Глава 1
Старший следователь районного отделения полиции Сергей Шувалов опаздывал на работу из-за пробки, которая образовалась на площади Победы в час пик из-за аварии.
И какого черта он поехал здесь, зная, что эта площадь всегда перегружена в это время!
А тут еще авария.
Сергей с досады ударил ладонью по рулю, и раздался пронзительный гудок.
Это произвело эффект, но не тот, на который можно было бы рассчитывать в подобной ситуации. Пробка не рассосалась. Зато несколько человек в соседних машинах повернулись к нему. В их лицах была целая гамма чувств от понимающих до насмешливых.
Конечно, если провести прямую линию от его дома до отделения, то она пройдет через эту площадь. Но прямой путь не всегда самым быстрый, и он не раз в этом убеждался.
И тем не менее…
Сергей достал мобильник — хотел предупредить, что опаздывает на работу, — но вспомнил, что его опер Никита Хмельнов в отпуске и выйдет на работу в понедельник.
Сергей засунул мобильник обратно в карман.
Оставалось ждать.
И он ждал.
Как замечательно, что рано или поздно всему приходит конец. Пробка рассосалась, и машины потянулись одна за другой, набирая ход.
Сергей взбежал по ступенькам отделения и столкнулся в дверях с Ефимом Ильичом. Зная, что судмедэксперт небольшой любитель покидать свой уютный кабинет, он спросил:
— Далеко собрались, Ефим Ильич?
— На вызов.
— А что случилось?
— Банальное убийство, — ответил судмедэксперт.
Сергей остановился и недоуменно посмотрел на него.
— Неужели убийство может быть банальным?
— Представь себе, Сереженька, что очень даже может быть. Поживешь с моё — и сам в этом убедишься. Видишь ли, если абстрагироваться от трагической сути этого события, то все убийства довольно банальны. Они совершаются либо из-за денег, что само по себе отвратительно, поскольку какое имеет право один человек из-за каких-то бумажек или кругляшек отнимать жизнь у другого человека не им данную, либо из-за пустого самолюбия. Как например, если некто почувствует себя уязвленным и не сможет найти иного аргумента, кроме ножа или кирпича, который пускает в ход. Разновидностью последнего может быть тот случай, когда кто-то попал кому-то под горячую руку. А горячая рука обычно бывает подогрета горячительным напитком вкупе с все тем же самолюбием. Тогда в ход идет пустая бутылка. Что поделаешь — не хватает нам культуры общения, культуры чувств и культуры пития.
— Я вижу, у вас, Ефим Ильич, уже сложилась целая концепция относительно природы убийства.
— Да, Сереженька. Тишина кабинета, как ничто другое, настраивает на философский ход мысли.
Ефим Ильич вздохнул.
— Ну да ладно. Бог с ними, с моими философскими выкладками. Пустыми и вздорными. Продиктованными все тем же самолюбием, помноженным на самомнение. Надо ехать. Хотя покойнику это все равно, но затягивать неизбежность встречи с ним негоже. Тем более, что меня заждалась бригада. — Ефим Ильич кивнул головой в сторону полицейского пикапа. — Скоро увидимся, Сереженька.
— Что вы имеете в виду?
— Как что? А кого ж еще Корзин пошлет на вызов? Тем более, что убийства в твоей компетенции.
Ефим Ильич оказался прав.
Едва Сергей переступил порог кабинета, как у него зазвонил телефон.
— Шувалов, — сказал он и услышал голос Корзина. — Немедленно поезжай на Весенний бульвар, — нетерпеливо сказал тот. — Там ЧП. Убийство. — Сергей не видел, как Корзин поднес к глазам очки и прочитал по бумажке: — Дом № 17, квартира 35. Четвертый этаж. Там живут или жили некие Соколовы. Ефим Ильич уже выехал. Обо всём мне доложишь, как только вернешься.
Полковник подумал и спросил:
— Когда возвращается Никита?
— В понедельник.
— Его подключишь.
«Естественно», — подумал Сергей.
— На этом, пожалуй, всё. Да… еще не забудь написать план оперативно-разыскных мероприятий. Представишь.
Любил полковник отчетность. Она стала его коньком с тех пор, как он возглавил отделение, и все об этом знали.
— Теперь действительно всё, — сказал полковник и повесил трубку.
Глава 2
Через пятнадцать минут машина Сергея остановилась напротив дома № 17 по Весеннему бульвару. Это было пятиэтажное здание из серого кирпича с тремя подъездами в глубине двора. Напротив него и по бокам стояли три безликих блочных дома в девять этажей, похожие на спичечные коробки, поставленные на попа. Рядом с ними дом Соколовых был отмечен некоторой индивидуальностью.
Сергей взбежал на четвертый этаж и позвонил. Дверь ему открыл судмедэксперт.
— Как всегда, вы оказались правы, Ефим Ильич. Как только я вошел в кабинет, позвонил Корзин. И вот я здесь. Что скажите? — спросил Сергей.
— А что я могу сказать? Сейчас сам всё увидишь, — озабоченно ответил судмедэксперт.
— И все-таки введите меня в курс дела.
Ефим Ильич посмотрел на Сергея поверх очков.
— Ну что ж, ввожу. Убит молодой человек, Василий Соколов, двадцати шести лет от роду. А там, — Ефим Ильич кивнул головой в сторону гостиной, — сидит его жена. Людмила Сергеевна Соколова. Покойник… Теперь уже покойник, — поправился Ефим Ильич, — был убит… Покойник был убит…
Как-то нелогично получается. Разве можно убить покойника? Ефим Ильич покачал головой.
— Да, язык не всегда логичен. Но ведь не скажешь «то, что было раньше человеком, было убито».
Сергею было не до лингвистических выкладок судмедэксперта, и он нетерпеливо спросил:
— И всё-таки как он был убит?
— Ударом острого предмета в шею. Удар пришелся в сонную артерию.
— Такой удар требует определенного навыка, — сказал Сергей.
— Тебе лучше знать.
— А острый предмет, очевидно, был нож?
— Возможно. Или нечто подобное, — ответил Ефим Ильич.
Сергей невольно улыбнулся. В отделении все знали склонность Ефима Ильича быть осторожным в суждениях, и в очередной раз он не отступил от своего правила.
— А где покойник? — спросил Сергей, оглядываясь по сторонам.
Из гостиной донесся стон.
— Извини, Сереженька, у меня на руках пациентка. Она сейчас во мне остро нуждается. А ты пока пройди на кухню. Там тебя дожидается свидетельница.
Ефим Ильич вернулся в гостиную к сидевшей на тахте с запрокинутой головой Людмиле Соколовой.
На кухне за столом Сергей увидел немолодую женщину. Это была соседка по лестничной площадке. Она рассказала, как, выходя из дома, увидела незакрытую дверь в квартире Люды и Васи Соколовых, обождала минуту, другую, окликнула их, не получив ответа, заглянула в квартиру.
То, что она увидела, потрясло ее.
Вася лежал на полу весь в крови. Рядом с ним лежала Люда. В руках у нее был зажат пакет с покупками. Часть из них вывалилась на пол. Оба не подавали признаков жизни.
Соседка сбегала за нашатырным спиртом и привела Людмилу в чувство. Для Василия спирт оказался не нужен.
— Он был уже там, откуда не возвращаются, — сказала она, и на глазах у нее навернулись слезы.
По ее словам, возле головы Василия образовалась лужа крови. Он не дышал. Открытые глаза были тусклыми и безжизненными.
— Значит, убийство произошло в прихожей, — сказал Сергей, не обращаясь к соседке. Тем не менее она сказала:
— Надо думать.
— А кто в ней навел порядок? Людмила Соколова?
— Нет! Что вы? Правду сказать, я с самого начала хотела было подтереть кровь, — уж больно жуткая была картина, — но Людмила не дала мне это сделать. Сказала: нет, надо дождаться полиции. Это уже потом, когда мне разрешили прибрать, я протерла пол тряпкой, а сумку с продуктами собрала и поставила в угол в прихожей. Она и сейчас там стоит… Людмила ничего не могла делать, — добавила соседка. — Всё ходила, как сомнамбула. А как увидела снова кровь — так сразу в обморок.
— А кто вызвал полицию?
— Я.
— Понятно. Кто вам разрешил пол протереть?
— Тот, что вам дверь открыл.
— Понятно. Скажите, Елизавета Григорьевна, вы случайно никого не заметили на лестничной площадке? — спросил Сергей и услышал вполне ожидаемый ответ:
— Нет. Если вы имеете в виду посторонних.
— А знакомых?
Соседка улыбнулась.
— Тоже нет.
Больше вопросов к свидетельнице у Сергея не было, и он отпустил ее восвояси.
В углу прихожей на полу лежал пакет с продуктами. Обычный набор. Ничем не примечательный. Судя по нему, семья Соколовых жила в среднем достатке.
Сергей посмотрел в сторону гостиной и встретился взглядом с Ефимом Ильичом. Судмедэксперт кивнул головой и прошел к нему в прихожую.
— Можно с ней поговорить? — спросил Сергей, не сводя глаз с сидевшей на тахте с безучастным видом молодой женщины.
— В общем-то да. Я сделал ей укол. Только не злоупотребляй. Она очень слаба. Еще бы! Такое пережить.
— Понял. Но начну я с вас, Ефим Ильич. Какого черта вы распорядились вытереть пол в прихожей?
Ефим Ильич ожидал этот вопрос и, мягко улыбнувшись, сказал:
— Сереженька, я ни в коем случае не имел в виду посягать на твои прерогативы. Но деятельная соседка здесь столько натоптала, что все равно бы ты ничего интересного для себя не увидел. А разносить кровавые следы по всей квартире я не видел смысла.
— Значит, ничего, кроме чистого пола, у меня с места преступления нет?
— Ну почему же? Наш фотограф всё зафиксировал в наилучшем виде. В том виде, в каком мы застали прихожую в момент приезда. Во множестве ракурсов. Так что у тебя будет полная картина. Ничуть не хуже, чем если б ты всё увидел в натуре.
— Пожалуй, вы правы.
Ефим Ильич скромно промолчал.
— Кто еще был с вами в бригаде?
— Как кто? Как ты уже понял, наш фотограф и, конечно, эксперт-криминалист. Он снял отпечатки, где только мог. Только вряд ли они тебе помогут.
— Где они сейчас?
Ефим Ильич посмотрел на часы.
— Должно быть, уже сопроводили покойного в морг и теперь, я думаю, у нас в отделении.
— Понял. Что с женой покойного?
— В полном твоем распоряжении. Мужественная женщина. И все-таки не перегружай ее. Я тебя подожду на кухне. Если