Одежда Луиса Голда изменилась вместе с профессией: серые молескиновые брюки и профсоюзная рубашка «Топ Продакшн» уступили место темному мешковатому костюму, в котором утонул бы и Чарльз Кертис, и запотевшим очкам в золотой оправе; единственным, что осталось от человека, которого я помнил (хотя и смутно) за верстаком в центральном механическом цехе, были его мозолистые руки. Я заглядывал в магазин всякий раз, когда оказывался в центре города, и там изредка бывало открыто; похоже, Голд запирал дверь, когда ему так хотелось, и если висевшая на гвозде в окне табличка демонстрировала надпись «ЗАКРЫТО», он не отвечал на стук, пусть даже я видел свет в задней части лавки и его сутулый силуэт, что перемещался среди книжных стопок, будто привидение.
Аарон никогда не говорил ни о нем, ни о своей матери, ни о сестре Шерри, о существовании которой я узнал от девушки, которая во время ежечасной паузы в общении с требовательной маркировочной машиной пришла искать Аарона.
— Здесь была молодая леди, которая спрашивала о тебе, — сказал я ему, когда он вернулся в офис.
— Она тебе помешала? Прости. — Аарон достал из ящика стола бутерброд и принялся за еду. Было около десяти часов утра, и я пытался начертить храповик для санитарного конвейера.
— Симпатичная, — сказал я. — Присылай таких почаще.
— Я думал, ты слишком стар для всего этого. Брюнетка?
— Шатенка. Она сказала, что знает твою сестру.
— Вот так просто. «Я знаю его сестру. Просто заскочила поздороваться».
— Она спросила, где ты, и когда я сказал, что не знаю, она назвалась «подругой Шерри», вследствие чего пришлось спросить, кто такая Шерри, и она объяснила, что это твоя сестра. Как ее настоящее имя?
— Это была Эмма?
— Сам не знаешь? Я имею в виду твою родную сестру.
— А я — девушку, которая приходила. Шерри на самом деле Ширли, но никто ее так не называет. Она моложе меня.
— Твоя подружка не представилась.
Последовала пауза, во время которой я подумал, что наш разговор окончен.
— Послушай, Ден, ты ведь давно здесь живешь, не так ли?
— Всю жизнь. Я родился здесь — могу показать дом.
— Знаешь человека по имени Стюарт Блейн?
Я отложил карандаш и развернулся на стуле лицом к Аарону. Одно колесико было сломано, поэтому пришлось соблюдать осторожность.
— Он ухаживал за моей тетей Оливией.
— Я даже не знал, что у тебя есть тетя. — Он ухмыльнулся, расквитавшись за мой вопрос о Шерри.
— У меня было две. Тетя Оливия давно умерла — она была замужем за мистером Смартом. Тетя Арабелла все еще жива — она старушка. Тетя Белла — сестра моей матери, тетя Ви — сестра моего отца.
— Она была миссис Смарт? Тебе перепадут акции, когда дядя Джулиус сыграет в ящик?
— Он не разговаривал со мной с похорон тети, а Ви умерла двадцать пять лет назад. Разве я похож на мальчика-везунчика?
— Ну ладно, ты лучше объясни, кто такой Стюарт Блейн.
— Я же сказал — человек, который ухаживал за тетей Ви. Он владел банком — тем, который «Банк Кассионсвилла и Канакесси-Вэлли», не «Первым национальным». Полагаю, и сейчас владеет.
— Богатый, значит?
— В те времена был богат, да.
Аарон встал, изображая беспечность, и закрыл дверь кабинета.
— Расскажи мне о нем.
— Я рассказываю тебе истории о моей семье и наших друзьях с тех пор, как ты пришел в отдел. Я думал, тебя от них тошнит.
— Ты не упоминал Блейна, а если и упоминал, то я о нем забыл. Я серьезно, Ден.
Я поведал ему то немногое, что знал, он задумчиво кивнул и вышел из кабинета. В следующий раз, когда мы увиделись, он не упомянул об этом случае.
Примерно через неделю я приводил в порядок свой стол во время перерыва.
— Ты много читаешь, не так ли? — спросил Аарон.
— Люблю читать, — уточнил я. — А вот времени, увы, вечно не хватает.
— Сколько книг, по-твоему, ты читаешь в месяц?
На улице шел дождь, капли стекали по наружной стороне стеклопакета и скапливались на слишком плоском бетонном подоконнике; я не спешил уходить и сел на край стола.
— Около пяти. Случаются, конечно, и более удачные месяцы.
— Ты когда-нибудь заходил в папин магазин?
— Так это твой отец? Луи Голд с Малберри-стрит?
Аарон кивнул.
— Может быть, раз или два в месяц.
— Он предлагал тебе книги?
— Обычно он просто позволяет осмотреться. Я полагаю, он достанет для меня книгу, если я попрошу о чем-то особенном. Если оно у него есть.
— Я не об этом.
Я запер стол, надел пальто и внезапно вспомнил, что, когда мои отец и мать вернулись из Европы и вновь открыли высокий белый особняк, принадлежавший бабушке, самой важной переменой в жизни — как мне тогда казалось — стало то, что я больше не мог свободно бегать на улице в любую погоду, одетый, как мне заблагорассудится. Тетя Оливия никогда не поднимала шума из-за пальто, шляп и галош; моя мать — возможно, отчасти из-за угрызений совести за нашу долгую разлуку — поступала наоборот.
— Ден, ты когда-нибудь слышал о книге под названием «Любвеобильный легист»? Ее написала некая Аманда Рос.
Я покачал головой.
— Папа продал ее мистеру Стюарту Блейну за двести долларов.
— Должно быть, редкая книга.
— Наверное, — сказал Аарон.
— Порнография?
— Не знаю. Сомневаюсь. Выходит, ты про нее ничего не знаешь?
Я заверил его, что не знаю, взял зонтик и вышел в коридор, а потом, через боковую дверь, на грязную парковку. После смерти мамы я продал дом бабушки и с той поры жил один. Руководствуясь сам не знаю каким чутьем, я решил перед обедом заглянуть в библиотеку. В библиотечном каталоге не было книг Аманды Рос, зато нашлась ее биография — «О, редкая Аманда». Я пролистал книгу и узнал, что миссис Рос была эксцентричной викторианской романисткой со склонностью к аллитерации. В списке ее творений присутствовали «Ирен Иддесли», «Делина Делани» и «Дональд Дадли», а также две книги стихов — «Смрад созидания» и «Поэмы прокола». Никакого «Любвеобильного легиста».
— Могу я вам чем-нибудь помочь, сэр?
— Нет, — сказал я.
— У вас довольно потерянный вид. — Библиотекарша улыбнулась. — Но я вижу, вы нашли книгу.
— Читать не собираюсь, — сказал я и поставил томик на место.
Библиотекарша была довольно миловидной и стройной женщиной лет тридцати-тридцати пяти.
— Если понадобится помощь, я буду за стойкой администратора.
— Не хотел показаться грубым, — признался я, — просто редко читаю биографии.
— А что вы читаете?
— В основном художественную литературу и книги по истории.
— Тогда вам стоит попробовать биографический жанр. Кто-то сказал, что это единственная достоверная история, а я подозреваю, что большая часть биографий — вымысел как минимум наполовину. И они бывают довольно занимательны.
— По правде говоря, это меня угнетает. Я пришел сюда в поисках некоего старого романа под названием «Любвеобильный легист» — мне про него рассказали.
— Звучит как восемнадцатый век, хотя, если это роман, маловероятно…
— Девятнадцатый век.
— Вы заглядывали в картотеку?
— Его там нет.
— Знаете, мы можем одалживать книги из других библиотек. Существует центральный информационный центр, который принимает запросы и передает их в библиотеку, у которой книга в каталоге есть. Обычно это занимает около двух недель. Хотите, я сделаю заказ?
— Да, пожалуйста. — Я последовал за ней к стойке, и она написала на карточке: «Любвеобильный легист». Я уточнил: — Аманда Рос.
— Автор: Аманда Рос. А вас как зовут?
— Олден Вир.
— У вас есть библиотечный билет?
Я кивнул.
— Вы не часто здесь бываете, не так ли, мистер Вир? Кажется, я вас раньше не замечала.
— Обычно я предпочитаю владеть книгами, которые читаю.
— Ну, чувствуйте себя как дома. Мы, библиотека Кассионсвилла, заведение маленькое, но симпатичное. Раньше это был частный дом — полагаю, и так понятно по тому, как комнаты переходят друг в друга, хотя толос59 на крыше может ввести в заблуждение.
— Знаю, — сказал я и, наверное, посмотрел вверх, потому что она продолжила говорить о куполообразной надстройке.
— Я никогда там не была, но в детстве такая штука мне бы очень понравилась. Даже не знаю, можно ли попасть в нее изнутри здания.
— Когда-то на чердаке был люк; его толкали шестом и прислоняли к краю отверстия старую лестницу. Верхняя сторона крышки люка — внутри храма — была выше пола на дюйм или около того и покрыта листовой медью для защиты от протечек. Я обычно забирался туда, чтобы посидеть на перилах, болтая ногами, и полюбоваться на бескрайнее небо.
И меня только что осенило: небо, должно быть, единственное, что осталось неизменным со времен моего детства. Где-то в доме есть лифт, который доставит меня на чердак, если только я действительно нахожусь в собственном доме, и этот офис, в котором я сейчас сижу, действительно представляет собой — но я надеюсь, что это не так — созданную Барри Мидом имитацию реальности. Через минуту я нажму кнопку интеркома и попрошу мисс Биркхед принести мне кофе.
— О чем вы думаете, мистер Вир? На мгновение у вас сделался очень рассеянный вид.
— Ничего. Это неважно.
— Номер телефона, пожалуйста. Чтобы мы могли позвонить вам, когда придет книга.
— Пять шесть два, семь ноль четыре один.
— Мне нужен ваш номер телефона.
— Я же…
— Сперва надо указать префикс — ну, вы в курсе. Наш номер здесь, в библиотеке — Элмвуд-четыре, пять-четыре, пять-четыре.
У нее был крупный рот, блестящие зубы и широкая заразительная улыбка.
— Простите, кажется, я перепутал номера. Правильный — Твинбрук-пять, четыре-шесть, семь-ноль. Не хотите ли поужинать со мной?
— Это очень мило с вашей стороны, мистер Вир, но, боюсь, я не смогу.
— Я только что понял, как давно я по-настоящему не разговаривал ни с кем, кроме друга на работе, и мне было очень приятно побеседовать с вами.