Вернувшись к входу в институт, Сергей вошел в массивные двери.
Отдел, в котором работал Соколов, находился на первом этаже в дальнем конце коридора. Это была небольшая уютная комната с окнами в сад.
— Жалко будет отсюда уезжать, — сказал начальник отдела Юрий Петрович Кузнецов.
— А зачем уезжать? — спросил Сергей.
— А кто нас будет спрашивать? Мы не вписались в постсоветское время. И все потому, что химкомбинат хиреет прямо на глазах. Устаревшее оборудование, отсталые технологии, неблагоприятная конъюнктура. В общем, весь букет накопившихся болезней. Прошло то время, когда он был одним из флагманов отрасли. Наряду с нашим институтом, считавшимся кузницей научных кадров.
— И много кадров вы наковали? — без претензий на иронию спросил Сергей.
— Да как вам сказать… — почесал за ухом Юрий Петрович. — Можно сказать, немало. Но не все кадры были равноценные. Видите ли, наш институт накрепко привязан к производству и несколько оторван от академической науки. Это имело свои плюсы и минусы. Привязанность к производству позволяла варьировать различные переменные компоненты в исследованиях, связанных с продвижением передовых технологий. Именно эта вариативность компонентов в свою очередь открывала широкие двери для произрастания научных кадров. Надеюсь, я достаточно ясно объяснил суть научных изысканий нашего института и сущность защищаемых здесь диссертаций? — улыбнулся Юрий Петрович.
«Несколько витиевато, как, наверно, и некоторые диссертации, но вполне понятно», — подумал Сергей и кивнул головой. Его догадку насчет диссертаций подтвердил Юрий Петрович.
— Иногда они представляли собой несколько — я о кадрах — сомнительную ценность, — сказал он. — Но таков был запрос того времени — давай науку. Вот мы и давали. Какую могли. Но одно могу сказать твердо: если не ученых, то квалифицированных инженеров мы уж точно здесь готовили.
— А что с вашим зданием?
— А что с ним? Лакомый кусочек. Рано или поздно нас отсюда выставят. Это несомненно. А пока у нас за спиной идет торг — как лучше с нами разделаться. Есть планы переоборудовать здание под гостиницу. Или торгово-развлекательный центр. На худой конец, сдать в аренду всевозможным ТОО и ООО. Вплоть до складских помещений. Вот такая безотрадная для нас картина, — вздохнул Юрий Петрович.
По всему было видно, как ему не хотелось расставаться с насиженным местом.
Его можно было понять. Здесь прошли его лучшие годы. От аспирантуры и защиты кандидатской до венца трудовой деятельности — до должности начальника отдела. Правда, теперь от отдела остались рожки да ножки.
— Все мало-мальски толковые ребята разбежались кто куда, — сказал он.
«Включая Василия Соколова», — подумал Сергей, оглядывая комнату с тремя рядами столов.
Было время обеденного перерыва, в комнате кроме начальника отдела и Сергея были еще два парня и девушка, сидевшие в углу. Парни играли в шахматы, и девушка переживала за обоих.
— Это наша Машенька, — сказал Юрий Петрович. — Добрейшая душа. Кстати, работала секретарем у Васи Соколова. А раньше они были в моем отделе. Она до сих пор оформлена у меня лаборанткой. Так что без работы, хотя бы формально, не останется.
— С Машенькой я поговорю потом. А сейчас расскажите, пожалуйста, о Соколове, — попросил Сергей. — Что он собой представлял?
— Что он собой представлял? — задумчиво повторил Юрий Петрович. — В каком плане?
— Как личность и как ваш сотрудник.
— Личность была вполне симпатичная. А как сотрудник… Ну что вам сказать? Исполнительный и добросовестный. Звезд с неба не хватал. Да и где им тут быть? Насколько мне помнится, у него было заочное образование инженера-технолога. При этом он ни дня не проработал на производстве. Но ему в вину это не поставишь. Из года в год наш комбинат свертывает производство. Параллельно с этим идет сокращение кадров.
— А чем он у вас занимался?
— Сбором и обработкой информации по отрасли. Видите ли, помимо научной работы, которая свертывается вместе с производством, мы до сих выпускаем информационный бюллетень и рассылаем его другим предприятиям.
— Возможно, это была не самая интересная для него работа.
— Возможно. Но в другом качестве мне его трудно представить. Во всяком случае, в науке ему места не было. Слишком слаба теоретическая подготовка. Ну сами посудите: заочное образование. Плюс к этому полное отсутствие производственного опыта. Так что, думаю, Василий здесь был вполне на своем месте.
— И все-таки не вполне, раз он ушел в бизнес.
— Признаться, узнав об этом, я был весьма удивлен. Хотя, с другой стороны, когда еще как не в молодости пробовать себя в новых сферах. Но… Вася Соколов и бизнес… Для меня это было весьма неубедительное сочетание.
— Почему?
Юрий Петрович забарабанил пальцами по столу, почесал за ухом и несколько смущенно сказал:
— Видите ли… Мне всегда казалось, что Васе не хватало инициативы, предприимчивости. Согласитесь, качества не последние в бизнесе.
— Пожалуй, что да. И тем не менее ему, похоже, сопутствовал успех.
— Смотря что считать успехом. О бизнесе не берусь судить. Скажу вам другое. В последнее время он несколько раз заходил ко мне советоваться.
— О чем?
— Видите ли, в нем вдруг проснулся инженер, и он стал приходить ко мне с идеями, как усовершенствовать некоторые процессы. Не бог весть какие идеи. Перепевы старого. Но все же… Сам по себе факт примечательный. И вообще, у меня сложилось впечатление, что он несколько разочаровался в бизнесе. Или в своей пригодности к нему.
— Заходил к вам без предварительной договоренности?
— А зачем договариваться? — удивленно сказал начальник отдела. — У него был офис в цокольном этаже. Ему просто стоило подняться наверх, и все. Мы нередко сталкивались в коридоре. Так что, образно говоря, никогда не теряли друг друга из виду.
— Любопытно будет увидеть его офис, — сказал Сергей.
— Это проще простого, — ответил Юрий Петрович и посмотрел на часы. — Тем более что обеденный перерыв закончился.
Молодые люди складывали шахматы, и Машенька, поздравив победителя, утешала проигравшего.
— Еще один вопрос, Юрий Петрович.
— Да, пожалуйста.
— А как складывались у Соколова отношения с коллективом?
— Не в курсе, — с виноватой улыбкой ответил Юрий Петрович. — Но, зная Соколова, предполагаю, что вполне нормально. Научной среде не чужды такие чувства, как зависть или ревность к чужим успехам. Но здесь завидовать было нечему. Нет, не думаю, что в нашей среде у него могли быть враги.
Никто не завидовал ему в бизнесе — по уверениям Людмилы Сергеевны, — и никто не завидовал в научной среде, по уверениям Юрия Петровича.
Так кому же пересек дорожку безынициативный и непредприимчивый Василий Соколов и где искать убийцу?
— А были у него с кем-нибудь из сотрудников института близкие, доверительные отношения?
— Право, не знаю. Как раз наша чудесная Машенька просветит вас на этот счет. Вместе с Любой она в курсе всех неуставных отношений в нашем НИИ. Так что милости прошу к ней.
Сергей внял совету Юрия Петровича и вместе с Машей спустился в офис Соколова.
Это оказалась крохотная комната с небольшим квадратным окошком чуть выше земли. Напротив двери под ним стоял видавший виды канцелярский стол, обитый дерматином. Он весь был изрисован всевозможными рожицами и псевдоюмористическими картинками. Позади стола втиснулось кресло. Справа от него на расстоянии протянутой руки стояла этажерка с аккуратно разложенными файлами, буклетами и подшивками газет. Вдоль стены сиротливо стояли два стула с протертой обивкой, сквозь которую просвечивал поролон. Очевидно, они были на выброс, но хозяин офиса успел их перехватить по дороге на свалку. Как ни странно, здесь не было обязательного атрибута любого офиса — компьютера, который держат хотя бы для солидности. Зато были коробки с картриджами при отсутствии ксерокса.
— Наш офис Василий Александрович использовал также как склад, — объяснила Машенька.
На правах гостеприимной хозяйки она посадила Сергея в кресло за письменным столом, а сама села рядом на стул.
Она была миловидной девушкой невысокого роста, несколько полноватая, со здоровым цветом лица и незамысловатыми косичками, торчащими в разные стороны. От нее исходило столько доброжелательности, искренности и тепла, что ими, казалось, заполнилась вся комната.
— Вы представить себе не можете, как мне жалко Василия Александровича, — сказала она и достала носовой платочек.
Всего лишь две недели назад в этой комнате она спросила его:
— Когда вы думаете отпраздновать новоселье? А то ремонт у вас затянулся на месяц.
— На три недели, Машенька, всего лишь на три недели, — сказал Василий Александрович. — Но, правду сказать, сами извелись. Надоело. Но что поделаешь — евроремонт. Зато теперь въедем окончательно и бесповоротно.
— Поздравляю. Евроремонт…
У Машеньки в голосе появились мечтательные нотки.
— Я много слышала о нем, но ни разу не видела. Интересно будет посмотреть, как он выглядит, — сказала она и потерла ладонью о ладонь, давая понять, как ей не терпится увидеть всё самой.
За два дня до этого она купила подарок по случаю предстоящего радостного события и теперь сгорала от нетерпения преподнести его любимому начальнику. Это был эстамп с видом осеннего леса в пору увядания.
Этот эстамп Сергей видел в гостиной у Людмилы Сергеевны.
Машеньке было катастрофически много лет — восемнадцать — и до сих пор у нее не было молодого человека. Наверно, поэтому она была склонна воспринимать жизнь элегически, но при этом не впадать в меланхолию в силу жизнерадостного характера. Тогда она была влюблена в своего начальника.
— Сегодня у нас вторник. В субботу ждем гостей, и в первую очередь тебя. Точное время уточним. Прости мне эту тавтологию.
— Жду не дождусь этого дня, — сказала девушка и радостно зарделась.
И вот такое горе.
Машенька в очередной раз всхлипнула и утерлась платочком.