцию, как и в первый раз. — Тогда это не стыдно.
— Мой старый отец не знал этого? — любезно ответил вождь.
Скваттер знал, что индейское племя команчей никогда не употребляет крепких спиртных напитков, почему и не должен был обидеться на отказ индейца выпить из его бутылки.
— Так вы из команчей? — переспросил он через минуту.
— Черная Птица — из команчей озер; он — вождь своего племени.
— Команчи озер — храбрые воины; я видел их на войне.
Индеец наклонил голову при этом лестном комплименте.
— Вождь возвращается к своему племени? — сказал старый скваттер.
— Пока еще нет! Черная Птица увидит свое племя только в полнолуние. Он охотится уже три лунных недели со своими молодыми людьми на бизона в землях кендиасов, союзников своего племени.
Наступило молчание. Старик задумался, а индеец набил свою трубку и закурил ее.
— Мой брат, вождь команчей, — снова заговорил скваттер равнодушным голосом, — друг плантаторов с реки Красной?
— Воин краснокожий — не друг плантаторов, мой старый отец хорошо знает это!
— Это правда. Плантаторы с их проклятыми новыми участками истребляют всю дичь, и краснокожие не могут больше находить пищу для своих жен и детей.
Индеец опустил голову, и его взгляд сверкнул ненавистью. Этот ответ, хотя и немой, был достаточно многозначителен.
Старик перетолковал его в смысле, наиболее выгодном для своих интересов и планов, которые копошились в его голове.
— Молодые люди вождя находятся, без сомнения, еще очень далеко, в прериях?
— В шести часах ходьбы отсюда, самое большее.
— Расстояние небольшое, если его проехать на лошади.
— Вождь потерял свою лошадь.
— Я найду для него лошадь, если надо!
Индеец повернул голову в сторону старика и посмотрел ему прямо в лицо.
— Старый отец хочет сделать предложение своему другу команчу? — спросил он с особенно выразительной улыбкой.
— Быть может! — ответил старик.
— Уши вождя открыты! — значительно произнес Черная Птица.
— У вождя много молодых людей?
— Нет; четыре раза столько, сколько пальцев на моих двух руках, и один раз столько, сколько пальцев на моей правой руке, — этого довольно, чтобы охотиться в прериях на бизона.
— О, о! — сказал, смеясь, скваттер. — Сорок пять воинов! Можно многое сделать с такими силами, потому что ведь это все, без сомнения, отборные воины?
— Самые храбрые воины племени!
— Славно! Вот это хорошо!
Скваттер снова замолчал. Что-то мешало ему открыть свои тайные мысли: есть вещи, которые очень трудно высказать.
Черная Птица, сидя на земле с руками, сложенными на груди, казалось, готов был заснуть; его глаза точно закрывались сами собой.
— Черт возьми! — вскричал вдруг скваттер. — Если только вам угодно, ведь я могу обеспечить вам большое число меховых шкур, которые не будут вам ничего стоить, не считая прекрасного оружия в количестве, достаточном для того, чтобы снабдить ружьями все ваше племя.
— О! — ответил индеец. — Мой старый отец любит смеяться, он очень веселый.
— Я нисколько не шучу, а напротив — говорю очень серьезно!
— Нет! Где мой отец найдет эти прекрасные меха и великолепное оружие? Разве они произрастают в прериях, как деревья и трава?
— Нет, не совсем так, хотя вождь и найдет их в прериях.
— Хорошо! Я понимаю. Мой отец нашел богатый клад и хочет поделить его содержимое со своим другом, вождем команчей.
— Вы не отгадали, вождь. Если и может быть в этом деле речь о кладе, то этим кладом является дом самого богатого плантатора по ту сторону реки Красной.
— О-о! Но плантатор, о котором говорит старый отец, не отдаст своих мехов и своего оружия.
— Это верно.
— Ну так как же?
— Мы сами возьмем их у него!
— Это правда, я и не подумал о таком способе! Так мой старый отец сделает это?
— Да! — ответил старик с выражением плохо скрытой ненависти.
— Тогда друзья старого отца и молодые люди Черной Птицы разделят все между собой по-братски: половина ему, половина — мне.
— Нет вождь. Я иду на это дело не ради корысти, а из мести.
— Старый отец ненавидит плантатора?
— Да! Я сочту себя отомщенным только в том случае, если увижу его распростертым у своих ног.
— Хорошо, мои молодые люди помогут старому отцу. Но он должен сдержать свое обещание относительно мехов и оружия!
— Клянусь вам в этом, вождь, головою моей дочери, которую люблю больше всего на свете.
— Хорошо! Мой старый отец может рассчитывать на друзей команчей. Где Черная Птица должен соединиться с бледнолицыми?
— Завтра, как только взойдет луна, в лугах Зеленой воды!
— Вождь будет там в одиннадцатом часу ночи, как условлено.
— Значит, с этим кончено, вождь. Когда вы предполагаете ехать за вашими молодыми воинами?
— Если бы у меня была лошадь, я бы поехал сейчас же: путь далекий, и нельзя терять ни минуты, чтобы явиться в назначенный час.
— Это правда. Но не беспокойтесь об этом: я беру на себя снабдить вас лошадью.
— О! В таком случае все обстоит благополучно. Где эта лошадь?
— Пусть вождь идет за мной, лошадь готова!
Им не пришлось идти далеко; прекрасная черная лошадь в полной упряжи стояла привязанной к дереву.
— Вот она, — сказал старик. — Поезжайте, вождь, и не забудьте чего-нибудь.
— Черная Птица никогда ничего не забывает!
— Тем лучше! Потому что, если вы меня обманете…
— Вождь сказал уже, что будет со своими молодыми воинами на лугах реки Зеленой, и будет там! — высокомерно ответил индеец.
— Хорошо, буду рассчитывать на это!
Спустя две минуты вождь оставил лагерь, пустив лошадь во весь опор. Но как только он очутился в зеленом лесу и из лагеря уже нельзя было ни видеть его, ни слышать стук копыт лошади, Черная Птица сделал крутой поворот и с быстротой вихря устремился в темную ночь по направлению к плантации. В одиннадцать часов вечера он кончил миссию, великодушно взятую им на себя, и сигналом дал знать о своем присутствии трем мужчинам, сидевшим на балконе.
— Теперь, — проговорил индейский вождь, окончив рассказ о своем расследовании, — что думают мои друзья и какие меры намереваются они употребить в дело, чтобы избежать капкана, в который надеются их поймать скваттеры?
— Я предчувствовал опасность, — сказал Вильямс, — но этим и ограничивается все, что я мог сделать: я слишком несведущ в вещах, касающихся жизни в таких пустынных местностях, чтобы рискнуть высказать свое мнение в таком важном вопросе.
— На сколько человек можем мы рассчитывать? — спросил полковник управляющего.
— Человек на сорок, самое большее, полковник, но все это храбрый и преданный народ!
— Я знаю это. К несчастью, этого оказывается недостаточно после того, что нам сказал вождь.
— Правда, — заметил вождь, — скваттеров столько же, а у нас еще и женщины, и дети.
— Это верно, — сказал полковник. — Итак, надо рассчитывать человек на двадцать пять или тридцать, самое большое: мы совершенно не знаем планов разбойников и должны оберегать женщин и детей.
— Увы! — произнес Вильямс.
— Что делать? — спросил полковник.
— Спросим совета у вождя, — сказал управляющий. — Черная Птица — такой же мудрый советчик на совещаниях, как и храбрый воин в бою: у него, наверное, есть в голове какая-нибудь идея; недаром же он проследил этот опасный след до самого его конца и отправился в лагерь разбойников.
— Посмотрим! Говорите, вождь, что бы вы стали делать в нашем положении? — спросил полковник.
Вождь поднялся со своего места, запахнулся в плащ, сделанный из шкуры бизона, и, простирая правую руку вперед, произнес:
— Пусть слушают мои братья: великий вождь будет говорить!
Присутствующие придвинулись ближе к индейцу, который начал так:
— Цель, которую имеют скваттеры, — это месть. Чтобы достичь ее, они прибегнут сначала к пожару, чтобы поселить тревогу и страх среди защитников плантации. Прежде всего надо поместить женщин и детей в такое убежище, где до них не могли бы добраться.
Вот что сделал бы Черная Птица: за два часа до восхода солнца собрал бы женщин и детей, велел бы им сесть на лошадей и повез бы их за две или три мили, в место, которое он один знает и где они могут быть в безопасности, пока не кончится бой; потом вождь продолжал бы свой путь и соединился бы с молодыми воинами, с помощью которых, встав посреди разбойников, он уничтожил бы их усилия и в известный момент обезоружил бы их, в чем ему помогли бы и воины плантации, руководимые сильной рукой их вождя. Разбойники ничего не предпримут до прибытия воинов команчей, которых они считают своими союзниками и к которым питают доверие. Черная Птица сам поведет их к большому каменному дому, в котором устроят засаду бледнолицые. По знаку вождя воины его ударят на разбойников спереди, в то время, как воины команчи нападут на них сзади; и скваттеры будут взяты, как животное в норе, обезоруженные и связанные по рукам и по ногам раньше, чем поймут, что с ними происходит; не успеют даже подбросить особых стрел, чтобы поджечь дом.
— Это превосходный план, — живо сказал полковник, — именно тем, что так прост и легко исполним. Он наверняка удастся.
— Он и удастся, за это я отвечаю! — заметил управляющий, который за время своей военной практики имел частые нелады с индейцами.
— Я вполне разделяю ваше мнение, — сказал Вильямс. — Но, с вашего позволения, сделаю одно маленькое и невинное примечание, хотя и вовсе не критическое, избави меня Бог от этого!
— Посмотрим, что это будет за примечание! — проговорил полковник.
— Вот в чем дело: если мы так уверены в успехе, — а на этот счет не может быть ни малейшего сомнения, я гордо заявляю это, — то для чего же удалять отсюда женщин и детей? Разве они не могут спокойно остаться здесь спрятанными в доме, который предоставляет полную безопасность, как солидная крепость?