– М-м-м, божественно! – Гошка поводил длинным носом над чашкой, громко втянул воздух. Сделал первый глоток и повторил: – Божественно! Ритка, неделя таких ужинов с какао на сладкое, и я наверняка сделаю тебе предложение!
– Две недели без какао и без ужина, и ты не делаешь мне предложения! – мгновенно отреагировала я.
– Не согласен. – Он ухмыльнулся. – Лучше плесни мне добавки. В счет грядущей счастливой семейной жизни.
Остряк. Вот не позову его больше в гости, никогда!
Напарник абсолютно прав, нам нужна вторая машина. Нашего «москвича» хватало, пока за рулем был только Гоша. С тех пор как я получила права, обходиться одной машиной стало очень неудобно. Хотя, если разумно все спланировать, никому не приходится ходить пешком. Вот, например: поскольку я была уже дома, Гошка машину реквизировал, пообещав утром за мной заехать. А почему бы и нет? Какая разница, по одному мы на работу будем добираться или явимся в офис вместе? Вместе даже лучше, по дороге успеем о делах поговорить. Мне, кстати, нравятся такие утренние конференции – бывали случаи, нам очень неплохие идеи в голову приходили именно в это время. И сегодня я тоже рассчитывала обсудить с напарником пару мыслей насчет личности неведомого нам пока Сержа и того, как лучше надавить на Аллу, явно не желающую сотрудничать.
Впрочем, на этот раз ничего не вышло. То есть Гошка-то приехал вовремя, и я тоже не заставила себя ждать – скатилась по лестнице, как только увидела в окно, что наш синий «москвич» заворачивает во двор. Но едва я устроилась в машине и начала излагать все, что надумала вчера перед сном, как у меня зазвонил сотовый.
– Минуточку. – Я прервалась на полуслове и достала телефон. – Странно. Перевозчикова звонит. Что это ей ни свет ни заря понадобилось? Да, Елизавета Петровна, я вас слушаю, – обратилась я уже к клиентке.
– Рита, я не знаю, что делать! – Голос Перевозчиковой, неожиданно высокий, дрожал так, что я с трудом ее узнала. – То есть я, конечно, всех вызвала, но подумала, что вам тоже надо сообщить…
– Подождите, Елизавета Петровна, что случилось? Кого вы вызвали? Куда?
– Куда? – растерянно переспросила она. – Сюда, куда же еще. Домой. Полицию и скорую помощь. Аню предупредила, Семена тоже. И вот еще вам звоню. А что, вы думаете, кого-то еще нужно? Я просто не знаю.
– Да что у вас произошло? – Я пожалела, что мы разговариваем по телефону. Сейчас бы взять клиентку за плечи да встряхнуть ее хорошенько, чтобы пришла в чувство!
– Эта женщина, я ведь ее не знаю совсем! – невпопад ответила Перевозчикова. – Лицо, кажется, знакомое, но где я ее видела? Я не помню. А тут нож, а я сначала совсем забыла, что его нельзя вынимать!
– Елизавета Петровна! – Я уже кричала. – Что за нож?
Гоша, не глядя на меня, перестроился и повернул направо – теперь мы ехали в сторону дома Перевозчиковой.
– Ой, они пришли, – обрадовался голос в телефоне. – Вы лучше приезжайте, а то я не могу больше разговаривать.
Я опустила телефон и посмотрела на Гошку:
– Неизвестная женщина, нож, милиция, скорая помощь. Кроме того, «они пришли» и просьба приехать. Я поняла только одно – у нашей клиентки крупные неприятности.
– Угу. Ничего, через двадцать минут будем на месте, разберемся. Ты пока шефу позвони.
Александр Сергеевич выслушал мой короткий доклад, помолчал немного, потом признался:
– Ничего не понимаю. Но вы туда уже едете?
– Гоша говорит, через двадцать минут будем у Перевозчиковой.
– Угу. Ладно, там на месте разберетесь.
Мужчины! Баринов говорит точно с той же интонацией, что Гошка, и теми же словами. Разберетесь! Разберемся, конечно, куда мы денемся. Но интересно все-таки, что там у Перевозчиковой случилось? Елизавета Петровна женщина серьезная, к пустым истерикам не склонная, а сейчас она явно пребывает в состоянии истерического возбуждения – двух слов связать не может. По крайней мере, из того, что она мне наговорила, можно сделать вывод, что у нее дома незнакомая женщина с ножом… нет, нож нельзя вынимать. Откуда? Нож нельзя вынимать из раны, значит, получается, что кто-то зарезал неизвестную женщину дома у нашей клиентки. Бред полнейший!
Хорошо, допустим, это бред. Но про женщину и про нож тем не менее Елизавета Петровна говорила вполне отчетливо. И про скорую помощь с милицией, так что ножевое ранение, скорее всего, как любит выражаться мой напарник, «имеет место быть». А кстати, о напарнике – если Перевозчикова вызвала Сухарева, то не позднее чем через двадцать… нет, уже через десять минут мы с ним встретимся. То-то Гошке радость! А может, она сгоряча набрала 02 и к ней приехала дежурная группа? Сомнительно, конечно, что нам настолько повезет, но ведь надеяться я могу, правда?
Увы, то, что мои робкие надежды были абсолютно беспочвенны, я поняла еще в подъезде – на лестничной клетке, рядом с открытой дверью в квартиру, курили Паша и Андрей – ребята из группы Сухарева.
Паша молча кивнул нам, а Андрей обрадовался:
– А, друзья-конкуренты! Поздно приехали, клиентку вашу уже увезли.
– Куда увезли? – спросил Гоша. Напряженные отношения у него только с Евгением Васильевичем, с остальными он разговаривает совершенно нормально.
– В СИЗО, куда же еще? – охотно объяснил Андрей. – Второй труп на ней, как вы думаете? Тут и высокое положение не спасет – хоть ваша мадам Перевозчикова и шишка на ровном месте, но не ждать же, пока эта дщерь Петрова всех окружающих на тот свет отправит.
– А кого она убила? – деловито уточнила я.
– Некую Ларису Витальевну Леставину, сотрудницу того же самого банка, в котором работала первая жертва, Наталья Денисовна Перевозчикова.
– Ларису! – У меня перехватило дыхание.
– Ты ее знаешь? – Паша загасил сигарету и бросил ее в грязный керамический горшочек, стоящий на полу.
– Конечно, мы же были в банке. А вчера я ее с работы домой подвозила.
– Зачем?
– Поговорить хотела. – А что, скрывать мне нечего, все мои действия в рамках закона. – Она с Наташей Перевозчиковой несколько лет работала, хорошо ее знала. Кроме того, именно с ней Алла разговаривала по телефону, когда Наташа пришла. Можно сказать, Лариса – одно из действующих лиц в этой истории.
– Была действующее лицо, а стала бездействующее. – Андрей тоже бросил окурок в импровизированную пепельницу. Меня удивило то, что горшок был наполнен окурками почти на треть – когда только ребята успели? – Ладно, пошли, Евгений Васильевич вас в квартире ждет. – Он посмотрел на меня и объяснил: – Перевозчикова сказала, что позвонила тебе. Догадаться, что ты сразу примчишься, большого ума не надо. А поскольку речь об убийстве идет, Гоша тебя одну не отпустит. Вот и вся дедукция.
Андрей вошел первым, а Паша вежливо пропустил нас с Гошкой.
– Под ноги смотрите, – предупредил он, – у порога кровищи полно.
Я первая вошла в комнату, посмотрела на размазанную кровавую лужу на полу, перевела взгляд на Андрея и спросила:
– А где?..
– Леставина? – Он правильно понял мой не слишком внятный вопрос. – Скорая увезла, в больницу.
– Ты же говорил, труп. – Гошка остановился рядом со мной. – При чем тогда больница?
– Она дышала еще. Но с таким ранением… – Андрей махнул рукой. – Не сомневайтесь, ребята, на вашей Перевозчиковой второе убийство повисло. А я вам давно говорил: не умеете вы клиентов выбирать.
– Разве мы их выбираем? – Напарник мрачнел на глазах. – Это они нас выбирают, а уж мы, в меру сил…
Он присел на корточки и протянул руку к кровавому пятну. Мне показалось, что Гоша хочет дотронуться до него, но ладонь напарника замерла в нескольких миллиметрах над полом. Зачем ему это? Можно подумать, в его пальцы встроены какие-то сверхчувствительные датчики, которые в состоянии сделать анализ крови на расстоянии. А если бы и были, какой в этом смысл? Я имею в виду, какой смысл делать анализы? Мы и так знаем, что это кровь Ларисы.
Паша и Андрей тоже с интересом смотрели на Гошу.
– И что? – спросил Паша.
– Ничего. – Гошка встал и без всякой необходимости отряхнул руки. – Тела-то нет, что я вам могу сказать? И вообще, почему мы тут стоим, господа полицейские? Кажется, нам обещана аудиенция у вашего начальника.
Господа полицейские переглянулись, Паша неопределенно хмыкнул, а Андрей указал пальцем направо:
– Васильич на кухне, там и получишь аудиенцию. – А когда мы двинулись в сторону кухни, негромко добавил: – Паша, тебе не кажется, что у господина частного сыщика за последнее время испортился характер?
Я покосилась на напарника, и мое собственное настроение стремительно начало портиться. Меня ожидают довольно неприятные полчаса – трудно вести полноценную беседу, когда двое из трех участников не то что обращаться, смотреть друг на друга не желают.
Евгений Васильевич Сухарев стоял на кухне и смотрел в окно. Я поздоровалась, Гоша тоже пробурчал нечто невнятное, отдаленно напоминающее приветствие. Евгений Васильевич повернулся и посмотрел на меня.
– Здравствуйте, – скрипучим голосом ответил он и указал на пару стульев, стоящих у стены. – Присаживайтесь.
Смотрел Сухарев, повторяю, на меня, но обращался во множественном числе – а ведь с тех пор, как я побывала у него в стажерах, майор стал относиться ко мне гораздо приветливее и даже начал говорить «ты». Стулья тоже были приготовлены для двоих, так что можно не сомневаться – Гоша включен в число собеседников. Вот только разговор, как обычно, пойдет через меня. Ну и ладно, не в первый раз. Честно говоря, я уже освоилась с такой необычной формой общения – просто меня раздражает, когда два взрослых неглупых человека ведут себя настолько нелепо.
Я послушно подошла к ближайшему стулу и опустилась на него, на соседнем небрежно развалился Гоша. Он положил ногу на ногу и задумчиво уставился в потолок. Сухарев отошел от окна и прошелся по кухне. Остановился напротив нас и скрестил на груди руки:
– Что вы можете сказать по существу дела?
– По существу – ничего, – не задумываясь, отрапортовала я. – Мы сами ничего пока не знаем.