— Ты-то, может, и знаешь, а вот я нет, — сказал Юрий. Потом подумал и добавил: — Номер машины могу сказать. Черный джип «Мерседес». Вчера его на Ленинградке из автоматов покоцали.
Он вырвал из блокнота листок и написал на нем номер автомобиля. Евгений взглянул на него и спрятал бумажку в карман.
— Выясним, — кивнул он. — А кто покоцал-то? Не ты?
— Понятия не имею! Но думают почему-то на меня.
— Ладно, разберемся. Ну, поехали.
Они так долго виляли на машине по переулкам и темным дворам, что Тенин, несмотря на прекрасную зрительную память и способность ориентироваться, не смог бы определить, куда они в конце концов приехали. Где-то между проспектом Мира и Рижским проездом. Евгений поставил машину метров за двести до нужного дома. Оставшееся расстояние они прошли пешком. Предосторожности не были излишними. В пустой однокомнатной квартире за тяжелой бронированной дверью находился солидный арсенал — от пистолетов до гранатометов «Муха». Несколько новеньких «АКМов» и «АКСов» рядком стояли в платяном шкафу. Среди них Тенин углядел снайперскую винтовку иностранного производства.
В специальных ящиках хранились пистолеты. Каких здесь только не было! И немецкие «вальтер» с «парабеллумом», и итальянская «беретта», несколько «Макаровых», револьверы «смит-вессон» и «наган». Были пистолеты неизвестных Тенину марок. Один особенно поразил его. Длиной ствола он превосходил знаменитый «маузер», однако у него магазин был странного вида. Он был очень широкий, что свидетельствовало о необычной длине патрона, и находился не впереди спусковой скобы, как у «маузера», и не в рукоятке, как у обычного пистолета, а за ней. Это позволяло удлинить ствол, следовательно, и убойную силу. К тому же магазин спиралью обвивал запястье и кисть стреляющего. Замысел его создателей был понятен — сделать магазин максимально вместительным и одновременно максимально компактным.
— Калибр 7,62, — сказал Евгений. — Этот пистолет сделан под патрон от «АКМ».
— А разве так бывает? — изумился Тенин. — Его же при стрельбе в руках не удержишь.
— Здесь все дело в особом механизме, который гасит отдачу. Вот он, этот компенсатор. Видишь? — пояснил Евгений.
Такого Тенин не видел ни в одной секретной школе.
— Так это же, наверное, революция в оружейном деле, — восхищенно произнес он. — Откуда у тебя такая штука?
— Самородки наши тульские делают. Там столько находок пропадает, даже незапатентованными! Наши, знаешь сам, пока развернутся… А настоящему-то мастеру сразу хочется посмотреть, что получится. Вот они изобретают и делают на заводах втихаря. Потом нам продают, чтобы семьи свои кормить… Расея! Что-то подобное они, возможно, для наших спецслужб делают.
— Прямо Оружейная палата! — восхитился Тенин, с удовольствием держа в руке необычный пистолет.
Он был очень удобный и совсем не тяжелый.
— Испытать бы, — мечтательно произнес он, прицеливаясь в люстру. — У него же убойная сила должна быть фантастическая.
— Езжай на природу и испытывай, — предложил Женя. — Дома не советую — все разворотит к едрене фене. Но это еще мелочи. Смотри сюда…
И он вынул из шкафа странного вида пистолет-пулемет с очень толстым и длинным, почти полуметровым, рожком и со строенным вращающимся стволом. Рожок был вдвое толще стандартного.
— От це диво! — воскликнул Евгений почему-то по-украински, видимо, не найдя эквивалента в русском языке. — Ты такого в армии, я полагаю, не видал. Автомат двадцать первого века. Тоже из Тулы. На наших вертолетах примерно такие пулеметы стоят, только четырехствольные, так вот они его миниатюризировали и компенсатор отдачи усовершенствовали. Пятьдесят выстрелов в секунду, магазин — двести пятьдесят патронов, калибр 7,62. Этот могу продать хоть сейчас, только, боюсь, он тебе не понадобится. Наши им ни разу не пользовались и не хотят. Поехали в лес испытывать, так не поверишь — толстенную сосну им срезали. Завалилась в момент. Только щепки летели. А отдачу почти не чувствуешь. Ну где такую дуру использовать? И таскать неудобно. Наши говорят, «калашей» хватит, если что. Да и вообще мы оружием практически не пользуемся. Так, крайне редко и по мелочи. Накупили все это сдуру года три назад. Не знали тогда, как все обернется. А оказалось все гораздо спокойнее, чем мы думали. Головой надо почаще работать.
Тенин взял автомат в руки.
— У меня и денег таких нет, — признался он и добавил: — Хотя, может быть, скоро появятся. Ты с наркотиками дело имел?
— Нет. Сам не пользуюсь — спортсмен. И вообще мы не по этому делу. А тебе продать или купить?
— Продать. Чтобы с тобой расплатиться.
— Ладно, спрошу. А какой наркотик?
Юра сунул руку в карман и вытащил сверток, найденный в сапоге. Евгений развернул его, взглянул на упаковку и спросил:
— Что это?
— Не знаю, попробуй.
— Сам попробуй, умник. Может, это яд какой. Не знаешь даже, чем торгуешь, — усмехнулся Женя. — Ладно. Есть у меня специалист. Посмотрит. Короче, что берешь?
— Дай мне «беретту». Я к ней больше всего привык. И вот эту балалайку, — Юра указал на суперпистолет. — До пулемета, я надеюсь, дело не дойдет. Если еще деньжат подбросишь, свечку за тебя поставлю. Отдам, можешь не сомневаться.
— Если жив останешься, — уточнил Евгений. — Маслята не забудь.
— В смысле, патроны?
— В смысле. И глушители тоже.
Он полез в бумажник, извлек из него десять купюр по сто долларов и протянул их Юрию.
— Не пропивай только все сразу.
Тенин сложил железо в сумку, они вместе выбрались из «оружейной» и, опять попетляв по переулкам, выехали в центр города. Здесь Юрий пересел в такси и поехал к Петрову.
Человек в темной куртке и лисьей шапке, которого один из заказчиков в Староконюшенном назвал Голубем, неторопливо шел дворами. Раза два, поворачивая за угол, он останавливался. Один раз, чтобы закурить, другой — чтобы завязать шнурок на ботинке. По дороге он даже зашел в какой-то подъезд, но, задумчиво постояв в нем, опять вышел на улицу. Передвигаясь таким странным образом, он вскоре оказался в начале Пречистенки, где и сел в припаркованный у тротуара «Фольксваген-Пассат». Оглянувшись еще раз, он тронулся с места, поколесил минут десять по переулкам, пока не выбрался на большой безлюдный пустырь.
Там Голубь остановился, осмотрелся, достал конверт, вскрыл его и принялся просматривать бумаги. Первой была фотография человека в форме подполковника, лет тридцати с небольшим, светловолосого, со смелым симпатичным лицом. На другом листе он прочитал: «Юрий Александрович Тенин». Тут же был указан его домашний адрес. Были и другие адреса — его сослуживцев. Среди наиболее возможных связей фигурировала некая Татьяна Петровна Рыкова, проживавшая на Ленинском проспекте. Фотография отсутствовала, но подробного адреса было вполне достаточно. Вытащив из конверта пачку стодолларовых купюр, он равнодушно отложил ее в сторону и вернулся к фотографии объекта.
Тенин с сумкой, груженной оружием, ехал на квартиру к Петрову. Он решил пожить пока у него. Идеальный вариант. О Михаиле не знал никто из его знакомых. Он давно уже жил один, пересылая жене с ребенком часть зарабатываемых денег. Так было удобнее и ему, и ей, и, наверное, ребенку. Миша чрезвычайно любил шумные веселые компании. От семьи у него остался один только рыжий кот, да и тот периодически исчезал в неизвестном направлении в поисках пропитания, когда хозяин ударялся в затяжной загул.
Правда, сейчас у Петрова решил пожить Степа, но это не страшно. Квартира большая, всем места хватит. Михайло сил в Ермолаевском переулке в большом восьмиэтажном доме дореволюционной постройки, совсем рядом с Патриаршими прудами, где Берлиоз и Бездомный спорили когда-то с «профессором черной магии». Петров любил показывать друзьям, где именно сидели собеседники и где ходил трамвай, отрезавший Берлиозу голову в тот злополучный вечер.
В самом доме с его просторными лестничными клетками, в которых гулко отдавались шаги, с высоченными двустворчатыми дверьми квартир, казалось, еще витает дух Воланда, Коровьева и Бегемота. Огромные, не очень ухоженные петровские апартаменты с высокими потолками, широкой прихожей, длинным коридором, большими комнатами и кухней живо напомнили Тенину ту самую, описанную в романе, «нехорошую квартиру». Тенин любил бывать у Петрова. Они покупали водку, закуску и с удовольствием обедали под включенный телевизор и нескончаемую веселую беседу. Иногда приводили туда девочек из близлежащих кафе и ресторанов. Золотое было время! Ни тебе бандитов, ни наркомафии…
С Михаилом и Степой он столкнулся у подъезда. В большом оцинкованном корыте они выносили к мусорному баку гору пустых бутылок, консервных банок и пустых же сигаретных пачек. Физиономии у обоих были припухшие и хмурые. Они не разговаривали друг с другом. Выяснилось, что у них кончились деньги, настроение испортилось, и они поругались, а чтобы как-то убить время, принялись за уборку жилья. Вернувшись в квартиру, Шмелев улегся на диван и с кислым лицом уткнулся в газету.
— Ты чего такой параноидально-серьезный, Степа? — спросил Тенин.
— Не опохмелился — вот и параноидальный, — просто пояснил Петров, подметая веником пол. — Он всегда такой, когда неопохмеленный.
Шмелев хранил молчание.
— Может, заболел? А, Степа? — продолжал Тенин, жаждавший общения. Ему хотелось отвлечься.
— Заболел, заболел, — вновь ответил за него Михайло. — Посталкогольный бодун. Он часто им болеет. Этот коммунальный скандалист на меня обиделся, а себя считает идеальными соседом. Солнцеподобный. Очень трогательно общается по вечерам с унитазом, а вчера почему-то с ним подрался. Как в протоколах пишут, «на почве внезапно возникших неприязненных отношений». Теперь бачок не работает. Про остальное и говорить не хочется. Мне работать надо, а он бабу сюда тащит. Жажда запоздалых удовольствий. Одному спать холодно — старческая кровь не греет. Но женщин меняет чаще, чем нательное белье. Предклимактерическая вспышка. Посмотри на него — волос все меньше, а одышку пытается выдавать за страсть. Уходили сивку крутые бедра.