– Дело совсем не в вас, – мягко сказала женщина, кладя свою ладонь на его руку, но не на запястье, а на предплечье, на материал его сюртука. – Просто вы такой же человек, как и все мы. Любой из нас может оказаться на вашем месте. Просто большинство из нас об этом не подозревает, потому что человек не может представить себе то, чего никогда не испытывал. Некоторые вещи представить просто невозможно.
Несколько минут генерал сидел молча. Один раз он поднял на нее взгляд, и в его глазах было столько тепла и нежности, что Шарлотта не смогла этого объяснить. Затем он глубоко вздохнул.
– Что же, у меня есть на примете еще несколько человек, к которым я могу обратиться по поводу Абиссинской кампании, – сказал Балантайн небрежным тоном первого ученика. – А сейчас мне надо идти в мой клуб на ленч. – Неожиданно его глаза и губы напряглись. – Мне бы очень не хотелось этого делать, но у всех у нас есть обязательства, которые нам приходится выполнять… И я их выполню. Я не позволю, чтобы произошедшее заставило меня изменять своему слову.
– Ну конечно, – согласилась миссис Питт, убрав руку и медленно вставая. К сожалению, для того чтобы победить, надо было пробовать бороться за себя снова и снова, надо было быть готовым к бою лицом к лицу, и не важно, был ли враг видимым или скрытым. Ее улыбка получилась слегка усталой. – Пожалуйста, всегда рассчитывайте на мою помощь.
– Я это знаю, – мягко ответил генерал. – И спасибо вам.
Он вдруг сильно покраснел и распахнул перед Шарлоттой дверь в холл. Она прошла мимо него и кивнула ожидающему лакею.
Питт стоял в светлой, спокойной приемной леди Веспасии, любуясь залитым солнцем садом за окнами и ожидая, когда хозяйка дома спустится к нему. Для визитов было еще слишком рано, особенно для визитов к столь пожилым особам, но его дело не терпело отлагательств. Томасу очень не хотелось появиться у нее дома и выяснить, что она уже уехала с визитами. А это легко могло произойти, если бы суперинтендант стал тянуть до подходящего времени.
Аромат белых лилий наполнял комнату, а тишину в ней, казалось, можно было потрогать руками. День выдался совершенно безветренным – не было слышно даже шуршания листьев. Раздалась трель дрозда, а затем и этот звук исчез, растворившись в тишине.
Полицейский повернулся на звук открываемой двери.
– Добрый день, Томас, – произнесла леди Камминг-Гульд, входя в комнату и легко опираясь на свою трость. Она была одета в светло-коричневые и кремовые кружева, а длинная нитка жемчуга доходила ей почти до пояса. Питт почувствовал, что улыбается, несмотря на всю серьезность ситуации.
– Добрый день, тетушка Веспасия, – ответил он, наслаждаясь тем, что она позволила ему так к себе обращаться. – Прошу прощения, что побеспокоил вас в неурочное время, но мне важно было застать вас дома.
– Мои визиты могут подождать до завтра. В них нет ничего срочного – это просто способ убить вечер, занимаясь чем-то якобы полезным, – отмахнулась хозяйка от его извинений. – Завтра тоже будет не поздно, да и через неделю тоже… – Она прошла по ковру и уселась в свое любимое кресло, повернутое к выходящему в сад окну.
– Вы очень добры, тетушка, – ответил суперинтендант.
– Ерунда! Мне до слез надоели никому не нужные разговоры, и вы, Томас, прекрасно это знаете, – ответила старая леди, прямо взглянув на Питта. – Если я услышу еще хоть одно замечание какой-нибудь глупой курицы о помолвке Аннабелль Уотсон-Смит, я отвечу так, что разразится скандал. Я собиралась нанести визит миссис Пурвес. Никогда не могла понять, как ей удается сохранять люстры у себя в доме целыми, ведь от ее смеха хрусталь вполне может полопаться!
– Я вам сочувствую, – отозвался полицейский.
– Ну, вот и хорошо. И сядьте вы наконец, ради бога! Я уже шею свернула, глядя на вас снизу вверх.
Томас мгновенно повиновался и уселся напротив пожилой леди.
– Думаю, что вы приехали из-за этого возмутительного происшествия с Гаем Стэнли, – произнесла Веспасия, внимательно посмотрев на полицейского. – Хотите понять, является ли он еще одной жертвой шантажиста? – Она слегка пожала плечами. – Даже если и нет и все это просто случайное совпадение, на всех остальных это произведет сильное впечатление. Могу себе представить, как чувствует себя Данрайт Уайт… Томас, все это очень серьезно.
– Я это понимаю, – было странно обсуждать подобные ужасные вещи, всю эту грязь и боль, в комнате, поражающей своей простотой и наполненной ароматом цветов. – А ведь вы еще не знаете всех размеров трагедии. Сегодня утром я посетил сэра Гая Стэнли, и все оказалось еще хуже, чем я предполагал. Ему действительно угрожали – так же, как и всем остальным…
– И он отказался выполнить требования шантажиста, – закончила Камминг-Гульд за суперинтенданта с грустным лицом. – А все произошедшее – это страшная месть и предупреждение всем другим жертвам.
– Нет… Я бы очень хотел, чтобы так и было.
– Не понимаю. Пожалуйста, Томас, не скрывайте от меня ничего! – Глаза пожилой леди расширились. – Какова бы ни была правда, у меня достаточно сил, чтобы ее выслушать. Я прожила долгую жизнь и видела больше, чем вы можете себе представить.
– Да я и не пытаюсь ничего от вас скрыть, – честно ответил Питт. – Я бы хотел, чтобы все было так просто – шантажист потребовал чего-то от сэра Гая, а тот отказал ему. Но у сэра Стэнли ничего не требовали, кроме посеребренной фляжки, как доказательства получения письма – так же, как от Балантайна потребовали табакерку. Просили что-то очень индивидуальное, чтобы еще раз продемонстрировать свою информированность. Сэр Гай передал фляжку через посыльного. Все остальное произошло совершенно неожиданно, без всякого предупреждения. Это опять выглядит как простая демонстрация силы. Получилось так, что жертвой стал сэр Гай, но на его месте мог бы оказаться любой другой.
Веспасия, не отрываясь, смотрела на полицейского, впитывая то, что он ей сказал.
– Хотя, может быть, у сэра Гая не было ничего, что могло бы пригодиться шантажисту. Поэтому тот решил сдать его, для того чтобы пугнуть других, – предположил Томас.
– Тогда у бедняги не было ни единого шанса. – Веспасия была очень бледной и говорила, выпрямив спину и высоко подняв подбородок. Она никогда не покажет свою панику или отчаяние – ее учили совсем не этому, – но в раннем утреннем солнечном свете в ней была видна напряженность, которая говорила сама за себя. – Что бы он ни говорил и что бы ни делал, это никак не могло повлиять на результат. Больше чем уверена, что то, в чем его обвинили, не имеет к нему никакого отношения.
– Он тоже так сказал, и я ему верю, – согласился Питт. – Однако причина моего визита заключается в другом. Вряд ли вы сможете чем-то помочь мне в отношении сэра Гая. Но есть другой вопрос, в котором вы, думаю, могли бы быть мне полезны.
– Другой вопрос? – Старая дама подняла седые брови.
– Сегодня утром меня попросила приехать миссис Таннифер. Эти новости ее очень расстроили…
– Таннифер? – прервала его Веспасия. – А кто это?
– Это жена банкира Зигмунда Таннифера. – Питт не сразу сообразил, что тетушке о них ничего не известно.
– Еще одна жертва?
– Да. Она женщина мужественная и с большой индивидуальностью, поэтому Таннифер ничего от нее не скрывает.
– Надеюсь, что угроза мистеру Танниферу не связана с его матримониальным статусом? – улыбнулась старая леди.
– Нет, она имеет финансовый характер. – Тут до суперинтенданта дошла вся комичность ситуации. – Банкира обвиняют в том, что он похитил деньги, пользуясь доверием клиентов. Обвинение мерзко и наверняка разрушит его репутацию, если в это поверят, однако оно никак не связано с личной жизнью банкира. Миссис Таннифер полностью поддерживает мужа.
– И совершенно естественно, что она обеспокоена.
– Да, – кивнул полицейский в знак согласия, – и не только. Она настроена бороться любыми доступными ей способами. И попросила меня приехать, потому что услышала телефонный разговор между своим мужем и мистером Лео Каделлом, который, насколько я понимаю, занимает важный пост в Форин-офис. – Томас остановился, увидев, что во взгляде Веспасии вновь появилась боль, а пальцы ее рук сжались у нее на коленях. – Я приехал спросить, не знаете ли вы мистера Каделла, и теперь вижу, что знаете.
– Я знаю его уже много лет, – сказала леди Камминг-Гульд так тихо, что Питт с трудом расслышал ее. – А его жену я знаю с самого рождения. Более того, я ее крестная. Я была на их свадьбе двадцать пять лет назад. Лео мне всегда нравился. Расскажите, что я должна сделать.
– Поверьте, мне очень жаль. Я надеялся, что вы их знаете, но не думал, что так близко, – искренне вздохнул Томас. Ужас всего происходящего начинал сказываться на все большем и большем количестве людей. Боль и страх распространялись, как пожар в джунглях, а он все еще не знал, где искать преступника, не говоря уже о том, как ему противодействовать. – Вы не знаете, связаны ли между собой Балантайн, Корнуоллис, Данрайт Уайт, Таннифер и Каделл? Есть ли хоть что-то, что может их объединять?
– Не знаю, – ответила тетушка, даже не задумавшись. – Я провела много часов, пытаясь представить себе ту сферу влияния или власти, где они могли бы пересекаться. Думала я и об отдаленных родственных связях. Однако не удивлюсь, если они вообще не знакомы друг с другом. Еще я думала над тем, не могли ли они кого-нибудь оскорбить, сами того не подозревая. Однако Корнуоллис служил на флоте, а Балантайн – в армии… Данрайт никогда, насколько я знаю, не выезжал за границу и всегда верно служил закону. И вы говорите, что Таннифер – банкир, а Лео служит в Министерстве иностранных дел… Все эти люди не принадлежат к одному и тому же поколению, поэтому даже если они ходили в одну школу, то это было в разные годы. Брэндон Балантайн по меньшей мере лет на пятнадцать старше Лео Каделла… – Старая дама выглядела совсем растерянной.
– Я тоже все уже перепробовал, – признался суперинтендант. – Изучил их деловые и финансовые интересы, инвестиции, даже азартные и спортивные игры, которыми они увлекаются. Нет, кажется, ничего, что могло бы их объединять. А если что-то и есть, то только в глубоком прошлом. Я спрашивал Корнуоллиса. Он единственный человек, на которого я могу надавить, чтобы получить хоть какие-то подробности. И он клянется, что не знает никого из них, кроме Балантайна, да и того узнал всего года два назад.