— Нет, — ответил Михайло, усаживаясь за стол. — Степа у меня поселился — вот главное бедствие. Что-то еще произошло?
— Ну ты даешь, Петров, — радостно удивился гость, спеша поделиться последней новостью. — Трех ребят тут сегодня изувечили, на лестнице, прямо рядом с твоей квартирой. А ты и ухом не ведешь.
— Каких ребят? — спросил Михайло. — Степа! Твоя работа?
— Все из нашего дома, — продолжал врач. — Один из твоего подъезда, двое других из моего. Видел ты их сто раз. Здоровые такие битки лет по двадцать, в кожанках. У одного сейчас ребра переломаны, сотрясение мозга, другому коленный сустав вывернули на хрен так, что ампутировать придется. Как он от болевого шока не умер, непонятно. А у третьего хуже всего — шейные позвонки сдвинуты, еще чуть-чуть — и разъединились бы. Неизвестно, выживет ли, Но калекой точно останется.
— И кто их так? — передернул плечами впечатлительный Степа.
— Мужик какой-то, которого они здесь никогда не видели, — пожал плечами врач. — Один причем, что самое удивительное. Родители их попросили меня к хорошим врачам их определить. Коньяком вот отблагодарили.
— Мужик, который их уделал, тоже здоровый был? — спросил Тенин задумчиво.
— Да говорят, что нет. Как они его ментам описывали: худой, темноволосый, не маленький, но пониже их ростом. Ну, они-то все под метр восемьдесят пять, не меньше.
Тенин понял, что дело плохо. Он подошел кокну и плотно задвинул шторы. Нужно было действовать. Если это тот, о ком говорил Королев, что весьма вероятно, то он уже вычислил каким-то образом квартиру Петрова. Следовательно, будет наблюдать за его окнами или за подъездом. Кухня и одна из комнат выходят на пруд, и их просматривать невозможно.
Остаются гостиная и спальня. Напротив них стоят дома, из которых можно вести наблюдение и, разумеется, стрельбу.
Правда, сразу стрелять он не должен. Его «заказчикам» нужно заполучить их поганый порошок, а в квартире его может не оказаться. Значит, нужно опять беседовать с ним, Тениным, а уже потом стрелять. Уединившись в дальней комнате, Юрий извлек из своей сумки прибор ночного видения, прихваченный у Евгения. Прикинув наиболее удобную для наблюдения позицию, Юрий определил, откуда лучше всего вести контрнаблюдение. Из кухни он вышел на узкую и грязноватую черную лестницу и по крутым ступенькам спустился прямо во двор. Вряд ли его могли поджидать здесь, но на всякий случай он долго плутал по дворам, пока не убедился, что никто за ним не идет, после чего нырнул в нужный подъезд. Поднявшись на верхний этаж и выглянув из окна подъезда, он убедился, что для него это самая удобная позиция.
Он достал прибор ночного видения и приник глазами к окулярам. Крыша дома, на который выходили окна Петрова, просматривалась великолепно. Юрий внимательно вглядывался в каждое слуховое окошко, постепенно переходя от одного к другому. Ничего подозрительного он не заметил. На всякий случай он прошелся и по окнам верхнего этажа. Ничего. Прошел час. Время близилось к полуночи. Тенин начал замерзать в холодном подъезде.
И вдруг во мраке одного из слуховых окошек блеснули стекла бинокля. Есть! Вот он, корешок, уже на посту. Оттуда киллер мог просматривать не только окна Петрова, но и вход в подъезд. «Интересно, установил он мое присутствие в этой квартире или еще нет? — думал Тенин. — Если не установил, то в ближайшее время установит. Конечно, хорошо было бы снять его из снайперской винтовки, но расстояние не позволит. К тому же он может быть не один. Здесь нужно придумать что-то поинтересней. Неплохо маскируется. Попробовать отловить его на том чердаке? Рискованно. Он тихо сидит в засаде, а мне придется идти наугад. Ему нужно устроить западню понадежней. Подождем до завтра».
Так размышлял Тенин, спускаясь по лестнице. Тем же путем он вернулся в квартиру Петрова. Там продолжался ужин. Войдя в комнату, он увидел, что шторы уже кто-то открыл. Держась у стены, чтобы его не было видно снаружи, Тенин обратился к Петрову:
— Мишаня, друг мой, зачем ты открыл шторы?
— А ты боишься, что тебя кто-то увидит голым? — спросил тот.
— У меня к тебе убедительная просьба: не открывать шторы, — спокойно втолковывал Тенин. — Недавно по телевизору рассказывали, что сейчас в Москве, в центре, объявились такие квартирные воры, домушники, которые сначала высматривают через окно обстановку в квартире, а потом грабят.
— А людей они не похищают? — спросил Михайло. — Может, Степу выкрадут?
— У меня тут видишь, сколько коробок лежит? Это их сразу заинтересует, — добавил для убедительности Тенин и сразу сообразил: «А ведь он их уже наверняка рассмотрел, эти фирменные упаковки. Значит, они обязательно попытаются сначала проникнуть в квартиру, чтобы забрать порошок, а уж потом, заполучив его, будут мочить всех подряд. Это выглядит логично».
Петров, ворча, задернул занавески и вернулся к столу. Степа беседовал с врачом на медицинскую тему: он рассказывал, как его сослуживцы, пытаясь уйти из армии, симулировали самые экзотические заболевания. Для этого нужно было обладать недюжинными артистическими данными, определенными познаниями в медицине, а главное — железными нервами и чугунным терпением, поскольку проверка, которой их подвергали, сравнима с той, что перенес легендарный террорист Камо.
Один лейтенант жаловался на хроническую головную боль, ходил вялый и скучный. Он говорил, что в голове у него гудит, звенит и пощелкивает. Держался он полным идиотом, но при этом видно было, что человек страдает. Командиры догадывались, что страдает он от службы в армии, тяготится, так сказать. Отправили его к военным врачам. Те начали лечение с призывов не валять ваньку и служить как все. Потом решили все же осмотреть пациента. Голову его разглядывали, ощупывали, даже простукивали. Наконец остригли наголо, обнажив бугристый, но, в общем-то, ничем не примечательный череп. Врачи изучили каждую шишку и констатировали, что все они природного происхождения, без патологии, и что с таким черепом вполне можно служить в армии. Потом вспомнили про шум и звон внутри головы, на которые жаловался больной, и начали думать, что с ним делать дальше. Дело едва не дошло до трепанации, бедолага не выдержал и раскололся.
Другой офицер, большой оригинал, узнав, что из армии увольняют «голубых», принялся довольно артистично работать под такового, приставая к сослуживцам, причем к некоторым небезуспешно. Но когда он начал подбивать клинья к пожилому седому замполиту, терпение начальства кончилось, и лейтенанта законопатили в такую глушь, о существовании которой он даже не подозревал.
Тенин слушал вполуха, размышляя над планом действий. Теперь нужно быть предельно внимательным. Двери открывать осторожно, а шторы не открывать вообще. Перед сном Юрий собственноручно заблокировал замок на собачку. Ночь прошла спокойно, если не считать ужасающего храпа Петрова. Было похоже, будто в доме заводят мопед без глушителей. Время от времени мопедный треск сменялся мерными пароходными гудками. «Как он может так храпеть несколько часов кряду? — поражался Тенин, пытаясь заснуть в соседней комнате. — Ведь это тяжелая работа! Все равно что на трубе играть всю ночь».
Утром Петров собрался ехать к заказчику. Одеваясь, он как всегда ругался на Степу.
— Моим лицевым полотенцем этот негодяй вытирает свои грязные руки, а возможно, и ноги. А? Степан! Ты когда последний раз у венеролога был?
Степа готовился к своему ежедневному походу за продуктами и не отвечал на глупые вопросы. Тенин решил тоже проехаться по магазинам и слегка экипироваться. Нужны были теплые зимние шмотки не только для города, но и для прогулок на природе, большие дымчатые очки и парик для маскировки. Степа выпустил его через черный ход, закрыв дверь на крючок.
Когда через несколько часов Юрий поднялся с покупками по черной лестнице и постучал в дверь, ведущую на кухню, ему никто не открыл. В квартире царила пугающая тишина. Этого никак не могло быть, поскольку и Петров, и Степа давно должны были вернуться. В это время они обычно обедали и отменить столь важное мероприятие никак не могли. Хотя бы один из них обязательно должен быть дома. Значит, что-то случилось. Юрий похолодел от одной мысли, что навлек беду на товарищей.
Он быстро надел на себя только что купленные теплую куртку, длинноволосый парик, черную меховую шапку и замотал подбородок шарфом. Спустившись вниз и обойдя дом, он вошел в парадное. В темном предбанничке он столкнулся с каким-то торопливым жильцом, не обратив на него внимания. Тенин начал бесшумно подниматься по лестнице. В кармане он сжимал готовую к бою «беретту». С неизъяснимым облегчением Юрий услышал вдруг знакомые голоса на лестничной площадке. Друзья ругались.
— На хера ты его туда положил? — орал Петров. — Что теперь, дверь ломать?
— Я же не знал, во сколько ты вернешься, — вяло оправдывался Степа. — Оставил тебе, чтобы ты на лестнице не мерз…
Тенин прибавил шаг. Он понял, что Степа легкомысленно оставил ключ от квартиры под половичком у двери, как он не раз делал по своей провинциальной привычке, и ключ, судя по всему, пропал.
— Наверное, вынесли все, — упавшим голосом предположил Петров.
— Не бойся, — смущенно бормотал в ответ Степа. — Это, наверное, мальчишки здешние. А значит, они по неопытности следы оставили…
— Следы-то они, может, и оставили! — взорвался Петров. — Они вещей моих не оставили!
Тут они увидели поднимающегося по лестнице Тенина.
— Лифт, что ли, не работает? — удивился Петров.
В ответ Юрий приложил палец к губам. Потом, отодвинув друзей в сторонку, он вынул из кармана свой ключ и осторожно отпер дверь. Держа руку с пистолетом в кармане, он заглянул в квартиру, после чего бесшумно вошел. В такую минуту невольно пожалеешь, что квартира на редкость большая. Сначала он заглянул в туалет, затем в ванную, после чего обследовал просторную кухню. Оставалось самое неприятное — три комнаты. Тенин чувствовал себя крайне некомфортно, словно шел с завязанными глазами по краю пропасти. В засаде сидеть, конечно, спокойнее. Однако делать было нечего. Не милицию же вызывать.